2
На этот раз пауза растянулась, казалось, в бесконечность.
Я не знал, что еще можно сказать, о чем спросить — автомат, заставляющий меня подавать свои реплики в нужных местах, явно сломался. У меня, конечно, были вопросы, но — свои, относящиеся к нашему расследованию, а не к ее истории, и я очень хорошо чувствовал, что задавать их сейчас — не время.
Молчание, затянувшись, стало невыносимым. Сгустившаяся тишина давила на затылок и плечи. Лиза сидела передо мной, почти полностью обнаженная и совершенно неподвижная, как холодное мраморное изваяние.
Что-то странное было в ее рассказе, тягостное, гнетущее, как черта, перейдя которую, человек вступает во владения Смерти.
Она смотрела на меч — держала его в руках твердо, неподвижно, без всякой дрожи, и огромными глазами, в которых мерцало голубоватое пламя, смотрела на покрытый иероглифами клинок.
Мне внезапно показалось, что мой личный контракт со Смертью, контракт, по которому я поставлял своей хозяйке новую пищу, а взамен получал для себя все новые и новые жизни, — практически ничто по сравнению с тем договором, который взяла на себя эта женщина.
Потом я мысленно встряхнулся.
Это всего лишь усталость. Чудовищный разгул насилия в этом городе, за которым, конечно, скрывались чьи-то еще более чудовищные деяния и, наверняка, совсем уж кошмарные замыслы, требовали холодного рационального расследования, а отнюдь не погружения в тягостные эмоции и мистические переживания.
И все же, для того, чтобы просто нарушить собственную оцепенелую неподвижность, мне понадобилось совершить огромное усилие.
Я проверил уже всю свою одежду и теперь, подняв с влажного бетона кроссовки, принялся обследовать их.
Через полминуты, убедившись, что они не скрывают в себе ни одной из известных мне разновидностей миниатюрных радиопередатчиков, даже самых незаметных, замаскированных, скажем, под декоративную нашивку или кожаную деталь, я сообщил нарочито деловым тоном:
— Все чисто. На мне ничего нет.
Лиза, казалось, очнулась от глубокого сна и посмотрела на меня с недоумением.
— Чего нет?
Слава богу, голос ее звучал сейчас вполне обыденно.
— Передатчик должен быть где-то на тебе.
Она задумчиво посмотрела на ворох одежды перед собой.
— Я ведь тоже ничего не нашла. Похоже, ты ошибся.
Нахмурившись, я вновь пробежал в уме по всей цепочке своих умозаключений. Нет, мой вывод был единственным возможным объяснением того, что раз за разом происходило с нами.
— Давай я проверю, — сказал я.
3
Мы одновременно посмотрели друг другу в глаза. Я чувствовал себя идиотом и все же никак не мог признать очевидное. Конечно, передатчик, особенно такой простой конструкции, как радиомаячок, можно спрятать и непосредственно в человеческом теле, но в таком случае, как правило, его носитель знает об этом.
Может быть, Лиза сама ведет какую-то игру? А может, она и вообще — одна из них?
Я тут же выкинул эти вопросы из головы, потому что безошибочно разглядел в них приступ паранойи — профессиональной болезни, обязательно обостряющейся на каждом очередном задании.
Кем бы ни была эта женщина на самом деле, но при нападениях она первая подвергалась смертельному риску. Следовательно…
Вдруг я увидел тревогу в ее глазах. И не просто тревогу, а самый настоящий страх.
Мы по-прежнему глядели друг на друга, и все ее чувства были передо мной, как на ладони.
— Неужели?! — прошептала она с откровенным ужасом.
И, наверное, какая-то информация пробежала по связывающей нас невидимой нити, потому что в ту же секунду я понял, о чем она подумала.
Мы оба, одновременно, опустили глаза.
Она медленно подняла руки, так что меч оказался у нее на уровне груди.
Клинок, гарда — там его быть не могло.
Меч опустился, уперевшись острием в бетон.
Рукоять была отделана пожелтевшей от времени слоновой костью. Шаровидное окончание было металлическим.
