продолжил я игриво мелькнувшую в голове мысль. — Там, где Нева впервые по ходу течения распадается на несколько путей…
Почти синхронно мы подняли головы на карту, которая висела на стене в дальней части лаборатории.
— Я тебе говорил! — воскликнул Ярослав спустя, наверное, секунд десять исступленного молчания.
Я смотрел на Литейный мост, за которым толстая жила Невы распадалась на два потока: Большую Невку и, собственно, саму Неву.
— Камень Атакан. Древний жертвенник. Поклонение Духам. Особое место, так называемая дверь, чтобы открыть портал между мирами и выпустить их. Все сходится!
Отдельные слова и словосочетания вспыхивали в голове подобно залпам фейерверков. Жертвенник… Портал… Четверо детей… Четыре ключа.
«Сам говоришь о возрождении, а потом спрашиваешь меня, почему пропадают дети…» — сладкая улыбка Вольдемара всплыла в памяти.
«Что это значит, Вась? Кто-то убил детей?..»
«Или собирается».
— Надо срочно сообщить всем! — Ярослав подскочил и стал торопливо натягивать куртку.
— Стоп, стоп, стоп! — Лёня придержал Ярослава за рукав. — Сядь. Осади коней.
— Да в чем дело?
Хранитель достал из кармана телефон, пару раз ткнул в экран и придвинул мобильник нам.
На видео, сделанном на трясущуюся камеру, виднелись стены большого грота явно искусственного происхождения. Я узнал зазубрины на стенах, точно следы гигантских зубов, проделавших путь сквозь толщу земли. Из трещин на потолке наперебой капала вода. Казалось, еще немного, и потолок обрушится под натиском извне.
Камера качнулась, и я увидел воздушную шевелюру Арчи и острый профиль Медины. Снимал, выходит, Володя, третий из группы. Они стояли у истока коридора, ведущего в зал. Пол был здесь ниже, чем в тоннеле, и собравшаяся вода покрывала его почти целиком мутным черным озерцом.
«Дальше нельзя. Надо уходить. Володя, ты слышишь? Перестань снимать!..»
Далее видео смазывалось изображением ботинок и земляного пола.
Лёня забрал телефон.
— Подземные тоннели под Невой? — недоверчиво скривился Ярик.
— Те самые, о которых ты, между прочим, говорил. «Трио» нашло вход неподалеку от клуба.
— Я говорил, что, согласно народным байкам, между Зимним дворцом и особняком Кшесинской был проложен ход. Чтобы цесаревич в любой момент мог бегать на свидания к своей любимой. А не вот это вот.
— Вряд ли здесь что-то может произойти послезавтра, — сказал я, глядя на залитый черной водой пол.
— Почему ты уверен, что послезавтра? — насторожился Лёня.
Я пожал плечами:
— Я не уверен. Но во время своего шоу Вольдемар так напирал на первое апреля, как будто это имело особое значение.
Ярослав с Лёней переглянулись.
— Первое апреля, — прочистив горло, пояснил Ярик, — годовщина основания Института гипотетической истории. Сто шестьдесят четыре года назад Александр Второй подписал соответствующий указ.
— У нас есть еще полтора дня, — в ответ на растерянный взгляд Ярослава сказал Лёня. — Что-нибудь придумаем.
— Что?!
— Что-нибудь, — упрямо повторил он.
— Хорошо, — решил вмешаться я, пока спор не зашел слишком далеко. — Если мы выяснили, что дверь увел кто-то до нас, тогда возвращаемся к ключам. Один был у Марго. Теперь он пропал. Но где еще один?..
Часть 3. Марго
Ключ легко вошел в замочную скважину, провернулся. Дверь бесшумно отворилась. После темноты даже бледный зеленоватый свет потолочных ламп царапнул глаза. Я с трудом удержалась, чтобы не зажмуриться. Постояла пару секунд, вглядываясь в истертую «елочку» паркета. Сердце колотилось как бешеное.
Я очутилась в конце длинного коридора, по бокам которого тянулись два ряда одинаковых деревянных дверей без табличек и надписей. Окон не было.
Вытянутые лампы дневного освещения помигивали в железных сетках. По стенам тянулись трещины. Кое-где на полу валялась обломанная штукатурка вместе со слоем краски. Пахло тушеной капустой, чернилами и сигаретами. Не доносилось ни звука, хотя все выглядело так, словно пять минут назад здесь ходили и разговаривали люди.
Я обернулась — как и следовало ожидать, не нашла двери, через которую только что прошла.
— Эй!.. — шепотом позвала я.
Голоса не откликнулись. От тишины звенело в ушах.
Выставив вперед ключ, точно готовясь отражать атаку, я медленно пошла вперед, дергая ручки попадающихся дверей. Но все оказывались наглухо заперты, а на месте замочных скважин поблескивали металлические пластины.
