Вскоре мажордом дворца объявил о выходе королевской свиты, поэтому все внимание гостей переключилось на августейшую семью. Ссора между людьми графа Валлея и Риорданом если и не забылась, то, по крайней мере, больше не всплывала по ходу вечера. Громко обсуждались наряды принцесс, все наперебой восхищались их красотой, белизной кожи и совершенством форм. Риордан занял позицию чуть в стороне от общего действа, не слишком далеко, но и не очень близко. Это давало необходимый обзор, а также возможность быстро подойти и вмешаться в любой назревающий конфликт, хотя внутри он понимал, что ничего значительного далее не произойдет – два вызова за один вечер чересчур много даже для данной напряженной ситуации. Барон Унбог большую часть времени провел подле принцессы Веры. Они мило болтали, улыбались, но Риордан не заметил между ними каких-то свидетельств горячей страсти, или барон и принцесса, понимая, что все взгляды прикованы к ним, тщательно скрывали свои чувства.
Потом фрейлины исполнили «Танец снежинок», вызвав бурю рукоплесканий, а после вечер разбился на три больших круга для бесед. Центром одного была принцесса Вера, и он являлся самым многочисленным, немало поклонников и их спутниц собрала вокруг себя ее младшая сестра, а еще один сформировался вокруг герцога Эльвара и его обширной свиты.
Сегодня Риордан в полной мере ощутил тот магнетизм, что внушал присутствующим родной брат королевы Эйны. Некоторые люди даже не то что ходят, они двигаются в прозрачном пузыре их воли. Это такая невидимая оболочка, куда попадают окружающие, и их собственная воля словно растворяется в этом доминирующем пузыре. Она теряется под напором более сильной энергии. Герцог Эльвар представлял собой как раз такой типаж. Все в этом мире повиновалось его прихоти, такова было мощь его волевого пузыря. Когда он шел по просторному залу, его каменные стены будто бы вторили эхом шагам герцога. Некоторые вельможи даже пятились, их взгляды опускались вниз, голоса становились глуше с его приближением. Герцог не замечал опасливых телодвижений знати, он воспринимал такую реакцию как должное. И все равно, те же самые вельможи, что пятились перед ним, словно повинуясь какому-то неведомому притяжению, вновь приблизились к одному из знатнейших людей королевства, едва он затеял беседу с одним из своих приближенных.
На равном расстоянии от всех трех кружков, у самой стены, в тени одного из абажуров, Риордан заметил визира Накнийра, который наблюдал за действом из-под приопущенных век. Поймав взгляд Риордана, визир ответил на него легким приветственным кивком.
Светский прием продолжался заведенным порядком, все гости, слуги и устроители вращались в нем, отыгрывая привычные роли, а Риордан, остро ощущая свою чуждость высшему обществу, покорно ждал окончания вечера. Все завершилось далеко за полночь. Сигналом окончания торжества был исход принцесс, а через какоето время вельможи понемногу потянулись к выходу. Унбог тоже направился к дверям в залу, предварительно сделав знак своему телохранителю. «Ну, наконец-то», – облегченно выдохнул Риордан.
Кареты одна за другой подъезжали к парадному крыльцу Глейпина, забирая гостей по домам. Риордан и барон стояли чуть в стороне, ожидая своей очереди, и переминались с ноги на ногу от стылого ветра. Вдруг Унбог негромко окликнул своего подчиненного:
– Риордан!
– Да, ваше благородие!
– Вот наблюдаю я тебя второй день, но пока не смог разгадать, – задумчиво произнес барон. – Граф Танлегер рассказывал, что ты происходишь из простой семьи. Это правда?
– Точно так, ваше благородие. Из очень простой.
– И большую часть юности ты провел в горах, где охотой добывал себе и родным пропитание.
Риордан согласно кивнул.
– Все верно.
– Тогда откуда в тебе это понимание? Ладно, насчет оружия я усвоил. Дело в тренированных связках, выносливости, быстроте реакции. А речь? Умение держаться? Сегодня ты впервые был на светском приеме и не гденибудь, а в самом Глейпине. Ты вступал в сложные беседы. Не сказать, что ты демонстрировал чудеса в знании этикета и во владении оборотами, которые свойственны придворным, но деревенским увальнем я бы не стал тебя называть. Но ты же деревенский парень, Риордан! Простой охотник! Ты язык горных сарганов должен понимать лучше, чем фрейлинские словесные выверты! Как же так? Кто тебя этому обучал?
