Не знаю, зачем мне это надо, но жопой чую – пригодится. И раз уж случилась оказия, почему не узнать о той истории побольше.
- Мы приходили к другому человеку. Он держал лавку. В большом городе. Там, - она махнула рукой в темноту. – Мы приносили ему травы и зелья. Шкуры. Кости. Другое. Он продавал. Давал деньги. Помогал найти то, что нужно.
Посредник, стало быть.
- Он сказал, что этот человек – его друг.
- А имя не назвал?
- Назвал. У вас странные имена. Тяжело помнить. Иллис. Виллис?
- Уильямс?
- Похоже, - сказала сиу. – Еще он назвал его Змеенышем.
Надо же. А ведь складывается. Одно к одному складывается.
- Сказал, что он из большого мира людей. И там мало знают о сиу. И говорят лишь ложь. Эта ложь приведет к большой войне. Её надо остановить.
- Как?
- Рассказав людям правду о сиу. Он говорил то, что моя сестра желала слышать.
Знакомо. И тошно становится. Найду этого змееныша и… уступлю его Звенящему ручью. Ну, раз уж она точно знает, как правильно живому человеку кишки выпускать.
- Он говорил с ней?
- Да. Я отправилась домой. Сестра сказала, что нужно отвезти то, что куплено. Со мной были другие. Они не желали ждать в городе людей. Она осталась. С человеком.
- И исчезла?
- Нет, - сиу покачала головой и жест этот получился совершенно человеческим. – Я вернулась. В город. Она много говорила. О том, что люди похожи на сиу. Сиу похожи на людей. Мы едины. Все дети Великой матери. Что должен быть мир.
- Во всем мире, - проворчала я зачем-то, хотя меня не спрашивали. А где-то там, в ночи, раздался протяжный многоголосый вой.
Говоря по правде, я несколько… напряглась.
- Они не отходят далеко, - успокоила сиу. – А если сунутся, ты сожжешь их своим огнем. Или просто скажешь уйти.
- Кому?
- Проклятым душам. Великая мать сказала, что кхемет не позволено было уйти из города. Никогда, пока город жив. Они прокляты. И голодны.
Как-то вот не стало легче от этого знания.
- Но теперь ты забрала сердце, город умрет, и они получат свободу.
- Знаешь, не уверена, что это хорошо.
- Голодный дух не задержится надолго в мире, - пояснила сиу. – Он ослабеет. И Великая мать ударит в бубен, а потом накормит их кровью, чтобы сделать добрыми. И когда откроются врата в иной мир, духи совсем уйдут.
План, честно говоря, пресомнительный. Но с другой стороны сиу об этом месте знают всяко больше меня, а потому пускай себе.
- Твоя сестра. Я думаю, мы ищем этого человека. В смысле, Чарли и Эдди, и я вот тоже. В общем, поэтому мне надо знать больше. Чтобы найти.
- Его не надо искать, - возразила сиу.
- Почему?
- Я и так знаю, где он. Но… Великая мать запретила ходить туда одной. А я не Звенящий ручей. Я не могу переступить через её слово.
А она, выходит, смогла на свою голову.
- Тогда расскажи. Пожалуйста. О ней. И о нем. Вы и вправду не способны любить?
- Сестра говорила, что нет. Сперва. Что это людям дано. И что её человек говорил ей слова любви. И о любви говорил. О том, когда двое живут вместе. Всегда.
Сиу помолчала и добавила:
- Ужас.
Я подумала и согласилась. Наверное. Я вот одна жить привыкла. То есть, не совсем чтобы одна. Эдди вот был. И матушка. И мамаша Мо с её привычкой будить меня на рассвете, ибо после восхода солнца в кроватях валяются лишь одержимые бесами лени. А их надобно изгонять честным трудом.
Но…
Эдди уходил на охоту, часто и подолгу. Матушка… она никогда-то без стука в комнату не входила. А к мамаше Мо я привыкла. Но муж… муж – это ведь совсем-совсем другое!
- И долго они… говорили?
- Долго. Была зима, - сиу загнула палец. – Потом весна. Когда горы заплакали белой водой, она повела его к городу.
- К какому?
В душе шевельнулись нехорошие подозрения.
- К Мертвому, - спокойно ответила сиу.
- К этому?
- Нет. Этот большой. Злой. Опасно. Другой есть. Там.
- А много их вообще? – что-то известие о другом мертвом городе меня не слишком обрадовало.
