обдумывая сказанное. — Это ненормально, Вась.
— Ненормально что?
— Слышать голоса тех, кого нет рядом. Видеть вот это все. Я даже в гороскопы не верю.
Я надеялась, хоть он меня поймет. Ведь он столкнулся с не меньшими странностями.
Вася закончил жевать. Посмотрел на меня как-то чересчур серьезно:
— Вольдемар сказал, ты медиум. Одна из одаренных, которых собирает Институт.
— Кто? Я?!
Вместо ответа Вася отодвинул в сторону пустую тарелку, встал и под неодобряющий взгляд кассирши взял со стойки чистую кружку:
— Мне без чая.
Неприятная тетка лишь хмыкнула. Вася вернулся за стол, скомкал салфетку и накрыл ее перевернутой вверх дном посудиной.
— Смотри внимательно, — сказал он.
Но как бы внимательно я ни смотрела, все равно не уловила момента, когда пальцы Васи прошли сквозь стенки чашки как сквозь туман, подцепили салфетку и помахали ею перед моим лицом.
— Как тебе?
— Впечатлит любую девушку, — осторожно отозвалась я, пряча растерянность и удивление за невозмутимостью.
— Надя то же самое сказала, — улыбнулся Вася и двумя пальцами переставил чашку, как будто та была испачкана. Затем признался с неожиданной легкостью, мгновенно разрядившей обстановку: — Все утро тренировался. Хотел тебя удивить.
Надеюсь, удивилась и правда только я.
Я на всякий случай огляделась по сторонам: вроде никто наших «фокусов» не заметил. В кафе, несмотря на воскресенье и утренний час, вообще было достаточно немноголюдно. Только за соседним столиком сидела молодая шумная компания.
— А у меня, значит, голоса в голове. Незавидно.
— Расскажи еще раз, что случилось в мастерской.
Я повторила Васе все, что помнила про бесконечную темную комнату и коридор общежития, про ключ, лишь по настоящему чуду отперевший дверь, и про голоса детей, обещавших, что я найду их, стоит лишь выбраться из западни. Про кукол с именами пропавших детей, ключ для завода и черноглазого блондина, так не похожего на Потустороннего.
Хотя Вольдемар вот тоже не похож, если строго посудить.
— Ключ-от-каждой-двери, — кивнул Вася.
— Окей. Далее допустим, что это то же место, куда попал ты. Та же мастерская, та же общага. Тот же манекен с механическим сердцем и тот же непонятный блондин, будь он неладен. Но Ключ? Если он нужен Духам и Потусторонним для ритуала воссоединения Перепутья и нашего мира, а теперь вдруг взял и просто исчез, то получается борьба с ветряными мельницами. Ты понимаешь, в чем суть?
— Нет, — признался Вася.
— Вот и я… нет. Как кукла превратилась в мальчика? И почему простой металлический ключ, который легко подделать, вдруг становится настолько уникальным?
«Нужно запустить Время».
«Мало ключа. Еще нужен тот, кому он откроет свою суть…» — фраза не выходила из головы, только разгадать ребус все никак не удавалось. Я чувствовала, что хожу по кругу, пытаясь поймать за хвост ускользающую мысль, а оттого уставала и начинала злиться.
У Васи зазвонил телефон. От неожиданности я едва не подпрыгнула.
— Сестра, — словно извиняясь, пояснил он и нажал на «принять вызов».
— Ты сидишь? — услышала я далекий бодрый голос из динамика. — Если нет, сядь, новость просто зашибись!
По тону не определить было: шутит Надя или же говорит всерьез. Вася застыл и, как мне показалось, даже побледнел.
— С тобой все хорошо? Мне приехать?.. — взволнованно спросил он.
— А-а, — должно быть, рассеянно отмахнулась Надя. — Со мной все ок. А вот плесень…
Компания за соседним столиком громко рассмеялась, заглушив и без того тихий голос в телефоне, так что я услышала только, как Надя спародировала в конце, очень похоже, между прочим:
— Мне за эту разработку такую премию дадут! [88]
Вася встал, шумно отодвигая стул, бросил мне извиняющимся голосом: «Я на минуту», — и вышел из кафе.
Часть 2. Василий
— Теперь давай подробнее и по существу, — сказал я, очутившись снаружи. И понял, что второпях забыл куртку за столом, поэтому добавил весомо: — Только быстро.
— Короче, такое дело…
К концу Надиного спича я уже пританцовывал на месте, пряча пальцы в рукавах свитера, а нос — в пахнущем стиральным порошком шерстяном вязаном вороте.
«Ду́хи! Они могли вселиться в этого паразита, так ведь? Ты ведь рассказывал. И этот твой музейщик тоже».
В голове наперебой замелькали мысли.
«Звездная плесень, — вспомнил я. — Неразумный потусторонний паразит. Вызывает стремительное разрушение под действием искаженного хода времени. На живое не нападает, потому как не имеет разума отличить его от неживого. Да и тягаться с живым ему не по силенкам».
