Элья присела в небольшом реверансе, выпрямилась и вышла из кабинета. Зачем-то забрала со скамьи саквояж, который, на самом деле, был ей не нужен.
Саррет догнал девушку уже на улице.
— Я сказал, что ты очень устала, поэтому была несдержанна и…
— Когда я отдохну, я повторю им то же самое, — прошипела Элья.
— Я знаю. Но это может плохо для тебя обернуться…
— Плохо обернуться? Это как, интересно? Для меня ведь всё так хорошо оборачивается!
— Они наверняка смотрят на нас в окно, так что пожалуйста, сделай уставший и, желательно, виноватый вид.
Они вместе отошли на достаточное расстояние от Дома Полиции, так, чтобы поблизости не оказалось случайных слушателей.
— Паршивый из меня всё-таки агент, да? — Элья прислонилась к парапету, бросив саквояж у ног. — Я всё-таки не сдержалась. Эмоции… — Она вздохнула.
— Эмоции, — согласился Саррет.
— Но ты его слышал? Путь во мраке он собрался прокладывать! А ведь они с самого начала, с самого начала…
— Да, — сказал Саррет. — Я знаю. Не кричи.
Но Элья не могла успокоиться.
— Сопротивление хотело втихаря провести Панго на трон и получить с этого неплохой куш — но эти действовали ещё тише, пока писали все эти свои манифесты и листовки… Макоре не нужен был конфликт с Иланой, она не стала бы разрушать мост. Да и вообще, попробовали бы те сунуться и чего-то требовать… Панго бы просто не успел отдать обещанное — Илана ведь заключала договор с ним, а не с Татарэтом. А по поводу сложных условий, в которых ты работал! Как будто не сами шемейские дворяне эти условия организовали! Не удивлюсь, если они подкидывали Макоре связистов вместе с их адресами…
— Почти уверен, что так и было, — кивнул Саррет.
Элья подняла на него глаза.
— Но ты всё равно остаёшься, да?
— Я думаю, да.
Элья кивнула и опустила голову.
— Не думай, что я не согласен с тобой. Я согласен. Но…
— Но тебе обещали, что ты станешь капитаном, — кивнула Элья. — И возглавишь отдел. И получишь фамилию.
— Ну… по сути, мне пообещали всё то, зачем я когда-то приходил в полицию. Да, я понимаю, что это плата за молчание. И они это понимают. Не скрою, всё это довольно неприятно. И я мог бы не согласиться, я мог бы облить их таким дерьмом, что ты бы мне поаплодировала.
— Так какого… Ах, да. Клесса.
— Клесса, — согласился Саррет. — Ну и потом, я всегда был за стабильность. Пока у власти находился Эрест, я готов был свернуть себе шею за то, чтобы он там оставался. Но раз всё поменялось, и с этим уже ничего не поделаешь, я буду готов свернуть себе шею за новую стабильность. Что до методов… они и у Эреста были не очень. Они всегда такие. Абсолютно честного правительства не бывает. Светлые короли — они только в сказках. И то под вопросом…
Элья горько усмехнулась:
— Предлагаешь смириться?
— Тебе? Тебе я, в первую очередь, предлагаю быть осторожней. Ты сегодня вела себя очень неосмотрительно. Если ты ещё когда-нибудь увидишь этих людей — чего я бы тебе не пожелал — извинись перед ними за несдержанность и показывай, что ты не собираешься вести против них войну. Даже в мелочах. Это ясно?
— Так точно. Разрешите идти?
Саррет скрипнул зубами и ушёл сам.
Элья, подавив в себе порыв окликнуть его, подняла саквояж и побрела в другую сторону. Она и сама плохо представляла куда.
17
Открывая дверь палаты, Саррет ожидал увидеть Дертоля лежащим в кровати, едва способным говорить и даже шевелиться — по Дому Полиции ходили слухи, что главный министр при смерти, а врач, с которым Саррет поговорил перед посещением, покачал головой и сказал, что пациент очень плох.
Но его ожидал сюрприз.