Я дошла до конца, оставалась последняя дверь в торце коридора. Рядом с ней висела накрытая блестящим пластиком доска объявлений. Под ним чернела строгая надпись: «ПРАВИЛА ПРОЖИВАНИЯ В ОБЩЕЖИТИИ». Пустые кармашки для бумаг красноречиво намекали, что никаких правил нет вовсе.
Я толкнула дверь с вырезанным узором в виде глаза с вертикальным зрачком.
Комнатка за ней смахивала на температурную фантазию чокнутой колдуньи: повсюду, куда ни глянь, висели плакаты с изображением рун и непонятных витых символов, планетарных систем и созвездий. Стены закрывали тканевые драпировки, на полках выстроились в ряд хрустальные шары на подставках, свечи и друзы цветных кристаллов. На конторке, рядом с конфетной вазочкой, тлели палочки благовоний.
Я огляделась.
Комнату, в отличие от коридора, наполняли звуки. Десятки, если не сотни деревянных заводных игрушек бряцали и шевелились на полках, на низком столике возле фиолетово-розового пуфа и просто на полу. Множество кукольных глаз смотрели одновременно и на меня, и сквозь. Невидяще, слепо.
В дальнем углу светилась кислотно-зеленым стандартная плашка: «Запасной выход». Плотный полог тяжело покачивался от сквозняка. Меня кольнуло неприятным чувством дежавю.
Настороженно озираясь, я на цыпочках прокралась к выходу и отодвинула штору. Навстречу дохнуло болотной сыростью. Проем вел в коридор с земляными стенами и полом. Далеко в темноту вилась цепочках белых и красных фонариков. Такими обыкновенно обозначают дорожные работы. Конец светящейся нити растворялся в кофейно-черном мраке.
Я поежилась. Добровольно идти в подземелье не хотелось. Особенно не зная, найдешь ли выход. Да и есть ли там выход вообще?..
А Василиса? И другие дети. Как я могу уйти одна, не найдя их?..
«Но ты найдешь нас. Если выберешься… Ты должна найти…»
— Здесь кто-нибудь есть? — негромко позвала я.
Безлюдность общажного коридора и комнатки несколько успокоила меня. Быть может, не все так страшно? Ведь в зеркальном коридоре клуба никто не пытался причинить мне вреда. А сейчас я даже не знаю, где оказалась. Просто шагнула через зеркало. Вряд ли мне специально готовили ловушку, не зная наверняка, попадусь я или нет…
Я застыла, надеясь различить голоса детей в слившемся звуке копошащихся игрушек, но услышала дробные шаги в коридоре. Дернулась к пологу, однако передумала и, подобрав объемный подол карнавального платья, рыбкой нырнула под конторку и пригнулась, запахнувшись свисающей до пола тканью.
Судя по шагам, гостей было двое. Дверь скрипнула и распахнулась. Они вошли. А конец оборванного разговора вошел в комнату вместе с ними.
— Балда! — проговорил звонкий молодой голос. — Мало ключа. Еще нужен тот, кому он откроет свою суть. Иначе это просто жестянка! Ну?.. Что молчишь? Хоть обыскал ее?
— Не успел, — ответил скрипучий, как из репродуктора, голос.
— Балда! Приведи девчонку. И это… сестру ее тоже захвати. Поговорим.
В ответ невнятно замычали.
Сердце зашлось в груди бесперебойной чечеткой. Я побоялась, что оно, такое громкое, выдаст меня с потрохами, но стук тонул в шебуршании механических кукол.
Хлопнула дверь. Послышались удаляющиеся громыхающие шаги, как удары деревянных колодок.
Обмирая, я осторожно высунулась из-за конторки… и чуть не попалась!
Высокий вихрастый блондин в непроницаемых солнцезащитных очках стоял посреди комнаты, уперев руки в бока, и по-хозяйски оглядывал полки с куклами. Подошел к стеллажу, подцепил тонкими паучьими пальцами деревянную резную наковальню с двумя медведями. Те движений молоточками не прекратили, разве что зашатались-забили в два раза быстрее. Блондин погладил их с любовью и нежностью. И вдруг размахнулся и швырнул игрушку в стену.
— Проклятье! — процедил он с ненавистью.
От звона лопающихся пружин и разлетевшихся деталей у меня зазвенело в ушах. Я инстинктивно пригнулась.
Блондин тем временем сгреб с полки вторую игрушку. Судя по звуку, она повторила участь первой.
Я почувствовала боль и поняла, что стискиваю ключ в руке так, что от напряжения уже побелели пальцы.
«Девчонка» — это про меня. И ключ — тот самый ключ. И сестра…
Я лихорадочно соображала, что делать. Выпрыгнуть из-за конторки, едва откроется дверь? Напасть на блондина и огреть его чем-нибудь тяжелым? Хватать Василиску и бежать? Или затаиться? Попробовать выждать. Пока оба неизвестных поймут, что меня нет. И ключа нет. Но как тогда мне отыскать сестру?
Внимание привлекло движение. Неясный силуэт колыхался сквозь неплотную ткань. Я глянула
