— О чем ты хочешь говорить?
— О многом. О вашей жизни, о нашей жизни. Ты никогда не задумывался, как глупо и плохо у вас тут все устроено? Вы убиваете их, — Джантор кивнул в сторону девушек, — они вас. Зачем? Какая польза от трупов?
Сомнения проникали в голову Винсента все глубже. Он и сам не раз задавался подобными вопросами.
— Убей его, Джантор! — закричала Айрин. — Прикончи этого кибера. Убей.
Он покачал головой.
— И что потом? Какая мне польза от его трупа? Или тебе от моего? — фиомсянин посмотрел в глаза Винсента.
На этот вопрос ответ очевиден.
— За твой труп дают 150 часов нейрокайфа.
Джантор понимающе улыбнулся.
— Много, да. А если я предложу тебе больше?
— Ты? — Винсент засмеялся. — Ты не можешь дать мне нисколько. Нейрокайф выдается лишь по решению губернатора или генерала Вольфсона.
— Да неужели? — с каждой секундой улыбка фиомсянина все больше раздражала. Он словно знал нечто, пониманию Винсента недоступное. И смотрел, как инструктор Джонс на безнадежно тупых курсантов. — Нейрокайф вызывается программой, установленной в твоем нейробуке, — продолжил тем временем Джантор. — Попробуй зайти в операционную систему и найти.
— Это запрещено.
Запрет на попытки изменения программ операционной системы был одной из первых истин, которые вдалбливали хайменам после вживления.
— А ты попробуй, открой файлы. Неужели тебе не интересно, что будет?
Винсент поежился. Один чересчур любопытный курсант как-то попробовал. Минуту он корчился на полу в жутких муках. Потом его вызвали к директору училища. И от дальнейших расспросов парня начинало трясти. Так что урок усвоили все — запреты лучше не нарушать, любое неповиновение наказывается.
— Изменять настройки операционной системы нельзя. Нейрокайф доступен лишь по решению высшего начальства, как награда за отличную работу.
— Даже так, — фиомсянин поднял брови. — А что, даром совсем не дают? Хотя бы одного часа?
Винсент помотал головой. Что за глупые вопросы, нейрокайф надо заслужить.
— Ну и скупердяй же ваш губернатор, — Джантор вздохнул. — Халявы, и той жалеет. Алчность, злоба, насилие. Вам самим так жить не противно?
— Не смей оскорблять губернатора! — возмутился Винсент. — Он великий человек! Ты просто не способен осознать его величия.
— И в чем же оно заключается? — с грустной улыбкой спросил фиомсянин.
— В том, что… — Винсент задумался. Конечно губернатор Стилер велик. Чем? Да всем. В каждом его слове, каждом жесте чувствуется величие, которое другим не понять. — Он обеспечивает процветание Оклахомы.
— Ага. Насмотрелся я на это процветание. Технологии ваши у нас только в музее увидишь, город наполовину опустел, грязь, нищета, тотальная ненависть. Убиваете друг друга каждый день.
Жалость в голосе фиомсянина разозлила Винсента.
— Хватит болтать, бросай оружие.
— Стреляй, Джантор! — снова закричала Айрин. — Убей его!
Фиомсянин, к удивлению Винсента, засунул пистолет в кобуру.
— Не буду я тебя убивать, ты мне нужен. Идем. Сперва займусь твоим нейробуком. Не знаю, насколько хорошая там защита, но раз уж со своей справился, и вашу как-нибудь осилю. Потом покажу, как выглядит настоящее процветание. И дам один час нейрокайфа в день. Больше не проси, а то еще станешь, как Оденлин.
Что за чушь он несет? На всякий случай отметил в памяти новое имя.
— Я сказал — медленно вытащи и брось на пол оружие. Или я пристрелю твою подружку, — Винсент зафиксировал прицел на девушке.
Джантор вздохнул.
— Не пристрелишь. Пистолеты у тебя нерабочие, — он шагнул вперед.
С каждой минутой слова его казались все бредовее. Но спокойный, уверенный, с ноткой сожаления тон, которым фиомсянин говорил, породил сомнения. Сместив ствол в сторону, Винсент отдал мыслекоманду стрелять. Оружие молчало. Снова приказ, потом другому. Тоже ничего. Что за ерунда?
— Понимаешь, пока мы беседовали, я взломал коды твоих пистолетов, — пояснил Джантор. — Так что я могу из них стрелять. А ты нет.
Будь Винсент пустом, он бы испугался. Но хаймены выше страха, он лишь обругал себя за глупость. Проклятый фиомсянин опять его перехитрил. Отбросил бесполезное оружие. У него броня и шлем, а до противника три метра. Сжал кулаки, готовясь к атаке.
— Ах, да, и шлем тоже, — почти насмешливо произнес фиомсянин.
Камеры погасли, делая Винсента слепым. Инстинктивно он покрутил головой, сдернул шлем. Противник оказался неожиданно близко, его кулак уже летел в голову.
Удар в висок. Темнота.
* * *
Убедившись, что полицейский отрубился, первым делом Джантор нацепил на голову парня глушилку. Он мастерил ее последние пару дней, после того, как решил захватить одного в плен, чтобы проверить свои догадки. Устройство напоминало местные наушники и генерировало сильные электромагнитные шумы на используемых киберами частотах. Теперь сигналы нейробука о помощи и координатах блокированы.
Затем нашел ключи от наручников, освободил Стефани. Девушка выглядела ужасно, все лицо в кровоподтеках.
— Идти сможешь?
Она кивнула, поднялась.
— Он мертв? Ты его убил? — спросила Айрин, глядя на кибера.
— Нет. Я же говорю — он мне нужен, — Джантор взвалил пленника на спину. Здоровый, примерно центнер. — Возьми его пистолеты и шлем, — сказал он девушке. — Пригодится.
Они добрались до ближайшего канализационного люка. После большой операции киберы частично оставили подземелья в покое. По широким тоннелям временами рыскали их отряды, кое-где они установили решетки, перекрывая проходы, но большая часть подземных коммуникаций оставалась свободной. Тоннели протянулись на многие тысячи километров, и людей, чтобы все контролировать, у полиции просто нет.
Путь до базы занял два часа. Когда Джантор появился с телом на спине, к нему бросились десяток человек.
— Что с ним? Он ранен?
— Это кибер. Мы его захватили, — Айрин с гордостью показала оружие и черный шлем.
Все отшатнулись.
— Зачем ты его притащил? — спросил Питер. — Сам же говорил, что нейробук отсылает сигнал о помощи, если хозяин без сознания. Он нас раскроет.
Среди бойцов прокатился тревожный шепот.
— Не раскроет. Видишь, — Джантор указал на глушилку. — Эта штука не даст ему связаться со своими. И потом, сейчас мы под землей. Наружу его радиосигнал не пробьется.
— Если ты надеешься его расколоть, то напрасно, — покачал головой Гринвуд. — Киберы ничего не боятся, не чувствуют боли. Им бесполезно угрожать, бить. Хоть на куски его режь, он будет молчать.
