— кивнул он, и тут же встрепенулся, протягивая мне брошюру: — кстати, вот инструкция для курсанта. Обязан Вам передать.
Настал мой черёд хмыкать. При беглом чтении оказалось, что первые же пункты рекомендуют не покидать без веской причины кубрик или рабочие отсеки. Заказывать доставку еды, и вообще держаться старших офицеров.
— Странно, что не надо ещё и готовить самому себе.
— Это уже низость, — осуждающе протянул капитан. — Еда на флоте неприкосновенна.
— Теперь понятно, почему ни разу не видел курсантов СБФ на корабле, — протянул я, убирая бумажку в карман. — Никифор Андреевич, а зачем это? Почему бы не прекратить? Ведь одно дело делаем.
— Тут-то собака и зарыта, — капитан уселся на койку, и внимательно, даже цепко посмотрел на меня. — Далеко не одно. Армия защищает империю от внешнего врага, а мы защищаем её от внутреннего, в рядах армии, — его глаза сверкнули, — и не понятно, какой опаснее.
— Прям теория заговора, какая-то, — вырвалось у меня от удивления. Не ожидал такого услышать.
— Никаких теорий, — нахмурился капитан, отчего на его лице проступили морщины, и стал понятен истинный возраст, где-то за шестьдесят. — Только практика. Армия — это машина, каждый её боец — смертельное оружие. — Он поднял вверх палец и продолжил спич: — более того, обладающее разумом. Порой хитрым, изворотливым. Потому, чтобы в головы военных не закрадывались дурные мысли, надо держать их в ежовых рукавицах, — под конец речи он слегка расслабился, и расправил покрывало на койке. — Для того мы и нужны.
— Какая-то демонизация… — начал было я, но он меня прервал.
— Вы видели, что может сотворить военный отряд посреди мирного города? — снова этот цепкий взгляд на моём лице. — Не знаю где, но Вы точно видели, — кивнул он удовлетворённо и поднялся на ноги, — подумайте об этом, Туров, а я пойду нести службу.
Да, я видел. Даже участвовал, но это потом. Во мне сейчас такой коктейль противоречия кипит. Прям бурлит. Не могу отпустить его вот так, не на этих словах. Я не безопасник, я морпех империи! Поле боя всегда остаётся за нами! Даже словесное.
— Никифор Андреевич, — я развернулся, пропуская его к двери, и мы застыли друг напротив друга, глаза в глаза. — С Ваших слов выходит, что Армия — это орудие уничтожения, и всё равно кого, — я на секунду перевёл дыхание под его взглядом и продолжил: — но это не так, я из династии военных, и знаю, как важна Империя для моих родных и друзей, они готовы умереть за неё.
— Ростислав, — капитан слегка поднял голову и мягко, словно неразумному ребёнку, улыбнулся, положив руку мне на плечо. — Ты превратно меня понял. Естественно, нельзя так говорить о тех, кто готов отдать жизнь на благо Империи. Более того, армия тоже часть Империи, и также нуждается в нашей защите от предательства. Как внутреннего, так и внешнего.
— Я…
— Погоди, присядь, и послушай, — капитан указал на стенной табурет, и я выполнил его распоряжение, откинув сидушку, и облокотившись о стол. — Всё намного сложней, чем кажется на первый взгляд.
Он встал в дверях, задумался на мгновение, а я почувствовал себя словно на лекции в академии.
— Империя огромна и многообразна, есть как довольные императором и сложившимся порядком люди, так и нет. Люди разных сословий и профессий. Гражданскими занимается жандармерия, мы же контролируем армию, конкретно флот, самую боеспособную её часть. — Он достал из кармана маленькую флягу и отпил, а мне в нос шибанул запах спирта. — Аристократы пытаются внедрить сюда своих людей, внешний враг засылает шпионов, некоторые моряки оказываются не чистыми на руку и мысли. Конечно, их не так много в общей массе, но если нас не будет, то вся машина флота рухнет, армии не будет, империя погибнет. Понимаешь?
Я кивнул.
— Работа важная, кропотливая, — продолжил он, — выявить злодеев сложно, они ничем не отличаются от хороших ребят, отлично маскируются, говорят правильно и дают такие же клятвы. Потому нам важно подозревать всех. Быть всегда начеку. Потому необходимо привить с юности понимание, что здесь нет друзей, каждый может оказаться врагом.
Он говорил, а я вспоминал допрос у Гривасова, как он прошёлся по всем морпехам, словно катком.
— Это у бойцов есть понятие дружбы, у нас его нет, — продолжал капитан, — и вот такая нелюбовь с первых дней службы помогает формированию нужных взглядов. Только так мы защитим флот и Империю.
Так по ходу это снова психологические игры, как у нас с Бобровым в своё время. Спорный момент. Это же убийство чувства единения с флотом. Натерпятся юные безопасники издевательств, а потом отыгрываются. Не нравится мне это. Можно же по-другому? Не знаю как, но по-другому. Неужели нет других подходов? Но сказал я не это:
— А кто защити вашу службу, Никифор Андреевич? Враги и сюда могут внедриться.
— Бывает и такое, — он недовольно поморщился, и насупился. — Либо сами, либо последний щит империи. — Он хотел закончить, но продолжил под моим вопросительным взглядом: — Бояре, только мало их.
Я хотел узнать о боярской службе подробнее, даже вопросы в голове появились, но тут на инфопланшет пришло расписание приёма пищи в столовой.
— Уже четвёртое за последний час, — хмыкнул я, показывая экран капитану.
— Издеваются и выманивают, — пожал он плечами. — Рекомендую заказать в кубрик, чтобы избежать нежелательных моментов.
И окончательно оторваться от коллектива, как и задумано. Нет уж.
— Знаете, а я рискну, — убрал планшет и улыбнулся капитану. — Думаю, найду нужный подход к людям.
— Дело ваше, — пожал плечами Никифор Андреевич, он как-то резко потерял интерес к беседе. — А я пойду, работы много, приятного полёта.
Он ушёл, а я победил. Вроде и хорошо, но чувство на душе, что обидел человека. Блин, а как иначе? Ну не нравится мне такой подход.
Хотя, если задуматься, это же классическое «разделяй и властвуй». Но, опять же, если задуматься, это же сплошная демагогия. Вроде, и есть зерно истины, но выглядит, как отговорки, чтобы не бороться со сложившейся ситуацией.
Точно отговорки! Я же не совсем зелёный, а с таким впервые сталкиваюсь. Ну не было у нас на корабле такого. Даже мыслей не было, хоть как-то издеваться над курсантами безопасниками.
