Ознакомительная версия.
— Билого не бачив? — сказал Мыло.
— Ну. Ты спросил, — сказал Майор. — Кто же Белого. Увидит на белом.
Он усадил шахида в кресло у стены, а сам принялся раздеваться, приговаривая:
— Унты. Два раза хороши бывают. Когда обуваешь. И когда снимаешь.
Шахид угрелся и вдруг начал горячо говорить.
Месье Арчибальд послушал и сказал:
— Он алжирец. Зовут Кемаль. Ох ты, он ещё и бакалавр!
— Так и объясни бакалавру, что сегодня канун Рождества пророка Исы, — сказал Матадор. — И что положено его отмечать в кругу родных и друзей, а не на задании…
Бармен объяснил, а бакалавр Кемаль только кивал головой.
— Синильга, — сказал бармен. — Поищи на кухне консервы с арабскими буквами. А то вдруг ему других блюд не полагается…
— А Синильга-то почему осталась? — спросил Печкин, сразу утратив всякий интерес к шахиду.
— Из-за Белого, — сказал Матадор. — Не из-за Киндера же.
— Я же сто раз говорил, — возмутился Киндер. — Ничего не было! Я что — не понимаю разве?
— Не было, — сказал Матадор. — Потому что я ситуацию держу под контролем.
Официантка подошла к столу, словно догадавшись, что говорят о ней.
— На зимовку устроилась? — сказал Матадор. — За двойной оклад?
— А кто Белого кормить будет? — вызывающе сказала она. — Кто обстирает? Он же как ребёнок…
— Ты книжку мою прочитала про Настасью Филипповну? — строго, как учитель, сказал Матадор. — Тогда бы всё про него поняла…
— Больно толстая книжка, — сказала Синильга. — И всё про неправду грузит. А меня не надо грузить. Я бы деньги в печку не кинула. Сто тысяч рублей — тоже сумма.
— Тогда рубли были намного дороже, — сказал Матадор.
— Тем более, — сказала Синильга и ушла.
Со стуком выпали из рук сомлевшего смертника банка с дозволенной Кораном пищей и ложка.
— Кохання, — сказал Мыло. — Це тоби не смишки…
— Никак не пойму их отношений, — сказал Печкин. — Чайльд Гарольд и девушка из таверны. «Мне было довольно того, что твой плащ висел на гвозде».
— Правильно подметил, — сказал Матадор. — Шарахается Белый от неё. Ему Гюрзы хватило…
— Первый раз слышу, — сказал Печкин.
— До Синильги тут работала, — сказал Матадор. — Ещё все смеялись — кормят нас Гюрза та Кобра, це дуже нэдобро…
— И она ему изменила, — догадался Печкин.
— Хуже, — сказал Матадор. — Она у него кредитку забрала и с голландцем из «зет-форс» слиняла. Пока Белый болел. Он в тот раз много рентген схватил. Это я к тому, что он якобы неуязвимый. Всё равно беречься надо! Вот тогда он и разуверился в женщинах. Я же говорю — ребёнок…
— Ну, я в романе любовную линию почётче проведу, — сказал Печкин. — Читатель не поймёт, если герой кому-нибудь не впиндюрит… Хоть и не заточен русский язык под крутую эротику! Тут и Бунин не справился!
— Значит, про Белого будет твоя книжка? — сказал Киндер с некоторой завистью.
— Значит, про Белого, — сказал Печкин. — Только я, к сожалению, слишком мало его знаю. Буду рассказывать только о том, что видел сам и услышал от людей. А его внутреннего мира даже не рискну касаться. Я Топтыгина-то расколоть не могу! Его и подпоить невозможно! Личарда верный!
— Обязательно напиши, — с какой-то тоской сказал Матадор. — Может, хоть что-то от нас останется…
— Это в каком смысле? — сказал Киндер.
— А в таком, что всё-таки будет в Зоне конец всему, — сказал Матадор. — Вирус какой-нибудь образуется… Тут нас и прихлопнут ядерным зарядом, чтобы не разошлась зараза по всей планете.
— Наконец-то, — сказал Колчак у себя в тамбуре. — А то уже мне гости весь предбанник выморозили…
Вошли Белый и Топтыгин, оживленные, дыша холодом — даже, кажется, Новым годом повеяло, ёлкой, пирогами и мандаринами детства.
— Ну, всё, — сказал Матадор. — Все в сборе. Все, кому некуда и незачем идти…
— Я вижу спящего незнакомца, одетого не по сезону, — сказал Белый.
— А, это к нам шахид приблудился, — сказал Киндер. — Бакалавр из Алжира…
— Из Марселя, — поправил месье Арчибальд. — Неужели и сегодня вы кого-то спасали?
— Из казармы сбежал молодой солдат, — сказал Белый. — Хотел застрелиться… Едва не замёрз…
— А вы его обратно в казарму, на расправу, — сказал Печкин. — Представляю…
— Я попросил господина Топтыгина провести беседу с другими военнослужащими, — сказал Белый. — Рассказать им об аморальности неуставных отношений…
Раздался такой громовой хохот, что вздрогнул даже спящий шахид, а месье Арчибальд задёргался у себя за стойкой.
— Перебаял я с имя, — сказал Топтыгин. — Схожая братья, а не войско. Сперва на горло пошли, базлают лихоматом. А мне даром. Напечатлел имя синявиц под очи, чтоб заглумок не давали… Теперь далеко думать станут! Вольно диким туловам поползят тиранить…
И выставил свой медный чайник.
— Нет, — сказал бармен и хохотнул по инерции. — Это уж ты точно местных травок насушил…
— Верь чести — то максимов корень! Я не мармазон какой…
С лестницы сошёл Майор — рожа красная.
— Хороший пар, — сказал он. — А веника нету.
— Здешними вениками париться нет резона, — сказал Матадор. — Себе дороже.
— Белый, — подала голос Синильга. — Пойдём наверх, у меня есть веник. Настоящий, берёзовый, с Материка…
Белый смутился.
— Иди-иди, — сказал Матадор. — Все свои.
Торжествующая Синильга взяла Белого под руку и повела к лестнице.
— Если у кого возникла остроумная шутка юмора насчёт веника, — сказал Матадор, — обращайтесь к Топтыгину. Он вам живо напечатлит синявиц…
— Да я молчу, — обиделся Киндер.
Печкин завистливо вздохнул, но враз вылетела у него всякая Синильга из головы — Мыло, покончив с борщом, разложил на столе перед собой пояс шахида и увлечённо в нём ковырялся…
— Прекрати сейчас же! Колчак, куда ты смотришь? — Матадор тоже вскочил из-за стола, а Киндер вообще оказался за креслом, в котором спал шахид — видимо, думал, что за спиной хозяина взрывного устройства будет безопаснее.
Мыло, не поднимая головы, сказал:
— У дану мить прилада беспечна. Ох и погано ж зроблено! Пидведёть вона хлопця… Кия бы в гирло тому майстру, хто ей смайстрував…
Матадор не без опаски сел.
— Ты бы хоть предупредил… Колчак, почему снова закон нарушаешь?
— Так Мыло же свой, — оправдался Колчак. — А у меня ему тесно…
— Господа сталкеры, — сказал Печкин. — Всё-таки сегодня Сочельник, хоть и католический. Семейный праздник…
Батюшка, всё ещё глядяший в «окно», сказал:
Ознакомительная версия.
