обменяться хотя бы парой фраз, как дверь наконец распахнулась. Взлохмаченная голова Лёни высунулась наружу. Выглядел Хранитель так, будто только что в отчаянии рвал на себе волосы.
— О, двое из ларца, — вместо приветствия сказал он с привычной уже прохладой. — Вас-то мне и нужно. — Посторонился, пропуская меня и Ярика в темный коридор, и запер дверь. Брякнула цепочка.
Я споткнулся в темноте и с удивлением обнаружил выволоченные из подсобки пустые клетки. На первой встрече Лёня выносил в такой потустороннего зверька.
Слева по коридору за отогнутым пологом виднелись красные отсветы. Ярик тоже заметил перемены в привычной обстановке и сунулся в подсобку.
В тесном помещении без окон горела красная лампа и штабелями стояли пустые клетки с закрытыми дверцами. Существ в них не было.
— Где? — огляделся Ярик и остановился взглядом на Лёне.
— Сплыли, — бросил он зло, как ругательство. — Может быть, реально сплыли, кто знает! Может, кто пробрался из своих и выпустил… Идите, я потом объясню.
Мы прошли вперед.
Лаборатория выглядела до стерильности пустой. Я поймал себя на мысли: как странно ощущать разницу между первым визитом и сейчас. Пусть знаний в моей голове с тех пор прибавилось не так много, но ощущение от места менялось поразительно. Оно больше не казалось враждебным и чужим. Скорее, просто малознакомым. Так должно ощущаться новое рабочее место в первый трудовой день.
На столе стояла пара пустых кружек с чайными разводами и валялась стопка бумаг. Я узнал старинные газеты из тайника на шпиле Адмиралтейства.
Каждый лист был занесен в прозрачную пластиковую папку, бережно датирован и пронумерован. Рядом лежал исчирканный шариковой ручкой блокнот.
— А где Лида? — опять спросил Ярослав, предусмотрительно погромче, чтобы его услышали.
— У нее много работы. — Лёня вошел в лабораторию, отряхнул руки о халат и с крайне занятым видом просочился мимо нас к столу. Потом обернулся, окинул меня и Ярика таким удивленным взглядом, будто впервые видел и только сейчас опомнился. Кивнул на скатерть.
Теперь я заметил лежащее в стороне от бумаг отломанное автомобильное зеркало.
— Подарочек Вольдемара. Это ж надо было, так по мелочи. Впрочем, неважно. Важно другое.
— Есть что-то новое? — с надеждой спросил я.
— Пока нет. Если ключи в тайнике Кшесинской и были, то их украли раньше нас. Подойдите.
Лёня поманил нас в угол кабинета, к неприметному, но тяжелому даже на вид железному сейфу. Набрал код, крутанул похожую на штурвал ручку, распахнул дверцу.
Внутри на полках стояли несколько лабораторных образцов в баночках с мутными этикетками.
— Где? — передразнивая Ярика, поинтересовался Хранитель тоном преподавателя, который вознамерился завалить ученика на экзамене.
Не успел я ответить, что мне-то откуда знать, о чем речь и тем более где искомый предмет, вступил Ярослав:
— А чего ты у меня спрашиваешь? Сам хвастался, что твоя пространственная штука отпирается только по отпечатку пальца. И со своими десятью ты, мол, расставаться не намерен.
— А что пропало-то? — спохватился я.
Лёня шумно выдохнул.
— Ключ Марго, — поспешно вставил Ярослав, пока Хранитель не закипел настолько, что из ноздрей повалил бы пар. В переносном смысле, конечно.
— Следов взлома и проникновения не было обнаружено, — подобравшись, нарочито скучным, следовательским голосом пояснил Лёня.
Ярик отчего-то потупился:
— Вообще-то это я.
— Что «ты»?
— Я забрал ключ.
— Как?! Здесь же защита!
Ярик пожал плечами. Как нашкодивший ребенок, не желающий признаваться, каким именно способом совершил очередную шалость. Так сказать, приберегая методики на будущее.
— Допустим, когда магия бессильна, в дело идут обычные мирские хитрости.
— И где теперь ключ? — Спокойствию Хранителя можно было только позавидовать.
— У Марго.
— Твою ж!.. — Он все-таки выругался, стиснув зубы.
— Значит, единственный ключ, который был у нас в распоряжении, сейчас у Марго?
Ярик кивнул.
— А Марго похитили Духи?
— Спорный вопрос.
Лёня треснул кулаком по столешнице.
— Прекрати выделываться! — И тут же успокоился. — А сама Марго об этом догадывается?
Ярослав снова пожал плечами:
— Вероятно. Она же не дура, по карманам пошарит.
Лёня беспомощно закатил глаза и вернулся к столу. В бессилии опустился на отодвинутый стул.
