скотах, всё равно цепочка убийств на этом обрывается, – сухо проговорил капитан. На вопросительный взгляд начальника он выложил на стол папку и поверх неё – свой рисунок.
– Вот настоящая жертва! Сюзанна-Мэдисон Литтл Эпплуайт, приёмная дочь мелкого сквайра и кутилы, нашей первой жертвы. Её мать, опиумная наркоманка, погибла на глазах у дочери. Тело ещё не остыло, а отчим уже продал дитя своим толстосумным дружкам, как бездушную тряпичную куклу, как портовую шлюху и домашнее животное. К счастью, девочке удалось найти защиту и отмщение.
Старший инспектор, лысый чёрт, предостерегающе поднял руку:
– Такое ощущение, что вы оправдываете преступников, инспектор Хейз!
– Все подробности у вас на столе! – капитан кивнул на папку. Рот его горько кривился. – У вас ещё есть вопросы по моему увольнению?
Инспектор только покачал лысеющей головой. Капитан Хейз отдал честь и холодно отчеканил:
– Тогда желаю вам счастливо оставаться со всем этим дерьмом! И будьте вы прокляты со своей королевской полицией!
Он повернулся, щёлкнув каблуками, и вышел вон.
– Слабак, – пробурчал его бывший начальник.
Но капитан Даррен-Даниэль Доджсон Хейз не услышал его. Он уже растворился в непроглядном утреннем тумане.
– Ну что, Машунь, берём? – Айван Стравински приобнял жену за плечи.
– Говори по-английски, а то они подумают, что мы русская мафия! – промурлыкала Мэри Стравински и улыбнулась риэлтору так, как учил её сериал «Отчаянные домохозяйки» – приветливо и широко.
– Машка, ты можешь в это поверить?! Вид на жительство и вид на… на болото! – Иван хохотнул, и вопросительно-смущенно поглядел на жену.
– Да пофиг мне на вид из окна, вид на жительство меня устроит даже если у меня будет вид на свалку ядерных отходов, Ваня! И да, говори по-английски!
– Оф корс, Мэри, у а райт, вэри райт!
– Хосспади, Джонни, что за адовый акцент!
– Да забей, Маш! Может, хоть на второй этаж поднимемся? Поглядим наконец за что мы заплатили.
– Ой, ну какая разница, всё равно ни на что другое у нас бабла не хватает!
– Ну если только на тот зачуханный трейлер…
– Ага, в трейлерном парке, с наркоманами и алкашами!
– С американскими наркоманами и алкашами, ты хотела сказать?
– Вань, алкаши – они и в Америке алкаши!
– Не, мне кажется, всё равно как-то приличнее должно быть!
– С фига ли… Ух, блин, реально – второй этаж! Ты только глянь, Маха, это ж настоящий, сука, второй этаж! Фак мой мозг, Маша!
– Даааа… вот мы и дожили! – деланно-восторженно воскликнула Маша и подошла к окну. «Но это не Вистерия Лэйн, дамы и господа!» – грустно подумала она и со скрипом распахнула запыленные створки старомодных деревянных окон.
Задний двор уходил прямиком в болото. Стихия беспощадно наступала. Говорят, здесь и крокодилы водятся… Брррр! Маша встряхнула рыжими кудрями и повернулась к мужу:
– Смотри, тут можно сделать классное патио!
Иван высунулся в окно и чуть не вывалился. Звучно матюкнувшись, он рассмеялся и радостно закричал:
– Вау, это там решётка для барбекю?! Машкааа, да мы прям как в кино попали!
«Ага, в “Поворот не туда”»! – мрачно поглядела ему в спину жена и погладила в кармане курточки грин-карту. Надо было её припрятать поудачнее, чтобы, не дай бог, не потерять! Но Марии Стравинской так нравилось ощущать себя владелицей этой чудесной штучки! Проводить пальцами по её гладкой поверхности, снова и снова читать волшебное заклинание, открывающее мрачные ворота из прошлой жизни в новую: «United States Of America Permanent Resident».
Осталось только разглядеть в этом доме не развалюху, всю подточенную сыростью, а надёжное убежище!
И кроме того, это и правда единственное, на что у них хватило средств после получения наследства. А впрочем, супруги Стравинские договорились никогда больше не говорить о той, чью квартиру они продали в тот же день, как получили документы о правах наследования.
Маша хотела аккуратно заполнить свою американскую книгу воспоминаний с самой первой странички. Первый шаг по американской земле. Первые мили вместо километров на первом стареньком «Мерсе» от Батон-Руж до Нового Орлеана. Первая серьёзная сделка – эта двухэтажная развалюха, зато настоящая американская собственность!
– Стремно такое говорить, но… спасибо урагану «Катрина»! – прошептала Маша мужу в их первой гостинице, когда они только прилетели в страну и готовились к встрече с риэлтором. Цены после катаклизма им предложили крышесносные! Как бы неуместно ни прозвучал этот каламбур, а именно так беспардонный Иван и выразился, и Мария с ним согласилась.
И вот их ждёт их первый ужин в новом доме! Настоящее новоселье!
Маша мечтала, что всё будет совсем не так… она видела гирлянду на фасаде, как на Новый год, чтобы соседи знали о новеньких на их улице! Домохозяйки с кружками в руках будут оценивающе смотреть, как весёлые новые жильцы выгружают мебель и коробки из грузовика и приветливо машут всему «нейборхуд». Кто-то стучит в их дверь, Маша летит открывать, а там милые душечки-змеюшечки – соседки, оценивающе оглядывают её, пока она приветливо принимает из их рук корзинки с маффинами и булочками… всё как в кино!
Реальность же ей предложила скрипучее крыльцо, пышный декор из ядовитого плюща, запах отсыревших досок, пыльные потолки, тяжёлые шторы, наверняка дырявую крышу и «полную меблировку», на которую страшно не то, что сесть, а просто опереться! И никаких соседей, да, собственно, и улицы никакой! Была когда-то, но сгинула в болоте, унесло торнадо! Дом чудом уцелел, и оптимист Иван увидел в этом знак, а практичная Маша… она просто повторяла себе: «Мы справимся, у нас всё будет хорошо!»
– Самое время привыкать ужинать в столовой, раз уж она у нас теперь есть! – проворчала Маша и потянулась к выключателю. Лампочка вспыхнула и с оглушительным треском разлетелась на мелкие осколки. Маша сжала зубы и закрыла глаза. Она знала, что делает, когда поставила свою подпись в документах о покупке.
– Едрёна-матрёна, бляяяя… – протянул муж у неё за спиной. – Чё, может, в саду поедим?
– Нет, я успела пошариться, знаю, где швабра, – сдержанно ответила ему жена. – И свечи есть в ящике в столе. Щас разберёмся!
– Ага, – рассеянно кивнул Иван. – Я пока винишко открою, и, может, ты меня когда-нибудь простишь, что я тебя сюда затащил!
Он сел за стол, а Маша, подсвечивая фонариком мобильного, выложила перед ним свечи:
– Подумай, куда их поставить. И не парься, айм файн!
– Да уж… не к ночи будь помянута, но мне, как вспомню, что тут от неё ни одной вещи нет и не будет – сразу о***нно легчает! – сказал Иван, и отхлебнул большой глоток из бутылки.
