может, это и есть настоящая алхимия — не менять что-то, а просто видеть его суть в другом свете?..» [91] Вильгельм Пель вот не верил в суть Перепутья как места, куда сбывается все ненужное. Этакий хламовник, антресоль реальности. Он говорил, что Потусторонняя Изнанка — сокровищница, полная тайн, которые мы опрометчиво отвергли, но они все еще ждут своего часа. То, чему его место в реальности оказалось не впору. И когда нам открывается эта тайна, когда предмет являет свою суть, он истлевает в пыль и исчезает во всех мирах. Или продолжает служить владельцу. В зависимости от того, чего хочет сам обладатель тайны.
— То есть ключ, как какая-то волшебная указка, должен был привести меня к мальчику, дать нам обоим сбежать, а потом рассыпаться в прах? А остальные дети?.. Как их искать? И о какой сути вещей мы вообще говорим, если эту самую вещь даже на ладони теперь не взвесить? — Я заметила, что на последних словах Вася отчего-то вздрогнул и передернул плечами.
Маргарита молчала, проницательно угадывая заминку, но не конец моих речей. И я осмелилась:
— Простите, Маргарита… м-м…
— Просто Маргарита, — поняла она.
— Извините меня, я не росла среди многовековой истории и тайн, я в вашем городе всего полторы недели. И для меня наш разговор похож на беседу двух философов в разгар чумы. «Быть или не быть», знаете ли…
Ярик одобрительно усмехнулся. Маргарита печально улыбнулась:
— Мы с тобой в одинаковом положении, Марго. У тебя сестра, у меня…
— Пожалуйста!.. — взмолилась я, так и не поняв до конца, о чем именно хотела бы в тот момент попросить: не напоминать? Не жалеть? Не оправдывать творящийся кавардак чьими-то пророчествами, экспериментами и желанием воскресить из прошлого мертвые вещи и мертвых людей?
— Маргарита, — воспользовавшись паузой, подал голос Вася. — А расскажите, пожалуйста, еще про Пеля.
— Что именно рассказать? — Кажется, вопреки словам о смирении Маргарита все же была рада сменить тему. — Пель был добропорядочным и милосердным человеком, который стремился помогать окружающим. При нем на дверях аптеки висело объявление, что медицинские анализы для неимущих проводятся бесплатно. А еще трудолюбивым: до того, как фамилия Пелей обзавелась официальным девизом, в семье поговаривали: «Ora et labora — молись и трудись». Неудивительно, что именно вокруг такого человека разрозненные семьи, следившие за магической жизнью в городе, наконец объединились в НИИ ГИИС. Правда, тогда, в девятнадцатом веке, он еще назывался Главным Потусторонним управлением. Но не суть…
— С чего все началось? — спросил Вася. — Ведь не бывает так: живешь себе спокойно, а потом переезжаешь на новое место, покупаешь аптеку и начинаешь бороться с потусторонними проявлениями Города и объединять вокруг себя соратников. Хотя… «борьба» ведь не самое подходящее слово?..
— Ты прав, — кивнула Маргарита. — Вильгельм вообще был не про борьбу в плане какого-либо насилия. Как человек глубоко верующий и основатель церковного совета при лютеранской церкви, Вильгельм Пель свято верил в единую суть всего живого: что Бог есть Любовь. Отсюда берет истоки и легенда о Двух Влюбленных, которые рано или поздно сберегут Город от неведомой опасности. Быть может, Пель придумал это, чтобы через красивую историю напоминать потомкам, ради чего мы все здесь: ради любви к работе, к своему призванию. К Родине, в конце концов, как бы пафосно и патетично ни звучало. Ради любви к ближним, потому что нет любви большой и маленькой: иногда найти себя можно как в любви к Родине, так и в любви к одному человеку. В нем вообще удивительным образом гармонично сочетались вера в Бога и в магию. Может быть, и не беспочвенно. Три алхимических начала — Тело, Душа и Дух. Чем не евангельская притча о человеке, просящем хлеба? [92] Суть не меняется, когда даешь одному и тому же разные имена. Хотя, впрочем, имя тоже важно. Это всем известно. Пишут же люди записочки за здравие, перечисляя своих близких. Дал имя — почти что определил судьбу. А когда забывают имя, пропадает и последняя память о человеке.