Риордан задумался. До вопроса барона эта мысль ни разу не стучалась в его голову. Как и в отношении мастерства владения шпагой. Оно просто пришло само собой. Чуть больше месяца назад Риордан впервые встал в позицию в серьезном бою. Противником был сам герой Меркийской войны – Виннигар. В тот момент он не испытывал робости или неуверенности в своих силах. Он был зол и сосредоточен, а остальное случилось как-то само. Что-то подобное повторилось сегодня на приеме. Риордан не подбирал заранее слова, они сорвались с его губ в нужный момент.
Он не любил лгать, поэтому честно передал свои мысли барону.
– Само собой, – медленно повторил барон. – Любопытно. И много ты умеешь делать само собой?
– Только это, – признался Риордан. – Драться и подбирать нужные слова. Но лишь в тех ситуациях, когда есть вероятность подраться. Во всех других случаях я буду выглядеть деревенским олухом, как вы и предположили. Реакцию, точность, выносливость я тренировал с детства. Сейчас они мне очень пригождаются. Все красивые слова я тоже знаю. Моя матушка в детстве читала нам с братом много книжек про жизнь знатных персон. Она брала их на время у деревенского священника. Братишка хорошо засыпал под них, а я слушал и мечтал, что когданибудь буду общаться с вельможами, мысленно строил фразы и даже целые разговоры. Знаете, барон, дети иногда воображают себе всякие небылицы.
– Знаю, – тихо сказал Унбог, вспоминая что-то свое.
– Вот и я так же. А теперь эти конструкции выскакивают из меня, как суслики из нор. Пока что это происходит вовремя.
Экипаж с гербом барона остановился у главного дворцового подъезда. Кармарлок, блестя слегка хмельными глазами, выпрыгнул из него на инеистую мостовую и гаркнул так, что несколько вельмож вздрогнули от неожиданности:
– Карета его благородия барона Унбога!
Позже, уже в доме своего хозяина, когда Риордан готовился отойти ко сну, в его комнату ввалился хмельной начальник охраны с бутылкой медовой настойки и потребовал в мельчайших подробностях рассказать, что произошло на приеме. Молодой телохранитель, уже хорошо зная, как невоздержан Кармарлок в такие моменты, не заставил себя упрашивать и даже, невзирая на усталость, немного пригубил огненно-янтарной жидкости. Выслушав доклад, старый поединщик разочарованно прищелкнул языком:
– Ах, как жаль, что вмешалась хитрая лиса, граф Валлей. Ты бы прикончил этого молодчика в наилучшем виде.
Риордан оторопел.
– Прикончил? Я рассчитывал только слегка подколоть его.
– Эх, сынок, ты не знаешь упрямство и наглость вельмож. Думаешь, они все поняли и отступились? Да ни за что! Этим дуракам нужно объяснять не словами, а закаленной сталью. Только теперь драться придется всерьез. Виконт Орран – просто паяц и выскочка. Он и не думал убивать барона, он хотел выставить его в дурном свете. Но сейчас они найдут кого-нибудь пошустрее. Решено. С завтрашнего дня ты в эскорте барона на любом выезде. И, Риордан, – Кармарлок для внушительности погрозил ему указательным пальцем, – будь готов защищать барона и себя каждый момент. Особенно себя.
– Это еще почему?
– Они хотели добраться до жениха принцессы Веры, но встретили на пути препятствие. Самое логичное решение – устранить это препятствие, а потом уже разобраться с бароном. Впрочем, неизвестно, что придумают эти богатенькие обормоты, поэтому будем готовы к любому варианту.
Кармарлок плеснул в захватанный пальцами стакан медовой настойки, выпил и несколько мгновений осоловело вращал глазами. Потом встал, опираясь на спинку стула.
– Барон сказал, что на тебя глаз положила Парси. Я ничего не путаю, это такая рыжегривая кобыла с роскошными дойками? Она еще носит в ушах камни под цвет своих глаз?
