Шумная свадебная процессия уже прошла по улицам Борга, жених и невеста в красных плащах, сверкая золотыми запястьями на руках, шествовали впереди, под гомон и крики разодетых в яркие одежды знатных гостей. Местные попроще высовывались из-за плетней и завистливо щурились от сияния ярко начищенных фибул на зеленых и красных сарафанах женщин и золотых фибул, крепивших на груди плащи мужчин. Каждый кричал и свистел во что горазд – чем громче кричат по пути жениха и невесты, тем больше злых духов отвадят по пути свадебного шествия.
Молодые обменялись кольцами, подав их на наконечниках мечей. Когда Торгильс внес жену в дом и пронес ее до пиршественного зала, молодожены обменялись и клинками. Теперь меч супруга будет храниться у Сигни, а когда у них родится сын, она подарит ему меч отца на совершеннолетие.
– Говорят, мужество лучше отчаяния, веселье лучше скорби, – сказал Торгильс, с улыбкой глядя на Ратмира. – Почему ты скромен и молчалив?
– Если ты сомневаешься в моем мужестве и умении веселиться, я готов тебе их доказать, – ответил Ратмир, притворившись, что не замечает пристального взгляда Браги и толчка руки Эйнара под столом.
– Что ж, – развел короткими руками радушный хозяин, – желание гостя – закон!
Ратмир тряхнул волосами, осклабившись.
– Есть пиршественный обычай, – сказал он, – выбирать человека, с кем бы можно было сравниться, и мы сделаем то же. Вижу я, что мне первому начинать эту забаву, и потому выбираю тебя. И буду тягаться с тобой, потому что мы равны своим происхождением.
Торгильс улыбнулся и открыл было рот, но тут вмешался Браги:
– Одним своим предложением ты подтвердил и мужество, и веселый нрав! А этой забавой нас могут потешить мои сыновья. Недаром их отпустил сюда из дружны конунг Атли!
Двое братьев, красные от хмеля, казалось, только этого и ждали.
– А помнишь, как я клал тебя на лопатки и запросто мог переломить тебе хребет, хоть ты говоришь, что старше меня? – прогудел довольный всеобщим вниманием Бьярни Младший, ткнув Старшего в бок.
– Тебе это приснилось, когда я ушел в поход, а ты сидел дома, как дочь своего отца! – отвечал тот.
– Больше похоже на то, что я снарядил тебя в дорогу, как сестру, когда ты еще и не думал собираться.
– А я помню, что всегда бегал дальше тебя, да и на коньках был первым, – заявил Старший.
– Ты бегал на коньках по замерзшей воде, потому что боишься подходить к ней летом! – ответил Младший. – Все знают, что плаваешь ты как колода.
– Колодой выглядишь ты, когда пытаешься встать на коньки! – заметил брат.
Оба уже подскочили с мест и сверлили друг друга взглядами, тиская пальцами опустошенные турьи рога.
– Довольно! – хлопнул в ладоши Торгильс. – Я присуждаю победу обоим! Наполнить им рога и принести жаркого! Я хочу выпить за нашу дружбу и за наш союз!
– А пока дворня наливает рога и чаши, Сигни споет нам! – подхватил Браги, продолжая бросать подозрительные взгляды на бледного Ратмира, вливавшего в себя мед, будто в бездонный мех.
Сигни, с лица которой в этот день ни разу не сошла улыбка, с поклоном приняла поднесенную музыкантом арфу.
– Эту шотландскую песню перевел на норвежский мой отец, Браги Сигурдсон, – сказала она, обернувшись к приосанившемуся скальду и отвесив ему отдельный поклон.
Пальцы легли на струны, негромкий белый голос разлился по багровым от тлевшего очага и факелов по стенам сумеркам, словно теплое молоко.
Сигни пела о деве, преданной старшей сестрой и превращенной в арфу, которой оставалось лишь петь о своей горькой судьбе.
Гомон и чавканье притихли, только слышался между куплетами осторожный хруст разгрызаемой косточки.
Последний куплет прозвучал в полной тишине. Торгильс Морж внимательно смотрел во вновь озарившееся послушной улыбкой лицо Сигни, Сокрушитель Скальдов – на посветлевшего Ратмира, а тот не мог оторвать взгляда от сводной сестры.
– Не думал я, что свадьба настроит тебя на столь грустный лад, – прокряхтел Браги и снова поднялся, требуя наполнить кубки.
– У этой песни счастливая концовка, отец, так как она воспевает торжество справедливости, – ответила Сигни, скромно потупившись.
