2
Пристройка была огромна. Возможно, по площади занимала четвертую часть заводского корпуса, к которому примыкала, и который, судя по всему, обслуживала, снабжая электричеством, горячей водой или чем там еще, что вырабатывает установленный в ее недрах генератор.
И, в отличие от самого корпуса, она обладала длинным рядом низко посаженных окон, небольших по размеру, но вполне достаточных, чтобы в любое из них мог проникнуть взрослый человек.
Окна ярко светились, даже сквозь клубы тумана, но свет этот виден был лишь в приборе ночного видения, поскольку, по сути, являлся всего лишь теплом. Оно выходило наружу сквозь многочисленные оконные щели, а кое-где и выбитые стекла.
Мы прошли вдоль стены пристройки несколько метров. Лиза остановилась, повернулась ко мне.
— Малыш, там внутри нас будут ждать. Вернее, не нас, а меня. Тебе сейчас самое время повернуть назад.
Повисла короткая пауза, в которую вклинился голос Капитана:
— Она права, Малыш. Там наверняка поджидает засада. Я тут прикинул: в наружных постах чуть больше двадцати человек. Где-то находятся, даже с учетом потерь, еще пятнадцать-двадцать бойцов. Логично расположить их как раз здесь, для охраны экспериментального материала. Лучше всего было бы подождать подкрепления и не соваться туда в одиночку и без спецснаряжения.
Лиза глядела на меня спокойно, без всякого выражения, но по ее учащенному дыханию было видно, что внутри нее бушует буря чувств.
Голос Капитана не был сейчас таким же спокойным, как всегда — в нем слышалась откровенная тревога.
Возможно, Капитан изучил меня лучше, чем Лиза, и понимал, что я в любом случае последую за ней. Но как ей объяснить свой выбор, я не знал.
Наверное, это было искуплением вины, потому что вина на мне действительно лежала: я сблизился с Лизой, чтобы получить информацию, чтобы выполнить задание. Вздумай она бросить мне в лицо этот упрек, у меня не нашлось бы никаких контраргументов.
Любовь, конечно, ничего не доказывает, поскольку является всего лишь побочным продуктом, не имеющим для проводимой операции никакого значения.
Именно так, подумал я с внезапной горечью. Всего лишь побочный продукт.
Но не для меня.
Я отвернулся, рассматривая уходящий в туман ряд окон и произнес с неожиданной для самого себя ворчливой интонацией:
— Давай не будем терять время, Лиза. У нас его и так совсем немного.
Краем глаза я увидел, что она тоже отвернулась. Слишком поспешно, будто скрывая что-то в своем лице.
Клочья тумана медленно дрейфовали, кружили, плясали в сыром промозглом воздухе, формируя здесь и сейчас другую, совершенно новую, призрачную реальность.
Страну грёз, для кого-то сладких, а для кого-то страшных.
Сказка или кошмар — выбирай сам. Если, конечно, у тебя еще есть возможность выбора.
Было тихо, лишь где-то вдали, на другом конце света, приглушенно гудел огромный город.
Я подошел к одному из ближних окон, с виду более темному, чем все остальные, но окаймленному в зрительном поле инфракрасного прибора яркими желто-зелеными полосами.
Окно оказалось забито фанерой. От сырости она покоробилась, и края ее отходили от рыхлой полусгнившей рамы.
— Давай попробуем тут, — шепнул я.
Лиза подошла ближе. Не успел я взяться за фанеру, как она, поддев лист пальцами, с легкостью оторвала его от рамы. Он остался висеть, как наполовину открытая дверь, на нескольких боковых гвоздях.
В помещении за окном никого не было. Похоже, Лиза и не сомневалась в этом, поскольку скользнула в оконный проем, быстро и грациозно, как кошка, не спрашивая меня о результатах осмотра.
Отвернувшись в сторону, я шепнул так тихо, как только мог:
— Ее органы чувств так же усилены, как и мышцы.
— Принял, — тут же откликнулся Капитан. — Счастливо, Малыш.