Я подумала про капризную музу на Ангельской площади Перепутья и тонкую книжку некоего Рохлина И. Э., имя которого вернула с Изнанки, назвав вслух забытого автора. Но не успела больше ничего сказать Хранительнице, как над головой послышалось эхо шагов и голоса: те явно доносились из раскрытого окна лестницы.
Голос женщины-экскурсовода — сменщицы Маргариты — призывал всех слушателей рассредоточиться по ступенькам, чтобы удобнее было видеть башню.
Маргарита запрокинула голову, прислушалась.
— О, свято место пусто не бывает, — несколько сварливо отозвалась она.
Мы стояли под козырьком, к тому же около стены, и из окна нас вряд ли можно было разглядеть. А я невольно прислушалась.
— Они не спустятся сюда? — обеспокоенно спросил Вася.
— Нет. Тут закрытый двор. В верхних квартирах есть несколько вредных обитательниц. Что твои грифонши. На любой чих сразу звонок в полицию. Даже покруче нравом. Поэтому башню показываем из окна. Да и нечего, правда, посторонних водить.
— Посторонних? — переспросила я. — А как насчет Потусторонних?
— Им сюда не пробраться, не переживай, — сказал Ярик и усмехнулся. Будь я Потусторонней, точно поостереглась бы соваться во двор после такой усмешки.
— Во двор не пойдем, будем любоваться башней отсюда, — к месту отозвалась экскурсовод. — Тем более здесь выше и видно больше. Итак. Создал ли Пель грифонов или же просто призвал их для охраны своей подземной лаборатории из другого мира? Вопрос интересный. Однако само наличие крылатых существ вблизи аптеки никогда не ставилось под сомнение. Местные жители не раз делились рассказами, что по ночам тут явственно слышны пронзительные нечеловеческие крики, а в отражении окон в лунную ночь иногда мелькают силуэты крылатых существ. Даже есть документально подтвержденное свидетельство: заявление в полицию от жильцов дома с просьбой убрать крикливых зверей, нарушающих общественный порядок и тишину. Вот такие дела…
— И что в полиции им ответили? — поинтересовалась одна из слушательниц.
— Не знаю. История об этом умалчивает. Произошло это накануне революции, а после, когда Пель-внук с семьей уехали из страны на историческую родину, странные звуки по ночам стихли. Возможно, оставшись без прежнего владельца, грифоны разлетелись кто куда. А может, просто остерегаются ныне гнева соседей и ведут себя тише.
— Кто-нибудь их видел? — немного насмешливый молодой мужской голос из центра группы.
— Говорят, видят. Сменщица моя видела тень на вершине башни. Я пока нет. Может быть, позже увижу. — Добродушный смешок. — Кстати, о самой башне. В войну она уцелела. Как, впрочем, и сама аптека, где был разрушен только один эркер. Дом Пелей всегда славился удачей, будто какие-то невидимые силы защищали место от бед и напастей. Вот и после революции аптека не закрылась и продолжила свою работу под названием «Аптека имени лейтенанта Шмидта», а затем «97-коммунальная» вплоть до начала нынешнего века. Затем после длительной реставрации тут открылся музей, в котором мы сейчас и находимся. Ненужную башню во дворе дома хотели убрать, тем более что местные жители активно настаивали на сносе, но в последний момент передумали — вмешалось искусство: из бывшей трубы котельной решили сделать арт-объект, разрисовав кирпичи цифрами от нуля до девяти. [93] По другой же версии, цифры были на башне всегда и даже проступили сквозь краску, когда в начале нулевых ее решили выкрасить в один цвет с соседними домами. О волшебных свойствах Башни грифонов писал еще сам Дмитрий Иванович Менделеев, который, к слову, был дружен с семейством Пелей. Великий химик называл ее дверью в иные миры и уверял, будто благодаря ей побывал в другом пространстве и другом времени, где и подглядел собственную периодическую систему.
Пространство.
Время.
Дверь…
— Простите, можно я кое-что проверю?
Я указала на башню. Маргарита кивнула несколько нерешительно. Ярик нахмурился, явно не ожидая ничего хорошего. Вася же весь обратился во внимание.
Я вплотную приблизилась к расписанной белыми цифрами округлой стене. И вновь ощутила спиной чье-то любопытство — наверное, меня заприметили в окно. Но я не стала обращать внимание, а медленно пошла вокруг башни, осматривая пестрое числовое полотно.
Первый пробел нашелся почти сразу — шесть кирпичей в полуметре от земли оказались пусты и напоминали незаполненные ячейки в кроссворде.
