— А радиация?
— Радиоактивное заражение не держится так долго, на большинстве заражённых территорий сейчас можно жить, фон немного завышен, но всё в рамках естественного. А катакомбы под Москвой могут оказаться интересными.
— Не люблю я по пещерам лазить, — проворчал Иван, не отрывая глаз от дороги. — Да и размеры у меня не те.
— Есть тот, кто любит, — с улыбкой сказал Дэн. — Притормози вот тут.
Водитель резко ударил по тормозам, а когда машина остановилась, потянулся под сидение за дробовиком.
— Не нужно, — остановил его Дэн. — Это наш пятый участник экспедиции, он немного не в себе, но в катакомбах будет очень полезен.
Ошибку я разглядел только тогда, когда он показался из кустов в двух шагах от машины. Всё такой же тощий и костлявый, с трупным цветом кожи, одет в одни только шорты, физиономия недовольная, а в руке зажата обглоданная кость. Не говоря ни слова, он протиснулся в приоткрытую дверь, сел между мной и Стасом и принялся сосредоточенно обгладывать зубами мясо.
— Выбрось эту мерзость, — настойчиво велел Дэн. — Когда остановимся, покормим тебя, а сейчас выбрось, она воняет.
— Мяссссо не может вонять, — возразил Ошибка визгливым голосом, но мосол упрятал под себя.
— Выбрось совсем, — Дэн настаивал. — У нас будет много мяса, вот только есть его ты будешь жареным или варёным. А ещё будешь есть хлеб и кашу. Привыкай, сырое хуже усваивается, большая часть питательных веществ пропадает даром. Питаться сырым — неэффективно. Это ты запомнить можешь?
— Не-эф-фек-ти-вно, — проговорил по слогам Ошибка, гладя на Дэна ненавидящим взглядом, но кость всё же вынул и бросил в открытый боковой люк.
Дэн удовлетворённо кивнул и снова вернулся к созерцанию карты, я же, сжалившись над вечно голодным мутантом, дотянулся до крайнего мешка с припасами, вынул оттуда палку конской колбасы, отломил половину и предложил Ошибке. Тот принял порцию, подозрительно обнюхал, потом осторожно откусил и начал жевать. Физиономия постепенно расплывалась в улыбке.
Двигались мы со скоростью около сорока-пятидесяти километров в час. Дорога, несмотря на возраст, сохранилась, как место, где может пройти техника. Асфальт давно ушёл в небытие, но по самому центру трассы, насчитывавшей когда-то четыре полосы, оставалось относительно ровное место. В некоторых местах встречались промоины, иногда имевшие вид глубоких оврагов, ширина которых достигала метра и больше. Для нас подобное препятствие трудностей не составляло, гусеничная техника умеет перебирать через рвы, особенно, когда у неё перегружена задняя часть. Тем не менее, я каждый раз выходил наружу и тщательно, порой с нескольких ракурсов, фотографировал дефект дороги. После нас тут пойдут паровые машины, а возможно, и телеги. Для них дорогу придётся чинить.
Несмотря на изгибы дороги, до темноты нам удалось пройти значительное расстояние, километров двести пятьдесят, что по современным меркам было даже больше запланированного. На обед не останавливались, Иван прекрасно ел на ходу, а остальных никто не спрашивал, только двухминутные остановки на оправку.
Собственно, мы бы и сейчас не останавливались, но на пути возникла водная преграда. Я скосил взгляд на карту, это Волга, сомнений быть не может, Оку мы перемахнули по воздуху на дирижабле ещё, а вот великую реку не объехать. Да и по виду ничего другого придумать было невозможно, именно Волга.
Я взял камеру, установил её на условном капоте вездехода и начал комментировать:
— Итак, мы находимся на берегу Волги, чуть южнее Нижнего Новгорода, сам город отсюда виден, но разрушен так сильно, что руины домов почти не видны в зарослях. Мост на бывшей Нижегородской ГЭС, по некоторым данным, сохранился, но проходимость его неизвестна, да и добираться до него затруднительно, поэтому сейчас мы попробуем форсировать водную преграду на имеющемся у нас плавсредстве.
Я ещё раз обвёл объективом камеры все окрестности, после чего выключил запись и повернулся к нашему водителю:
— А он точно поплывёт?
— Думаю, что поплывёт, — равнодушным голосом ответил он. — Или нет.
— Ваня, ты так не шути, — предупредил я. — Я понимаю, что вездеход плавающий, но он ведь перегружен.
— Не настолько, — ответил за водителя Дэн. — Этот момент обсчитывали при вычислении нагрузок.
— Садимся, задраиваем люки, а потом двигаем вперёд и с песней, — отдал команду Иван, произведя необходимые манипуляции с машиной. — Плыть будет медленно, это не корабль, но часа за полтора переберёмся.
Мне бы его уверенность, вообще неуютно, когда сидишь в железной коробке, которая вот-вот поплывёт по воде, причём на приличной глубине. Если что, выпрыгнуть не успеем.
Для последнего, впрочем, у нас имелась открываемая крыша. Так мы и поступили, оказавшись в натуральной лодке из броневой стали.
— Готовы? — спросил Иван, усаживаясь за руль.
— Угу, — ответил я за всех, зачем-то вцепившись рукой в винтовку.
— Не люблю воду, — Ошибка поморщился.
Гусеницы проскребли по прибрежной гальке, после чего вездеход уткнулся носом в воду, несколько метров мы цеплялись за дно, а потом я понял, что наш недотанк по-настоящему плывёт, погрузившись в воду примерно на треть корпуса. Позади разбегались буруны от винта, а впереди приближался противоположный берег, собственно, место мы выбрали удачное, здесь ширина реки относительно невелика, а выше и ниже находятся ГЭС с не до конца разрушенными водохранилищами. Всё-таки надо было насчёт моста разузнать, большая польза была бы Республике, путь до Урала намного упростится.
Вопреки заверениям в своей нелюбви к воде, Ошибка уселся прямо на бортик, с интересом вглядываясь в речную воду. Потом опрокинулся за борт и исчез. Я на рефлексах хотел его схватить, но не успел, пальцы сомкнулись на пустоте. Я попытался было сказать, чтобы остановили машину, человек за бортом и всё такое, но, заглянув за борт, понял, что для паники причин нет. Мутант, умудряясь держаться ногой за скобу на броне, по пояс погрузился в воду. Потом вынырнул на поверхность, демонстрируя приличных размеров рыбину в правой руке, вторая была зажата в зубах.
Извернувшись всем телом, он вернулся обратно, перевалившись через борт и забрызгав остальной экипаж.
— Теперь положи эту рыбу и достань ещё, — велел Дэн. — Но есть её сырой ты не будешь, на том берегу мы разобьём лагерь и сварим уху. И ты будешь ужинать с нами.
Ошибка хотел сказать что-то язвительное, но ничего не придумал, поэтому
