фирменной рубашки шариковую ручку и нарисовал на тыльной стороне своей ладони маленький ключ.
— Вот теперь точно не забуду. Если ты об этом переживаешь. — Я вернул ручку в карман бывшей уже коллеги.
Секунд десять Оксана молча смотрела на меня, не мигая, словно решала: открутить мне голову тут же или оставить приятное действие на десерт.
— Даже не попытаешься загладить вину? — Не знаю, что она решила, но в итоге заметно смягчилась. Даже смутилась как будто. Хотя такое, разумеется, было невозможно: еще ни разу никому не удавалось вогнать Оксану в краску. — Рассказать, где был, например? Нет, ну можешь считать меня злой. Конечно, так будет для тебя удобнее. Но я не желаю тебе зла.
Где я был?..
Я фыркнул, хотя в прежние времена лишь стыдливо бы отвел глаза и постарался придумать очередное оправдание:
— Тебе лучше не знать.
— Хочешь сказать, это не мое дело? Что я зря забочусь о тебе? — Ее голос снова набрал децибелов. — Прикрываю твои опоздания…
— Не твое, — подтвердил я.
Оксана аж опешила от моей наглости, побледнела и тяжело сглотнула, явно готовясь высказать мне все, что накопилось за дни совместной работы. На этот раз без поблажек и снисходительных уловок.
Но я развернулся и молча зашагал к выходу.
— Ты еще пожалеешь, понял?! — крикнула Оксана вслед срывающимся голосом.
Я не остановился. Уже возле самого выхода я вновь услышал ее гневное, но теперь не в мой адрес:
— Меня не интересует ваша проблема, девушка! Идите к тому, с кем вы договаривались их разместить. А меня не отвлекайте! Мне и без вас есть чем заняться!
Притормозив, я обернулся и увидел невысокую девушку в форменной рыжей куртке, что-то говорившую разгневанной Оксане. В конце концов, не став дослушивать, незнакомка развернулась и стремительно вылетела из кафе, чудом разминувшись со мной в дверях.
— Подождите! — крикнул я и поспешил следом.
Девушка притормозила на крыльце, встревоженно поправляя сбившийся капюшон куртки.
— Мне кажется, я видел вас раньше.
— Возможно, — без удивления сказала она.
— Вы волонтер. Искали детей.
— Я хотела разместить ориентировки на кассе. Предыдущие почему-то убрали. Поразительно нервы у мадам расшатаны, — посетовала она вместо ответа.
Я обернулся. Оксана, красная от натуги, деловито промакивала лицо влажными салфетками, смотрясь в маленькое карманное зеркало и проверяя, не смазалась ли тушь.
— Вы просто не вовремя, — попробовал успокоить я.
— Удивительно!.. Такое хамство на пустом месте…
Девушка сняла со спины рюкзак и стала вытаскивать моток скотча, но тот запутался в шнуре телефонной зарядки и решительно не собирался отцепляться.
— Давайте я помогу.
Я придержал рюкзак снизу.
— Спасибо.
Девушка зажала зубами край липкой ленты и, не выпуская из рук ориентировок, принялась снова засовываться в перекрученные лямки.
С фотографии улыбался незнакомый смуглый темноволосый мальчик без переднего молочного зуба. Кузьмин Михаил. Почему-то все пропавшие дети счастливо улыбались со своих листовок, и от этого еще больнее щемило в груди.
— Не нашли? — брякнул я и тут же осознал глупости сказанного. Конечно, не нашли. Никого не нашли. И уже с ног сбились, не зная, где искать…
Девушка отрицательно помотала головой, прикусив губу. При дневном свете были особенно заметны серые тени, проступившие у нее под глазами. Обкусанные губы. Собранные в небрежный хвост волосы. Наверняка в сумке еще энергетик и какой-нибудь шоколадный батончик, чтобы не заснуть на ходу и не тратить время на перекусы.
— Хотите, я помогу? — кивнул я на ориентировки в руках девушки.
— Тут мало.
В похудевшей стопке действительно оставалось от силы листов тридцать-сорок.
— Ничего. Лучше отдохните. А я пока сам поищу.
Волонтер хитро прищурилась.
— Думаете, вот возьмете сейчас и найдете? — И понимающе вздохнула: — Все так думают.
— Я думаю, что вам нужно поспать, — ответил я и смутился, потому что девушка могла посчитать, будто я намекаю на ее внешний вид.
Но она лишь благодарно улыбнулась и потянулась, прогибая спину. Зевнула.
Я помедлил и решился:
— Может, мы могли бы встретиться вечером? Передадите мне еще ориентировок для расклейки?
Конечно, не только в листовках было дело. И не в том, что идея позвать девушку на свидание на глазах у взбешенной Оксаны и таким образом еще сильнее ее разозлить казалась мне привлекательной. Просто мягкие черты лица, эти светло-карие, цвета ореховой мякоти, глаза с тенью беззащитности на дне, неряшливый и оттого удивительно красивый пучок и решительная самоотверженность, — все вместе действовало на меня гипнотически.
