— Однажды мы оказались в монастыре. Обычный монастырь, один из многих в тех местах… В нем было… что-то вроде музея. На самом деле не музей, а хранилище вещей, которые используются в отправлении различных служб. Огромное количество экспонатов, в том числе и оружие. Нам показали все это скорее всего из вежливости. Монахи там заинтересованы в посещениях мирян со стороны. Это для них источник дохода, специфическая форма туризма.
Опять она замолчала. Тишина тянулась долго. Лиза, казалось, полностью перенеслась в прошлое. Лицо у нее стало такое, словно она нашла вдруг ответы на мучавшие ее вопросы.
Но я не хотел, чтобы терялась нить рассказа.
— И что?
Она будто очнулась от сна, огляделась, возвращаясь к реальности, и тихо продолжила:
— Там со мной что-то случилось. Тогда я не поняла этого и, наверное, не поверила. Это походило просто на вежливый и по-восточному витиеватый способ сделать подарок. Но сейчас… Мне кажется, что-то действительно произошло.
Снова молчание, которое мне пришлось в очередной раз прервать.
— Что произошло.
И опять этот отрешенный взгляд, погруженный в прошлое.
— В нашей делегации было шесть человек. Я немного отстала. Там были удивительной красоты вещи. Посуда из тончайшего фарфора. Она словно светилась изнутри. Один из наших провожатых подошел ко мне и вежливо дал понять, что я всех задерживаю… Тогда я поспешила нагнать всю группу. Именно в этот момент все и случилось.
И опять тишина, нарушаемая лишь слабым журчанием воды.
— Что? Что случилось?
Даже странно, как меня захватил ее рассказ. Возможно, в нем скрывалось что-то важное и для нашего расследования, но меня, честно говоря, он интересовал по другой причине: в нем содержалось что-то значимое для ее собственной жизни, а ее жизнь была для меня в этот момент интересней всего.
— На этот меч обратил внимание мой муж.
— Ты была там с мужем?
Я почувствовал волну неприязни к этому совершенно незнакомому мне человеку.
— Да, в то время мы всегда и везде были вместе… Он, как и я, мастер спорта по фехтованию, а традиционное оружие всегда было его большим увлечением. Он-то и обратил внимание на этот меч. Там на стене висело много другого оружия, большей частью богато украшенного, не боевого, а ритуального. А этот… он выглядел очень просто, но для знатока было ясно, что это вещь очень старая и очень дорогая. Я видела, как муж смотрел на него. Знаешь, какие алчные бывают взгляды у фанатов-коллекционеров?
Я послушно кивнул.
— Представляю.
На самом деле, наверное, она рассказывала не мне, а себе самой.
— Он смотрел на этот меч, когда я подошла. Он ничего не заметил, я в этом уверена. Но вот с китайцами, нашими хозяевами, что-то случилось. Они вдруг заговорили о чем-то, очень оживленно, посматривая на меня и на меч. Потом позвали настоятеля монастыря, совсем древнего на вид старца с длинной белой бородой. Он снял меч со стены и вручил его мне, с низким таким поклоном. А все остальные сопровождающие тоже низко поклонились. Переводчик сказал, что этот меч теперь мой. Я, хоть и не фанатка, но сообразила, что это очень дорогое оружие и стала отказываться, хотя муж и делал мне знаки за спинами китайцев. Помню, сказала, что не могу принять столь дорогой подарок, но мне почему-то сказали, что это не подарок. Честно говоря, мне было не по себе, и тогда настоятель вместе с переводчиком отвели меня в сторону и рассказали…
Она опять замолчала.
— Что рассказали? — терпеливо спросил я.
— Тогда я восприняла это как легенду. Красивую, поэтичную. Тогда я еще не думала… что сама окажусь в ней…
— Легенду?
