Поединщик повернулся к Кармарлоку, который наблюдал за всей этой сценой с задумчивой улыбкой на губах.
– Ну, что скажешь? – спросил Риордан у начальника охраны. – Сможем мы найти применение этому человеку?
Кармарлок ответил без колебаний:
– Если он живет по чести и совести, то найдем обязательно. Ты скорняк, говоришь?
– Точно так, ваша светлость.
– Хорошо. Когда тебя отпустят из больницы, явишься сюда, спросишь Кармарлока. Меня то есть. Приставим тебя к ремеслу, а дальше посмотрим, может, сгодишься на что и получше.
Скилленгар послушно склонил голову.
– Я буду служить вам верой и правдой, там, куда определите. Но хочу заранее обмолвиться, – бывший арестант указал на Риордана. – Если мой господин призовет меня к себе, я последую за ним в тот же час.
– Это я уж понял, – усмехнулся Кармарлок.
Проследив за силуэтом Скилленгара, который, попрощавшись, нырнул в ближайший переулок, отставной поединщик дружески хлопнул Риордана по плечу.
– Да ты опасный тип, скажу я тебе, – заявил он. – Вот вроде бросили тебя в каземат, считай, что к самому последнему отребью, так ты вышел оттуда с человеком, готовым за тебя умереть. Удивительный случай!
Барон ждал их у дверцы кареты и слышал весь разговор от первого и до последнего слова.
– Случай тут ни при чем, – сказал он со значением. – Это называется способностью.
Глейпин встретил их новогодними приготовлениями. Всюду была суета, многочисленные слуги украшали дворцовую аллею гирляндами и мишурой, обновляли светильники в больших желтых фонарях, заливавших светом все пространство между воротами и главным входом. На прудах со льда счистили весь снег, и теперь каждый из них представлял собой сверкающую бликами сине-зеленую линзу. Риордан обратил внимание, что карет около подъезда было всего несколько. Глейпин не ждал сегодня гостей, но для них сделали исключение. Около гардероба их встретил граф Танлегер. Посланник пребывал в необычно оживленном настроении, которое походило на тщательно скрываемое напряжение. Он приветствовал Риордана мимолетным кивком, зато барона осмотрел с головы до ног и даже поправил прическу, которую слегка растрепал порывистый зимний ветер.
– Ну как, готов? – спросил он Унбога.
– Разве к такому приготовишься? – выдохнул барон.
– Понимаю. Нас ожидают в Зале депутаций. Идемте!
Риордан не был силен в топографии Глейпина, но по числу стражников у дверей понял, что это место, где проходят наиболее торжественные и официальные приемы. Посланник попросил Риордана обождать своего патрона в приемной, а сам поспешил внутрь зала, чтобы доложить о приезде гостя. По стенам тут были расставлены роскошные стулья с позолотой, стены окрашены фиолетовой краской в тон герба Овергора, и такого же цвета ковер украшал мраморный пол. Несколько фрейлин находились здесь же, видимо в ожидании принцесс, которые, похоже, в этот момент были внутри Зала депутаций. Риордан увидел Парси, но девушка никак не отреагировала на его появление, даже не посмотрела в сторону своего вероятного любовника. Пестрый светский хоровод замер словно по мановению волшебной палочки невидимого мага. Замер в ожидании значительного события.
Эта торжественность, нервные лица придворных, мандраж Унбога – все вдруг сложилось для Риордана в одну общую картину. Он понял, что сейчас происходит за этими резными дверьми. Вот оно, значит, свершилось! Риордан с потерянным видом опустился на один из стульев. Его жизнь только что вошла в некое стабильное русло, и бац – новая перемена, да еще какая! Что будет с его службой? Он склонил голову в глубокой задумчивости и пребывал в ней до тех пор, пока створки дверей Зала депутаций не распахнулись и не выпустили обратно Посланника и барона. Лицо последнего было еще взволнованней, чем прежде, щеки пылали.
– Ну что, поздравляю тебя, мой дорогой! – граф Танлегер по-отечески приобнял Унбога за плечи.
– Я никогда не забуду того, что вы сделали для меня.
– Будет, будет, – улыбаясь отмахнулся Посланник. – Если бы ваш покойный отец видел нас в эту минуту, он был бы очень счастлив. Я просто исполнил свой долг по отношению к старому другу и его наследнику.
– Риордан, мы едем домой, – распорядился барон чуть подрагивающим голосом.