К такой настоящей красоте — красоте души — хотелось прикоснуться. Так мотыльков привлекает ровный свет лампочки. Или огонь маяка дает надежду кораблям в ночи.
— Может, хотя бы имя мое для начала узнаете? — поинтересовалась волонтер с полуулыбкой. И замолчала. На несколько секунд повисла неловкая пауза.
— А! Вася, — догадался представиться я.
— Лена. Значит, вечером в кафе? Здесь, на седьмой линии? Скажем, часов в семь.
Я кивнул:
— Как скажешь. Буду ждать.
— Хорошо, — отозвалась она, передавая тонкую стопку ориентировок. Заметила мои художества на руке.
— Тоже наслышаны?
— О чем? — не понял я.
— Рисунок ключа. Его в каждом дворе, где пропадали дети, потом находили. Может, совпадение, а может… — Лена не стала договаривать, потому что продолжение напрашивалось само собой: «…а может, исчезновения взаимосвязаны, и все гораздо страшнее…».
Стараясь отвлечь ее, я помахал перед собой пачкой ориентировок. Улыбнулся неловко.
— Скотч я найду.
И снова невесомое, легкое, как расходящиеся по воде круги:
— Хорошо. Ну-у, тогда пока. — Лена прощально взмахнула ладонью и пошла в сторону павильона метро «Василеостровская». Я проследил за ее хрупкой фигуркой взглядом.
Маршрутка. И кафе — бывший «Макдональдс». Дважды. Три места встречи. Три «М». Магия.
«Второй человек найдется. Если будешь слушать себя. Главное, что нашелся ты…» — вспомнил я слова Гусева.
Может, это судьба?..
Я поглядел на ладонь, где размазался кривоватый рисунок ключа.
Рассказ Лены о дворах, откуда исчезли дети, не давал покоя. А если и в том месте, где оказался я после встречи с Мастером кукол, тоже осталось изображение?
Вдруг это подсказка?
Я сунул озябшие ладони в карманы и быстро пошел по тротуару. Если правильно все понял, дом, в подвале которого меня нашла Марго, стоял на четвертой линии, у пересечения с Большим проспектом.
Через пять минут я уже сворачивал в нужную арку.
Двор не изменился. Еще бы ему меняться, если даже ворота каретных сараев — облупленные, рассохшиеся, но еще вполне внушительные, несмотря на полтора минувших столетия, — сохранились в целости.
Остановившись под сводами арки, я внимательно рассматривал окна и стены, машины и современную железную дверь с вывеской музыкальной школы, наружную шахту лифта, развесистые петли ворот и узорные решетки первого этажа. Но нигде не находил заветного ключа.
Может, полиция ошиблась — не в каждом дворе, откуда пропал ребенок, оставался рисунок? Может, это просто случайность?
«Ты знаешь, что это не так», — твердо подумал я и шагнул навстречу подвальному спуску у правой стены.
Покатые ступени вели к узкому проходу. К моему удивлению, дверь была приглашающе распахнута. Черный прямоугольник темноты таращился навстречу незваным гостям неприветливо и даже зло. Сверху не разглядеть было ни переплетения труб внутри помещения, ни даже пола возле порога (хотя, кажется, там были ступени).
Подвальный закуток дышал сыростью и душным теплом. Я спустился и осторожно заглянул внутрь.
Мигнул электрический свет, метнувшись к противоположной стене, затем что-то металлически брякнуло. Луч фонаря уперся мне в лоб.
— Чего тебе?
Прищурившись, я разглядел в темноте крепкого мужчину в куртке рабочего. Тот озадаченно и с некоторой неприязнью пялился на меня, присев на корточки рядом с вентилями водопроводных труб.
— Ничего, — машинально ответил я. Свет фонаря бил в глаза, из-за него не получалось разглядеть ничего по сторонам. — Подскажите, тут случайно нет ключа?
— Какого ключа? — не понял рабочий.
— Рисунка. Ну, мелом.
— Обкуренный, что ль? — понял он вопрос по-своему.
— Что? Нет!..
— Вот и иди отсюда.
Мужик отвернулся, залязгал инструментами, собирая их в ящик.
Я послушно вернулся наверх. А чего еще следовало ожидать?..
Уже собираясь уходить, я вдруг остановился. Тихий, словно дыхание, отголосок донесся откуда-то издалека, точно сквозь бетонную перегородку.
«Мам!..»
Я прислушался. В дальней части двора расположилась сквозная арка, справа — ворота каретного сарая, а еще правее — незаметный за припаркованной машиной вход в дом.
Я приблизился к выкрашенной черной двери. Не показалось. Я точно слышал.
Откуда ни возьмись поднялся ветер, разлохматил стопку листов у меня в руках. Изнутри послышался стук. Как будто маленький кулачок ударил по металлу. Потом еще раз. И еще. Я замер.
«Я здесь!