- Много, - подтвердила сиу. – Великая мать знает. Я про тот только. И теперь этот. Не вернусь. Сильный город. Без Великой матери и шамана не вышли бы.
И опять на Эдди уставилась.
Шаман?
Почему не удивляет-то?
- Еще ты с проклятой кровью. Я думала убить тебя. Потом. Проклятая кровь – это плохо.
Не скажу, что от подобного признания на душе как-то вдруг полегчало. Но и особого страха я не испытывала. Не убили же ж. глядишь, и не убьют.
А если вдруг, то и у меня найдется, чем ответить.
- Великая мать сказала, нельзя. Проклятая кровь своя. Город послушает. Город отпустит. Великая мать знает.
- Зато я вот… не знаю. И вообще, почему она решила, что я – из… ну, проклятых?
- Увидела, наверное, - подобные вопрос сиу мало занимали. И чувствовалось, что спрашивать я могу до посинения, а вот ответа вряд ли добьюсь.
Еще и вой раздался, уже с другой стороны. Но как-то очень быстро стих.
- Стало быть, твоя сестра повела этого человека к Мертвому городу?
- Она сказала, что он пишет книгу. Люди не умеют передавать память детям. И пишут книги. Обо всем, что видят. Я читала. Врут.
- Это да, - тут я была полностью согласна со Звенящим потоком. Врали в книгах порой совершенно беззастенчиво.
И не только в книгах.
- А внутрь они заходили?
- Не знаю. Но потом вернулись. И сестра стала другой.
- Насколько другой?
- Очень. Она говорила о человеке. Она смотрела на человека. Она сказала, что познала великую силу любви, - сиу произнесла это с обидой. – Она не хотела слушать меня. Только его. Она дышала ради него.
Как-то не нравится мне это вот… совпаденьице.
Одна влюбилась.
Вторая влюбилась.
Эпидемия, блин, наклевывается. Кажется, так наш док говаривал, когда еще жив был.
- Она ушла с ним.
- Но сперва унесла ваше сердце, - подвела итог я и задумалась. Думать ночью было легко. Глядишь на огонь, и мысли сами в голове появляются. – Скажи… а она могла рассказать ему о Сердце?
- Нет. Сначала. Потом, когда другой стала, да.
И что мы имеем?
А имеем мы хитрозадого ублюдка, который уехал из-под теплого крылышка папаши, чтобы опробовать таланты в мире большом. Но потом каким-то образом оказался на краю этого самого мира. И… и что? И встретил там наивную девушку-сиу.
Это они выглядят взрослыми, а так, подозреваю, дури в них не меньше, чем во мне.
Он запудрил ей мозги, чарами ли, просто обаянием, и заставил показать Мертвый город. Не нынешний, но…
…огонь пригнулся, расползся по костям красной дрожащей пеленой.
…он сын Великого змея, который в свою очередь был герцогом. И что это значит? Не знаю пока. Но кроме титула, на который в местах здешних плевать хотели, старик был магом и сильным.
Значило ли это…
…я знаю, кто мой отец. Но я не знаю, кто моя мать. То есть, знаю, но… до чего все запутано. Отец привез её с Востока. И она явно не из простой семьи. Герцогиня? Что-то одни титулы в мозгах. Не в этом дело. А… мог ли Уильям-младший, назовем его так, чтоб от старшего поганца отличить, тоже быть из этих, проклятой крови?
Если магия в людей пошла от кхемет?
Нет, мне ведь говорили, что маги были и до них. Значит, не все маги – кхемет, но некоторые – да. И тогда, если бы оказалось, что он тоже из проклятых, то город его принял бы. Я вон забрала кучу золотишка и непонятную штуковину, которую когда-нибудь да открою. Я же ж упрямая. А… Уильям? Мог ли он вынести что-то совсем иного свойства?
То, что пробудило бы любовь даже в сиу, которые любить не способны?
И как там говорила Великая мать…
О силе кхемет.
А если… если они не сами по себе были богоподобны? Если они владели чем-то… желание открыть заветный футляр окончательно оформилось.
Не сейчас.
Сейчас еще не время. Сейчас думать надо. И я думаю. Пытаюсь.
…дальше что? Он пробует находку на сиу. И та выкладывает все, что знает. А знает она на беду свою и племени немало. Выкрасть заветный артефакт? Да ради великой любви и не такое делали.