— Теперь хотя бы ясно, что нужно Потусторонним, — намекнул я на «шоу» Вольдемара, потому что молчание сделалось ядовитым.
— А до этого типа непонятно было?
— Тихо. Спокойно, — примирительно вскинул руки Ярослав.
— Я спокоен. И «Грифоний дом». Великорецкий сказал, грядет еще одна сделка с Потусторонними. Но какая на фиг сделка, если нам даже предложить нечего, кроме нас самих?
От Лёниного «нас самих» меня опять пробрало колючими мурашками.
— Кшесинская упоминала, что два ключа они с Николаем так и не смогли найти, — осторожно подал голос я. — Не успели. Нужно поискать их. Точнее, его. Раз один у Марго, а остальные исчезли из вчерашнего тайника.
— А сколько их всего? Ключей. Один у Марго. Один — пропал без вести. Сколько их было спрятано?
— Хороший вопрос, — поддержал Ярик.
— Вот и подумай, деятель! Аптекарь Пель — твоя тема.
Ярик нахмурился. Перевел взгляд на меня:
— А тебе Кшесинская разве не говорила?
Я припомнил наш разговор. Вопрос звучал, но ответ… Ответ, как всегда, оставался невнятным.
«Петербург — такой стихийный город. Недаром на излете восемнадцатого века его так полюбили алхимики».
— Кшесинская все без умолку твердила мне про алхимию, стихии и квинтэссенцию… то есть любовь, без которой никакое колдовство в этом мире невозможно.
— Так, — сказал Лёня. — Некие составляющие плюс любовь как пятый элемент. Похоже на начало алхимического рецепта. Что вполне в духе Пеля. Ярь?
— Стихии. Четыре элемента. Воздух, вода, земля и огонь. Прописная истина. Значит, и ключей могло быть четыре. И пропавших детей… тоже четверо.
— Да что ты заладил? Пятеро их!
— А сестра Марго, которую могли вовлечь в это дело специально, чтобы…
— Чтобы что? Слишком сложно. Даже для Потусторонних. Нужно как-то поженить эти факты. Найти им объяснение.
— Вольдемар заявил, — начал я, — что у нас есть то, что нужно прошлому. То есть Потусторонним. Стал бы он так говорить, если бы ключ Марго оказался у них? Или если б тайник опустошили именно Потусторонние? Конечно, не стал бы. Логично же?
— Логично, — вздохнул Лёня. — Только вот что делать с этой логикой, ума не приложу.
— А может, — притихший было Ярослав вдруг встрепенулся, — если не выходит найти ключ, то… следует поискать дверь?
Ярик уселся за стол, заглянул в чашку, но нашел ее пустой и разочарованно отодвинул. Без интереса полистал найденные газеты и отложил в сторону.
Я последовал его примеру и сел на свободный стул рядом с Лёней. Тот даже не обернулся.
— Продолжай.
— Место Времени и место Пространства. Два царства, которые хотел объединить Вильгельм Пель и про которые писал в стихах Хлебников. Другими словами, наш мир и Перепутье. Если есть ключ, значит, должна быть дверь. Или, в нашем случае, место, где эти два мира пересекаются.
— Вход на Перепутье? — поднял бровь Лёня. — Даже Потусторонним неизвестно, где их вход на Перепутье. Это ж как мембрана: где прорвался, там и вышел. Где щель нашел, туда и пролез…
— Я понимаю! — перебил Ярослав. — Но вот смотри: говорят, и ты сам знаешь, все дороги Перепутья ведут в некий огромный архив забытых вещей и имен. Но ведь работает же это наоборот?
— Все дороги ведут в Рим? То есть, простите, на Перепутье? — Хранитель усмехнулся.
— Но… А как же зеркало Брусницыных?
— Мы уже выяснили, что зеркало не было порталом, — медленно, чуть ли не по слогам, как несмышленому ребенку, произнес Лёня, глядя на меня.
Я постарался реабилитироваться:
— Значит, Перепутье. Как место, где пересекаются пути. Перекресток или что-то типа того. Почему бы и нет?
— Что-то в этом есть, — согласился Лёня, а Ярослав опять взвился, заерзал нетерпеливо.
— Самое главное, что мы знаем о Потусторонних?
— Что они как заноза в… Впрочем, я промолчу. Вещай.
Ярик обратил ко мне лицо. Я узнал пытливое выражение: «У тебя есть ровно одна попытка, чтобы ответить правильно».
— Что у Потусторонних особая связь с водой из Невы, — предположил я.
Ярик вместе со стулом развернулся к Лёне:
— Я всегда говорил, что он толковый парень!
— Ты не говорил, — напомнил он.
— Вот сейчас говорю!
— Перепутье, —