— На самом деле, наверное, это не легенда. Все это правда… они сказали, что этот меч сам выбирает своего хозяина. При моем приближении он поменял свой цвет… приобрел вот этот голубоватый отлив. — Лиза опять чуть повернула клинок, и по лезвию побежали холодные отсветы голубого пламени. Наверное, мои глаза уже приспособились к полумраку подземелья, и это ледяное сияние показалось мне гораздо более ярким, чем раньше. — Старик сказал, что это не единственный признак, что я сама почувствую… он назвал это «отклик», как только возьму меч в руки. Он опять протянул его мне с поклоном. Не принять подарок было просто невежливо. Я взяла его в руки, хотя и не собиралась брать навсегда. А когда вынула из ножен, то поняла, что он действительно подходит мне идеально. Я не собиралась этого делать, но мне захотелось просто опробовать его. Я шагнула в сторону, сделала несколько взмахов, а когда обернулась к китайцам, то в их лицах было что-то, похожее на религиозный восторг. Я вложила меч в ножны и хотела вернуть его, но они буквально отшатнулись, прямо-таки в ужасе. Настоятель сказал, что хозяин этого меча — я, в этом больше нет сомнений, и в монастыре храниться этот меч больше не может. Если я хочу избавиться от него, то должна зарыть безлунной ночью в землю, в максимально безлюдном месте, на глубину не меньше одного метра.
— Почему ты захочешь от него избавиться? — удивился я.
Лиза слабо улыбнулась.
— Я тоже задала этот вопрос. Вот тогда-то настоятель и рассказал мне легенду… Только это не легенда.
Я тоже постарался улыбнуться.
— Ты говоришь загадками.
— Я только сейчас начинаю понимать. Эта история… она ведь слишком похожа на правду.
Что-то в ее лице мне не понравилось. Может быть, тень фатализма, омрачившая его черты.
Я не хотел видеть это выражение. Протянув руку, я хотел коснуться ее плеча, но она сидела слишком далеко. Я положил ладонь на ее колено, но потом, сообразив, что этот жест приобретает совсем другой смысл, отдернул руку.
— Я не хочу, чтобы ты страдала, — тихо сказал я.
Она медленно покачала головой.
— Теперь я понимаю. Это было предрешено.
— Нет ничего предрешенного, — возразил я
Лиза улыбнулась, и в улыбке ее была такая печаль, что у меня сжалось сердце. Я бы все отдал сейчас, чтобы не видеть на ее лице эту улыбку.
— Настоятель сказал мне, что этот меч очень старый. Ему почти четыре века, по европейскому летоисчислению его выковали в самом начале семнадцатого столетия. Причем изготовлен он был не просто так, как всякое другое оружие, а с определенной целью. Вот здесь он и рассказал мне эту легенду. По его словам, восемь совершенномудрых, которых вдохновляли свыше восемь небожителей, сотворили великий ритуал, целью которого было создание оружия для поддержания равновесия между светлыми и темными сторонами миропорядка. Настоятель говорил очень витиевато и образно, многое я не восприняла, многое просто забыла, поэтому рассказать могу только так, как понимаю эту легенду сейчас… — Теперь ее голос был совершенно спокоен, даже деловит, что создавало разительный контраст со смыслом ее слов. — В мире есть добро и есть зло, и вместе они образую естественный и гармоничный миропорядок. Но зло по природе своей агрессивно и склонно к экспансии. Если его не сдерживать, то оно распространится сверх меры и нарушит естественное течение жизни. Чтобы этого не происходило, в миропорядок были заложены некие регуляторы, одним из которых и является этот меч. Когда зло в мире разрастается до опасных пределов, то меч вступает в действие, устраняя его носителей и восстанавливая таким образом гармонию миропорядка. А хозяином этого меча может быть только особый человек. Я не помню, что он точно говорил, но тогда мне показалось, что это просто неудачный перевод…
Мне пришлось выдержать еще одну паузу, прежде чем нарушить сгустившуюся тишину очередным неизбежным вопросом:
— Так что же он сказал?
Лиза вздохнула, и даже в звуках этого вздоха мне почудилось обреченность.
— Он выразился очень странно. Что хозяин меча должен обладать такими качествами, из-за которых он в конце концов перестанет быть человеком.
Я пожал плечами.
— Как-то непонятно.
Лиза улыбнулась, слабо и жалко.
— А я уже все поняла.