Потому, как едва заметно изменилось дыхание Лизы, я понял, что она что-то увидела, и сам подался вперед.
В центре венчающего рукоять полушария чернела маленькая, едва заметная дырочка. Лиза, не отрываясь, смотрела именно на нее.
— Это было здесь раньше? — спросил я.
Холодная трезвость моего вопроса, похоже, разрушила сковавший ее страх.
— Нет, — еле слышно ответила она.
Голос ее был слабым, но движения рук — сильными и точными.
Она обхватила полушарие пальцами и повернула. Раздался негромкий металлический звук, и в основании полусферы появилась полоска блестящей нарезки.
Еще несколько быстрых вращений, и полусфера, полностью выкрутившись из рукояти меча, осталась у Лизы в руке.
В небольшом углублении под ней обнаружилась черная пластиковая жемчужина с отходящим прямо вверх тонким металлическим шипиком — антенной.
Отверстие в полусфере, похоже, понадобилось, чтобы зафиксировать контакт с металлом рукояти. Я сообразил, что в таком случае продолжением передающей антенны и, возможно, усиливающим сигнал резонатором становился весь меч.
Кто-то знал, что Лиза с ним не расстается, и этот «кто-то» уже две недели был в курсе всех ее перемещений.
То, что произошло вчера, могло случиться в любой другой день. Просто неизвестный наблюдатель, знающий о Лизе все, решил, что ее предстоящие действия могут стать по-настоящему опасными и каким-то образом включил всю громоздкую многоуровневую машину охоты на человека.
Я осторожно протянул руку, вынул передатчик за отросток антенны и положил его на ладонь.
Мои пальцы слегка дрожали, но сейчас я нисколько не стыдился этого.
Снизу на черной горошине зажглась на долю секунды микроскопическая красная точка, тут же пропала, но через несколько мгновений мигнула вновь.
Передатчик работал.
Лиза тихо ахнула.
Я поднял глаза. По лицу ее катились, одна за другой, огромные прозрачные слезы.
Глава 37. Познать женщину
1
Стас коротко присвистнул, шагнул вперед и медленно повернулся, сканируя пространство универсальной антенной.
Через пару секунд доложил:
— Все чисто. Никого живого поблизости.
«Никого живого». Чего не скажешь о мертвецах.
Впрочем, и мертвецом человеческие останки в углублении под кустом назвать было трудно. Здесь были обрывки одежды, изодранной буквально в клочья, и, несмотря на вчерашний дождь, все еще обильно покрытые ржаво-бурыми пятнами.
Капитан подошел, нагнулся, окинул мрачную находку цепким внимательным взглядом.
Тела под ворохом обрывков не было, лишь в двух-трех местах белели кости.
— Странно, — заметил Стас. — Кровь вроде бы свежая, а мягкие ткани уже разложились.
Носком ботинка Капитан осторожно поворошил тряпье, освободил крупную кость и отпихнул ее в сторону, на ровное место.
Вглядевшись, Стас вновь присвистнул.
Капитан задумчиво усмехнулся, но тут же его лицо стало отрешенной маской. Голос зазвучал безжизненно спокойно:
— Все правильно, Стась. Плоть не разложилась, а была съедена.
Действительно, бедренная кость, принадлежащая при жизни, судя по ее размеру, весьма высокому человеку, была явно обглодана. В верхней ее части, на розовом шарнирном сочленении, виднелись отчетливые следы зубов.
— Так вот о каких собаках он говорил! — мрачно процедил Стас.
Поворошив обрывки одежды, Капитан обнаружил еще несколько крупных костей — тазовых, плечевых, фрагменты позвоночника и ребер. Мелких частей скелета не было, черепа тоже.
— Что же это за собаки такие?
Стас недобро ухмыльнулся.
— Те самые, которых сейчас готовят к встрече с нами.
В то же мгновение в микродинамиках оперативной связи одновременно у обоих прозвучал мелодичный сигнал бортового компьютера. Судя по тональности — уведомление о съеме информации с установленного «жучка».