Дертоль встретил гостя, сидя в кресле возле окна. Причём сидел он не в халате и тапочках, а в дежурной чёрной накидке, из-под которой выглядывали брюки и начищенные носы кожаных ботинок. Во всём остальном выглядел он плохо: тощий, бледный, с запавшими глазами, и неестественно неподвижный. Белые пальцы, сомкнувшиеся на подлокотниках кресла, выдавали сильнейшее напряжение: казалось, расцепи он их, и в кресло осядет бесформенная груда, не имеющая ничего общего с человеком. Возле Дертоля на подоконнике лежал лист бумаги и кристалл, причём явно не световой.
Саррет негромко, памятуя о том, что находится в больнице, доложил о своём прибытии и остался стоять, глядя перед собой.
— Берите стул, присаживайтесь.
Голос у Дертоля был слабый, поскрипывающий, как калитка на ветру.
Саррет поставил стул так, чтобы старику не пришлось слишком напрягаться, разговаривая с ним, но при этом выдержав достаточную, по его мнению, дистанцию для двух очень далёких в социальном отношении людей. Попутно он осмотрел палату. Никогда прежде Саррету не приходилось бывать в подобных больницах, оснащённых лучшим магическим и обычным медицинским оборудованием, созданных специально для высокопоставленных особ. Но оборудование, наверное, приносили сюда непосредственно перед процедурами. Палата Дертоля отличалась от обычной лишь роскошью обстановки: светлыми бархатными гардинами, очень чистыми, словно их только что постирали; стеллажом из орехового дерева и обитыми мягкой тканью резными стульями — на такой стул Дертоль как раз и указал своему гостю.
Ещё Саррет заметил на прикроватной тумбочке разбитое зеркало, печально знакомое. Эльину кровь с него стёрли, и сейчас трещинки переливались в свете рыжего осеннего солнца, поднимавшегося за широким окном.
Саррет ничем не выдал своего удивления, хотя и думал, что зеркало осталось на месте поединка.
— У меня есть несколько дел, которые я хотел бы завершить перед тем, как умру, — сказал Дертоль. — Прошу вас, не перебивайте, моя смерть — дело решённое, вопрос только в том, сколько времени осталось. Я лично думаю, что осталось немного, но достаточно для того, чтобы я успел сделать всё, что должен… Итак. Одно из этих дел — превращение птиц из Клана Альбатроса обратно в людей. Это реально, и вы мне в этом поможете. Но я должен быть убеждён, что об истинном предмете нашей сегодняшней беседы не узнает ни одна живая душа.
— Не узнает, даю слово.
— Хорошо… — Дертоль устало прикрыл глаза. — Наша встреча с Макорой, по моим изначальным планам, должна была произойти в Горге, недалеко от побережья. Я приготовил там пещеру. Защитил её от всех лишних заклятий — чтобы не оттягивали чары, и чтобы никто и ничто не могло помешать. Я заранее это говорю, чтобы вы знали — всё, что вы будете делать, останется втайне, и никто вас не прервёт… Возьмите на подоконнике карту, на ней я отметил нужное место. Необходимо будет подняться наверх… Я добирался туда по воздуху, но, насколько мне известно, пешком дойти тоже несложно. На стене пещеры и на полу вы увидите символы. Кроме того, на полу нарисован круг. На самой линии круга есть точка, туда вы должны будете положить кристалл, который вы также можете видеть на подоконнике. Ну и самое главное… Магия крови.
На этих словах он снова открыл глаза и внимательно посмотрел на собеседника. Саррет выдержал этот взгляд, ожидая продолжения — хотя уже знал, что главный министр от него хочет.
— Вы знаете, что вы должны будете сделать, — утвердительно произнёс Дертоль. — Элья не маг, и одной её крови будет недостаточно. Кристалл впитает в себя также и энергию, которая образуется при переходе порога между жизнью и смертью.
Саррет помолчал немного и спросил:
— Как именно я должен это сделать?
— Есть три условия. Первое: нужно, чтобы пролилась кровь, хотя бы немного — то есть удушение, например, не подойдёт. Второе: нужно, чтобы в момент смерти девушка находилась в кругу. Третье: нужно, чтобы кристалл уже лежал на точке. Во время обряда рисунки будут светиться; когда свечение погаснет, вы сможете забрать кристалл. Кристалл принесёте мне, я сделаю всё остальное. На это у меня хватит сил.
— Сколько времени у меня есть?
— Я думаю, около недели… Вы удивительно спокойны, Саррет. Я ожидал, что вы будете искать какие-то лазейки и задавать совсем другие вопросы.
