Позже поединщик размышлял о том, что Посланник наверняка знал больше, чем говорил, а говорил меньше, чем следует. Не зря же он так торопился с его, Риордана, появлением в свете и запретил Унбогу появляться на приеме графа Валлея в одиночестве. В высших сферах королевства назревали судьбоносные решения, которые принуждали всех заинтересованных лиц действовать стремительно.
Парочка дворян, что подошли к ним, поприветствовали Риордана и Унбога небрежными кивками, и один из них, словно продолжая начатый разговор, заметил:
– Видишь, мой друг, как напутствует барон своего неуклюжего протеже. Наверняка он просвещает его в вопросе, как быстрее всего забраться под женскую юбку. В чем, в чем, а в этом барон великий специалист.
Дерзкий вельможа был довольно высокого роста и слегка худощавого, но тем не менее крепкого телосложения. У него была стать бойца, как если бы за плечами осталось несколько лет изнурительных тренировок в Школе. Его лицо не являлось образчиком мужской красоты, но это было, безусловно, лицо смелого человека. Глаза сверкали решительностью, губы изогнулись в презрительной улыбке. Оскорбление было нанесено по всем правилам светского этикета, о котором Риордан пока и понятия не имел. Вельможа отпустил резкое замечание, но не адресовал его непосредственно барону, тем не менее вынуждая противника к ответным действиям. Заторможенность, которую Риордан продемонстрировал при разговоре с фрейлинами, как рукой сняло. Не давая Унбогу вставить даже слово, он ответил:
– Поверьте, незнакомец, барон гораздо чище помыслами, чем вы предположили. И если бы мне понадобился наставник в области женских прелестей, я бы предпочел вас барону.
Вельможа подчеркнуто медленно перевел взгляд с Унбога на Риордана и, слегка наклонившись, словно рассматривая какое-то насекомое на мраморном полу Глейпина, заявил:
– Я не к вам обращался, молодой человек. И меня не интересуют ваши суждения.
Риордан быстро кивнул, как бы подтверждая, что принял замечание на свой счет, и, чуть повысив голос, произнес:
– Не имею чести быть вам представленным, однако позволю себе отметить, что сначала вы бесцеремонно прервали беседу двух персон, а теперь заявляете, что не желаете разговаривать с одним из тех, кому вы изволили помешать. И делаете это в оскорбительной манере. Вышеозначенное дает мне повод утверждать, что вы трижды грубиян!
Громкие слова Риордана привлекли к ним внимание. Несколько гостей обернулись в их сторону. Вельможа, что пытался вызвать барона на поединок, в гневе и изумлении округлил глаза:
– Что я слышу?! – затем повернул голову к своему спутнику. – Этот провинциальный щенок нарывается на трепку! Хорошо, он получит то, чего заслуживает.
– Ни слова больше, виконт! Ни слова больше, – к их небольшому кругу присоединился еще один вельможа, наблюдавший за разгоравшейся ссорой чуть поодаль. У него было умное лицо с тонкими чертами, на котором сверкали проницательные глаза. Властности и величия в этом дворянине хватило бы на пятерых, одной своей репликой он сумел надежно запечатать уста дерзкому незнакомцу, хотя тот уже открыл рот для того, чтобы вызвать Риордана на поединок.
– Боюсь, что если вы сейчас совершите поступок, который задумали, виконт, то я надолго лишусь вашего общества, – спокойно произнес этот господин и отвесил Риордану и барону самый изысканный поклон. – А быть может статься, что я навсегда потеряю верного друга. Не станем горячиться и делать фатальные ошибки. Граф Валлей, к вашим услугам.
Последняя реплика была предназначена уже барону и Риордану, и тем не оставалось ничего другого, как только поклониться в ответ.
– Но дерзость этого выскочки неописуема, – заметил тот, кого граф назвал виконтом. – Кто-то же должен преподать ему урок.