Сам не понимая, для чего я это сказал, я взобрался на низкий подоконник, прикрыл за собой лист фанеры и шагнул в помещение.
Лиза уже была у дверного проема.
Стараясь ступать бесшумно, я поспешил за ней.
3
Последний поворот лестницы. За ним — коридор. Не такой длинный, как внизу, но такой же широкий.
Стас сбавил скорость — не потому, что устал, хотя бег по лестнице мог отнять последние силы у любого, даже самого тренированного человека, а для того, чтобы сделать свое приближение как можно более бесшумным.
Предупреждение Малыша он принял не только к сведению, но и в качестве руководства к своим дальнейшим действиям. Потому что нечто значимое, он считал теперь, вполне определилось.
Эта женщина, Лиза, не могла хладнокровно убить старуху-вахтершу. Малыш и раньше в это не верил и уж тем более не верит сейчас — иначе не сопровождал бы ее в этой смертельно опасной вылазке. А Малыш в этих делах — самый большой спец. «Обладает ярко выраженной интуитивной эмпатией», — так об этом написано в его личном деле, составленном, между прочим, тоже самыми лучшими специалистами — экспертами аналитического отдела.
Вывод, отсюда непосредственно вытекающий, прост и однозначен: Лиза не единственный успешный экземпляр.
Есть кто-то еще.
На внутреннем дисплее высветилась тень.
Стас бесшумно преодолел последние метры и вплотную приблизился к углу коридора. Тень обрела устойчивые очертания человека с автоматом в руках.
Человек шел по коридору, направляясь к лестнице.
Впрочем, нет. Не шел, а прохаживался. Сделав несколько неторопливых прогулочных шагов, он остановился, медленно повернулся и направился назад.
Наружная охрана, догадался Стас. Приставлен к двери, чтобы контролировать подходы к коридору.
Что ж, упускать его нельзя.
Он быстро проверил остальное пространство. Коридор, за исключением караульного, был абсолютно пуст. Более того, сверхчувствительная антенна не уловила признаков присутствия людей ни в одном из помещений по его сторонам.
Кроме, конечно, четвертого кабинета по правую руку.
Выскользнув из-за угла, Стас бесшумной тенью понесся вдоль коридора.
Толстое ковровое покрытие практически полностью заглушало его шаги. Караульный почувствовал что-то неладное, когда Стас находился от него уже в полутора метрах. Но даже и тогда он не придал этому особого значения, лишь с легким недоумением на лице начал поворачивать голову — так же неторопливо, как шел.
Стаса он все-таки увидел, — его глаза расширилась от удивления, — но хоть как-то среагировать уже не успел.
Кулак Стаса обрушился ему сзади на основание шеи. Удар этот не был ни смертельным, ни даже нокаутирующим — скорее слегка оглушающим, рассчитанным на потерю координации и общую дезориентацию.
Караульный пошатнулся и начал было падать, но Стас поддержал его и, мягко толкнув к стенке, заботливо уложил на ковровое покрытие.
Трепыхнувшись пару раз, караульный затих — как только тонкая игла ввела ему в мышцы шеи дозу сильнейшего релаксанта.
Четвертая дверь была уже совсем рядом.
Быстро и все так же бесшумно Стас направился к ней.
4
Пристройка представляла собой хаотичную анфиладу помещений, пронизывающих их коридоров и небольших коротких проходов, часто упирающихся в глухую стену.
Лиза уверенно вела меня в этом безлюдном с виду лабиринте. Иногда она останавливалась, быстро осматривалась по сторонам, прислушивалась, потом шла дальше.
По-моему, услышать что-либо в шуме генератора было невозможно. Ровный, тяжелый, низкий гул наполнял все вокруг мелкой противной вибрацией. На него накладывались многоголосые лязг и дребезжание.
Самого генератора мы так и не увидели, но, судя по звукам, это было огромное сооружение на низком бетонном постаменте, к которому была подсоединена посредством многочисленных трубок и ременных шкивов масса дополнительных приборов, датчиков и приспособлений, каждое из которых издавало свою самостоятельную серию индустриально-музыкальных шумов.