«Ага! – подумал Риордан. – Значит, у тебя все-таки тоже есть чувства!»
Когда они на выходе из дворца получали одежду и оружие из рук гардеробщика, сзади послышался чеканный звук шагов и прозвучал очень знакомый Риордану ироничный голос:
– Вы уже уходите, барон? Жаль, я надеялся с вами побеседовать.
Это был Накнийр, как всегда холодный, словно синий лед глейпинских прудов, с застывшей на лице саркастической улыбкой. Риордан искренне поприветствовал визира. Несмотря на окружающий его ореол дурной славы, он не страшился грозного блюстителя закона, более того, испытывал к нему горячее чувство признательности. Зато по челу Унбога пробежало легкое облачко тревоги.
– Мы собирались вернуться домой, но я готов задержаться для разговора с вами.
– На это я и рассчитывал, – мягко сказал визир и сделал знак гардеробщику. – Давайте пройдемся немного по аллее, вдохнем в себя вечернюю свежесть. А то в Глейпине топят так, что немудрено упасть в обморок.
Они вышли и направились в сторону дворцовых ворот. За ними еле-еле катилась карета барона. Визир выступал в центре их маленькой компании, а Риордан и Унбог следовали по обе стороны от него. Визир, чуть замедлив шаг, повернулся к барону:
– Скажите, вы планируете сообщить своему юному другу, о чем шла речь между вами и августейшей четой?
– Разумеется, – подтвердил Унбог. – События в какой-то мере касаются и его тоже.
– Даже каждого из нас, – подхватил Накнийр, не изменяя своему саркастическому тону. – В таком случае, я с вашего позволения изложу положение дел, как оно мне представляется. Для начала позвольте поздравить вас, барон. С этой минуты вы – жених принцессы Веры и будущий член королевской семьи. Я пока не имею права называть вас «ваше высочество», но с нетерпением жду момента, когда мне представится случай сделать это.
Риордан моргнул. Накнийр просто не умел говорить по-другому. Даже поздравления и комплименты в его устах звучали как оскорбления.
– Спасибо, мой господин, – почтительно сказал Унбог.
– Завтра о вашей помолвке с принцессой Верой будут кричать городские глашатаи, за три дня до Нового года назначено обручение, еще через месяц – свадебная церемония. Все верно, я ничего не перепутал? Но так уж случилось, что, несмотря на всю важность события, оно будет занимать умы граждан не более недели. Поскольку именно через этот срок будет объявлено во всеуслышание, что Овергор находится в состоянии войны.
– С кем? – вырвалось у Риордана.
Визир простил ему непочтительность.
– Фоллс, – сухо ответил Накнийр.
Риордан тут же постарался вспомнить все, что читал о Фоллсе за неделю, когда он валялся в лазарете Школы с переломанной рукой. Их десятку называли «голубоглазой сталью», потому что поединщиков в нее подбирали в том числе и по внешним данным, что никак не сказывалось на боевых качествах дружины, поскольку ее сила была не в индивидуальном мастерстве бойцов, а в универсальности, помноженной на самопожертвование. За счет второго они перемалывали лучших мастеров противника, а за счет первого превосходили прочих оставшихся в живых, и эта простая тактика раз за разом приносила Фоллсу успех. Воистину, наряду с воинами Меркии, «голубоглазая сталь» являлась самым опасным противником для поединщиков Овергора. Не говоря о том, что благодаря двум победам подряд Фоллсу удалось сохранить костяк своей десятки, и теперь это были не просто универсалы, а закаленные в боях ветераны. Риордан горестно вздохнул. Шансы Овергора в войне показались ему призрачными. Если только не поможет богиня Удачи и не случится чудо из разряда тех, что полностью меняют ход истории.
– Итак, предварительная дата сражения – пятнадцатое число второго весеннего месяца, – продолжил Накнийр, убедившись, что Риордан переварил информацию, а визир обращался в основном к нему, потому что для Унбога объявление войны не явилось новостью. – Кампания пройдет у нас, на нашем Парапете Доблести. И конечно, весь двор Фоллса нагрянет сюда, чтобы лицезреть войну собственными глазами. Именно тогда произойдет церемония официального обручения принцессы Альпины с принцем Легрелланом, наследником престола Фоллса. Война, как известно – прекрасное время для династических браков. Торжества по этому случаю приобретут особый размах. Торговцы обеих стран будут за это весьма благодарны.