– И этим «кто-то» вы не станете, виконт, – в голосе графа отчетливо послышались повелительные интонации. Он перевел свой взгляд на молодого поединщика. – Рад видеть вас, Риордан, в высшем свете королевства. Так вот куда вы запропастились! Риордан или Бесноватый Риордан – как к вам лучше обращаться? А пудра на вашей щеке наверняка скрывает знаменитую татуировку, отмеченную всеми, кто в вечер вашего боя присутствовал на Центральной площади Овергора. Нет, но какое преображение! Коль вы так скромны, не возражаете, Риордан, если я представлю вас своим друзьям? – не дожидаясь разрешения, граф Валлей продолжил: – Не смотрите на его молодость, перед вами лучший меч Овергора, господа. Вернее лучшая шпага, ибо это его излюбленное оружие. Мы все любим бывать на Центральной площади, наблюдать за буднями Воинской школы, но мало кто из нас может объявить себя настоящим знатоком войны и всего, что с ней связано.
– Разве что кроме вас, граф, – заметил второй из разряженных щеголей, до этого момента не сказавший ни слова.
– Верно, мой друг. Всем известно, что мне принадлежит несколько букмекерских контор, я сделал состояние на войне, поэтому стараюсь быть в курсе любых событий в Школе. После нескольких лет безнадежных поражений у нас наконец объявился настоящий талант. Юноша с неописуемой реакцией и фантастически крепкими связками. С ним связывались большие надежды, но по навету или… – тут граф Валлей бросил на барона Унбога не совсем доброжелательный взгляд, – по каким-то иным соображениям, это молодое дарование внезапно было исключено из Воинской школы. Вся столица в смятении. Куда он подевался, спросите вы?…
Его собеседники ничего не спрашивали, Риордан мог держать пари, что они даже половины не поняли из повествования графа.
– В первый момент я был так ошарашен, что не мог поверить глазам. Вот он, здесь, на приеме принцессы! Тот самый Бесноватый Риордан. Только спиральная татуировка на щеке замазана пудрой, согласно дворцовой моде. Я поздравляю вас, барон, – граф еще раз поклонился, теперь отдельно Унбогу. – Вы обзавелись очень серьезным эскортом.
– У вас свои друзья, граф, а у меня свои, – Унбог вернул графу поклон. – Рад, что внесли некоторую ясность в положение дел. Тем не менее я не считаю, что эпизод исчерпан. Виконт Орран, которого вы назвали своим другом, имел неосторожность оскорбить моего спутника. Нам надлежит разобраться с этим недоразумением.
– Виконт Орран был бы гораздо более осмотрителен в выборе слов, если бы знал, к какому грозному бойцу он сейчас обращается, – иронично заметил граф Валлей.
– Позвольте, граф, это прямой намек на малодушие, – пробормотал виконт.
– Малодушие, вы сказали? Я предпочитаю выражение «информированность».
– Позвольте с вами не согласиться, граф, – мягко возразил Унбог. – Риордан назвал свое имя во всеуслышанье. Вам оно оказалось знакомо, виконту – нет. Но Риордану не должно быть до этого дела. Вежливость – это не то качество, которое применяется лишь под страхом получить взбучку.
– Вот видите, граф, вы меня позорите, – прошептал бедолага виконт.
– Ни в коем случае! Вы забылись, виконт, и теперь принесете извинения. Смиренно надеюсь, что Риордан их примет.
– Ни за что! – Кровь бросилась виконту в лицо.
– А я утверждаю, что вы извинитесь, – с нажимом повторил граф Валлей. – Это вам не дуэль молодых повес, где на один удар приходится десять реверансов. От таких поединков остаются красивые шрамы, которые потом можно показывать прекрасным дамам, как свидетельство безумной отваги. Не смотрите на его юность, виконт. Вы не успеете опустить меч после рыцарского салюта, как он насквозь проткнет вас шпагой. Поверьте, я знаю, что говорю. Извиняйтесь!
Глухо и нехотя друг графа произнес слова извинения.
– Вы удовлетворены, Риордан? – с почти неуловимой насмешкой спросил Валлей.
Риордан с достоинством кивнул.
– Тогда мы удаляемся, – граф Валлей бросил на Унбога внимательный взгляд. – Обещаю, что ни я, ни мои знакомые более не будут вам докучать, барон. Желаю удачи во всех ваших предприятиях и надеюсь со временем стать вашим другом. Признаю, что неправильно оценил вас, барон. Вы очень предусмотрительный человек.
– Я всегда к вашим услугам, граф, во всех смыслах, – непринужденно ответил Унбог. – Думаю, что мы неоднократно сможем быть друг другу полезными.
