ждали вас, когда же вы нас навестите. Признаюсь, ждали намного раньше. А вы все не спешили.
Хитрый прищур, улыбка с укором. Я прислушался к медальону, меня интересовало мнение Алисаны, возможно, она знала надзирателя и могла бы мне помочь. Но Алисана молчала.
– Джей… – Я поморщился, мне предстояло говорить с ним жестко, на серьезную тему, от которой зависит его жизнь. И я решил начать сразу, не хотел узнавать его лучше, потому что чувствовал, что могу начать ему симпатизировать и жалеть.
Пауза затянулась, Джей продолжал улыбаться, вопросительно поднимал брови и явно не понимал, почему я молчу.
– Мне стало известно, что Надим Люмб продавал моих рабов, – сказал я, внимательно взглянув на надзирателя.
Джей совсем не удивился. Он помрачнел, улыбка тут же сползла с лица, он судорожно сглотнул и отвел глаза.
– Да, продавал, – сказал он. – Если рождались ракта, продавал. Да и просто детишек, торговал хорошенькими парнями и девушками. Продавал, свамен. Было, что уж тут.
Такой ответ меня слегка изумил. Я ожидал, что Джей начнет отрицать.
– Ты ему помогал, – я не спрашивал, я утверждал.
– Не помогал, свамен, – лицо Джея стало еще мрачнее, он опустил глаза, – у меня не оставалось выбора. Я простой смотритель, как я могу перечить высокородному свамену?
Он поднял на меня глаза:
– Как свамен приказал, так я и делал. Другого выбора он мне не дал. Сказал, если буду болтать, выставит все так, будто я сам торговал рабами. Ясное дело, кому поверят больше, Надиму Люмбу или мне, безродному, пусть и преданному, но безродному. И что мне оставалось?
Я ему верил. Он не лгал, к тому же я чувствовал эмоции Алисаны, она его жалела.
Я покосился на Айрису, в местных законах я пока плохо разбирался, и что делать в данном случае, не понимал. Хорошо бы, конечно, в этом деле разбираться более компетентным органам, например, следователям и судьям. Но в Хеме был один суд – императорский, и он решал спорные вопросы только между кланами. В самих же кланах не было никакого суда, а справедливости как таковой вообще не существовало. Все решала знать, и решала самым жестким образом. Если я убью надзирателя, никто мне и слова не посмеет сказать, я буду прав. Но что будет, если я его не убью? И более того, оставлю здесь, при должности?
– Ты должен был сообщить Халам о действиях Надима, – сказала Айриса, – эти территории находились под их протекцией.
– А ты об этом не знала? – Я с любопытством взглянул на нее.
Айриса оскорбленно округлила глаза, во взгляде мелькнула обида, она вскинула подбородок и холодно ответила:
– Нет, не знала, свамен. Если бы знала, тут же сообщила Данису Люмбу, отцу Надима, а затем и Халам.
Я снова вернулся к Джею.
– Я не надеялся, что эти земли когда-нибудь вернуться Игал, никто не надеялся, – с сожалением сказал он. – Люмбы давно здесь наводят свои порядки…
Джей отвел взгляд, прикрыл лицо рукой, принявшись тереть глаза и виски.
– Проверок здесь не было с тех пор, как пропали ваши родители, – сказал он. – Никому не было дела до этого места. Смешно, но за мою помощь свамен Надим ни разу не заплатил мне. Я говорю как есть. И кто я такой? Я ничего не мог изменить. Что бы я ни сказал, повернулось бы против меня. Как и сейчас. Я могу оправдываться, могу объяснять сколько угодно…
Горькая усмешка, Джей обреченно прикрыл глаза, слегка покачнулся, неожиданно взбодрился, хлестко хлопнув резинками от подтяжек себя по груди и наигранно-оптимистично продолжил:
– Но на деле все выходит одно, свамен! И факты налицо! – он широко улыбнулся. – Я предал Игал, помогал свамену Надиму Люмбу в его махинациях с продажей рабов.
– Именно так, – сказал я, чувствуя, что слова мне даются с трудом.
Мог ли он лгать? Я вижу этого человека впервые в жизни. Я его не знаю, но почему-то его слова не вызывают сомнений. Надзиратель не лжет.
– Ты должен был сообщить о махинациях, – сдержанно повторил я слова Айрисы, внутри негодуя. Да какого черта ты молчал?
– Прежде, чем вы… – Джей не смог сказать о казни, несказанные слова так и повисли в воздухе. – В общем, хотел показать, какие еще недостатки у нас имеются. Просто позвольте показать. Надим Люмб очень экономил на рабах. И это не пошло на пользу ни деревне, ни работоспособности рабов, ни производству. Нам приходилось выкручиваться, как получалось. Но… Идемте же, свамен.
Джей приглашающим жестом указал в сторону виднеющихся вдалеке бараков. Я находился в замешательстве. Думал, как с ним поступить. Сомнения, сомнения, сомнения. Законы здесь жестоки. Предателей убивают без раздумий.
Но я не мог отделаться от гадкого чувства происходящей несправедливости.
Мысленно обращался к Алисане, прося совета, но она, кажется, находилась в той же растерянности, что и я.
«Ты не можешь закрыть глаза, – раздался ее неуверенный голос. – Пойдут слухи. Твою справедливость примут за мягкотелость, доброту примут за слабость. Ты – глава рода Игал. Ты не можешь быть слабым».
Айриса опустила глаза, Масару отвернулся, изображая напряженный осмотр периметра. Никто не смел мне подсказывать или как-то влиять на мое решение. Я должен сам решить, что с ним делать, потому что я здесь закон.
– Идем, покажешь, – велел я.
Джей часто закивал и торопливо засеменил в сторону деревянных бараков.
Здесь возле домов играли оборванные, грязные дети и кроме них больше не было никого. Сами же бараки не внушали доверия. Хлипкие, латаные-перелатаные, ветхие, готовые развалиться в любой миг. Только один в самом конце улицы был каменным, и тот с прохудившейся крышей.
– Новый поселок собирались строить, но так и не достроили. Когда исчезли ваши родители, всем стало не до этого дела, – объяснил Джей, проследив за моим взглядом. – Только то общежитие и успели. Идемте, я вам все покажу, – он кивнул в сторону первого барака и зашагал ко входу. – Я поначалу пытался просить Люмбов выделить деньги. Что, мол, строить нужно, ремонтировать. Старший Люмб все говорил, что вот вернутся Игал, тогда займутся, что он здесь временно и пока не смеет распоряжения такие давать. А младший Люмб и вовсе меня не слушал. Говорил, что выделяет ровно столько, сколько положено рабам. Но это ложь, свамен. Еды никогда не бывало вдоволь, а у рабов тяжелый труд, им нужно хорошо питаться. И это только еда. А у нас… – он махнул рукой, так и не договорив. – Каких-то мелочей бытовых так и вовсе не допроситься. Ваши рабы, свамен, живут хуже, чем презренные. Оттого и мрут часто, оттого и до старости не доживают. У нас, вон, всего две старухи на всю деревню, за детишками смотрят. А мужики хорошо если до пятидесяти доживают. Про бараки я и вовсе молчу. Здесь нужно строить, а это сносить все ко