И слова Вольдемара:
«Не все попадут в будущее, потому что не все умеют помнить прошлое!»
«Мы кое-чему научились за пару веков…»
— Говорят, никто не может ни в кого, кхм… вселяться, — сказал я в телефон, потому что Надя тоже молчала: по-видимому, давала мне возможность сообразить. По ее теории выходило, что плесень, попав под влияние Духа, превращалась в абсолютно незаметное до поры до времени избирательно-агрессивное к другим живым существам нечто.
Этакий паразит-ниндзя.
— А ваши волшебные ключи? В кукол могут, значит, переселять, а в плесень нет?
Она говорила с такой уверенностью, что мне захотелось возмутиться: с каких это пор сестра заделалась экспертом в области магии? Но я подумал, что тогда невольно скопирую вопрос Марго, и не стал.
— Правда, плесень ту я в автоклаве убила, вот ведь незадача! — Надя непринужденно рассмеялась. Ей лишь бы шутки!
— С тобой все хорошо?
— Со мной все в полном порядке! Я уже домой двинула.
— А мы тут… в кафешке неподалеку. Я тебе эсэмэску кидал. Ну тогда позвони, как доберешься.
— Ага, щ-щас! — с вызовом ответила Надежда, хотя, впрочем, совершенно без агрессии. Скорее, намекая на привычное я-уже-не-маленькая. — Блин, обидно, конечно. Я бы к вам заскочила. Но мог бы и раньше предупредить. Передавай привет Марго, раз вы с ней. Обнимаю обоих! — И сбросила звонок.
Не успел я перевести дух и переварить полученную информацию, как почти в тот же момент меня окликнули:
— Здорова! Как житуха музейная?
Я сообразил, что за мной уже не первую минуту наблюдают.
Парень, лениво куривший возле урны, шагнул навстречу и протянул руку для пожатия. Черты уличного главаря — коротко стриженного, худощавого, воровато подвижного — сочетались в нем с хитрым обаянием Остапа Бендера, и внешне Димон напоминал молодого Маяковского: ранимую душу, тонкого поэта с тяжелым увесистым кулаком.
— Не ожидал? — Бывший одногруппник довольно усмехнулся. — А я звонил. Ты телефон вырубил. Потом домой даже заходил. Сейчас вот по делам пробегаю. Че, живой? Как там колдун?
— Надя сказала, тебя не было в мастерской, — только и сумел выдавить я, пораженный внезапной встречей.
— Какой мастерской? — не понял Димон, сплевывая в сторону.
— Мастера кукол. На улице Лунных кошек.
Димон очень натурально удивился: брови взметнулись вверх, собрав на лбу гармошку тонких морщин. А вот тон остался по-прежнему насмешливо-непринужденным. Выходило нечто вроде: «Что-то ты, приятель, фигню сморозил».
— Какой-какой улице? Прикалываешься? Это бар на Владимирской. Ну, карты Таро, хиромантия, гадание по кофейной гуще. Стиль такой. Разводня по приколу. Тебе притворяются, что гадают. А ты — что веришь. И слюнявишь деньге́.
Я подумал: «А чего, собственно, я ожидал?» Но все-таки спросил вслух:
— Значит, эсэмэска с адресом была не от тебя?
— Какая эсэмэска? Друг, тебя тяжелым чем-то по голове не били? Может, карманы проверишь? — Теперь беспокойство звучало искренне.
Оставался последний выход: перевести разговор в шутку, вот только подходящая все никак не вспоминалась.
Тут меня очень вовремя тронули за плечо:
— Вась! Срочно.
Часть 3. Марго
Оставшись одна, я опустила взгляд на лежащую в центре стола скомканную салфетку. Ощущение, что мы упускаем важные детали, не покидало меня.
Я подумала про блондина с глазами как ночь.
Исконная Тьма…
Духи…
«Через особенное зеркало в мир могло явиться… все что угодно», — прозвучало в памяти голосом Ярика.
«Только надо сначала спрятать живую душу», — рассказывал Вася, делясь подслушанным в мастерской кукол разговором.
— Глаза — зеркало души, — произнесла я беззвучно, одними губами, все еще глядя в стол.
Зеркало. Души.
Я вскочила и, схватив наши куртки, кинулась к дверям. Уже на выходе меня догнал возмущенный оклик кассирши: «Девушка! А тарелки убрать за собой?!»
Догадка, внезапно пронзившая меня подобно разряду тока, звенела и дребезжала в голове, кристально чистая, ясная, неопровержимая. Мне надо было тут же, не откладывая, рассказать о ней Васе…
Я выбежала на крыльцо:
— Вась! Срочно.
Вася больше не говорил по телефону с Надей, а болтал теперь с незнакомым, вызывающе нахальным даже на вид парнем. Заприметив меня, тот умолк, перевел