– За справедливость! – крикнул Торгильс и взмахнул рукой с золотым кубком. – А теперь я предлагаю новую забаву! Пусть гости разобьются на пары, и мы проверим Борг и Брагитофтир на прочность – на чьей земле крепче выпивохи? В бою нам всем нет равных, но кто из нас сильнее в битве с хмелем? Борг и Брагитофтир, берите рога в руки, ищите себе достойного противника из чужаков и да благословят нас боги! Мы с Браги больше не выпьем ни капли и будем судить, кто останется стоять на ногах последним. Победителю – десять гривен серебра!
Его слова потонули в вопле толпы. Сокрушитель Скальдов с облегченным вздохом хлопнул Моржа по плечу:
– Дельно придумал, зять! Начинаем немедленно!
Рабы вкатили в зал три новых бочки. Гости встретили их появление одобрительным ревом.
– Эй! – Ратмир кивнул огромному лысому соседу. – Ты со мной!
Эйнар с беспокойством смотрел на друга.
– Веселись! – крикнул ему тот и стукнул рогом о рог огромного жителя Борга так, что клочья медового пива тяжело шлепнулись на струганые доски пола. – Победа будет за нами!
Мед лился рекой. Расплывающиеся лица сливались в мутную круговерть, гомон превращался в вязкий горячий гул, залипший в ушах. Полумрак несколько раз опрокидывался, в лицо больно били доски пола, но всякий раз Ратмир упирался в них пятернями и вставал, показывая кулак с оттопыренными указательным и мизинцем едва державшемуся за край стола сопернику. Наконец лысый исторг изо рта бурую пену, схватился за живот и рухнул лицом в собственную блевотину.
– Слаб… слаб-бак, – пробормотал Ратмир, поворачиваясь к Эйнару. Тот уже дрых под столом в обнимку со своим питейным врагом.
– Еще пива! – рявкнул парень, пытаясь найти расплывающимся зрением молодых. – Я собираюсь… на охоту… на Моржа…
– Слюни подбери! – прогудел кто-то сзади.
Ратмир, не глядя, врезал локтем с разворота и добавил между лопаток в падающую спину тяжелым рогом.
– Эй! – крикнул кто-то, приближаясь к нему. – Ты…
Ратмир врезал лбом в мутное лицо, маячившее впереди. Лицо охнуло, исчезло, раздался шум падающего тела, но сбоку в щеку врезался чей-то каменный кулак. Который уже раз за вечер он с размаху ударился о струганые доски. Сплюнув кровью, Ратмир попытался подняться. Пол под ногами ходил и качался, словно штормовая палуба.
– Случилось чудо в час ночной! – объявил Ратмир, пытаясь найти обидчика, но мир вокруг расплывался в невообразимо тошнотворное пятно. Желудок подкатил к горлу, Ратмир нагнулся, и его вытошнило.
– Морская болезнь, – пояснил он кому-то.
Чьи-то руки заботливо усадили его за стол, кто-то вытер заляпанный бурой слизью рот. Нащупав рукой глиняный кувшин, Ратмир опрокинул его на голову. Поток холодного пива, растекшийся по волосам, слегка прояснил сознание и возвратил резкость зрению.
– Танец! Танец! – донесся до него возглас Торгильса.
Двери в питейный зал распахнулись. Между столами протопал строй вооруженных мужчин. Морж с улыбкой махнул рукой музыкантам, умолкнувшие было бубны, барабаны и рожки грянули с новой силой.
Мужчины, выстроившись в круг, подняли мечи в ножнах и трижды повернулись на месте. Лязгнула и блеснула обнажаемая сталь, воины подняли оружие над головами и, сблизившись друг с другом, ударили клинком о клинок, превращая круг в шестиугольник. Снова разошлись, чертя над головами сверкающие круги мелькавших в воздухе лезвий. Ритм ускорялся, рожки и рога взвыли, как безумные, клинки мелькали и скрещивались все быстрее, пляска превратилась в безумные, завораживающие прыжки.
Ратмир с трудом оторвал мутный взгляд от танцующих. Что-то было не так. По спине пробежали тревожные мурашки. Он, пошатываясь, выбрался из-за стола и двинулся к сидевшему рядом с Моржом во главе стола Браги. Тот хмурился и что-то говорил на ухо расплывшемуся в улыбке Торгильсу.
– …здесь все безоружны… – расслышал Ратмир.
Торгильс любезно кивал, а за спиной Браги неслышно показался дружинник с приготовленной петлей из ремня.
– Отец! – крикнул Ратмир, хватая кружку и отправляя ее в голову врага.
Сигурдсон оценил ситуацию мгновенно. Не оборачиваясь, он уперся ладонями в столешницу и ударил затылком в лицо противнику. В это время двое с разных сторон пригвоздили его руки кинжалами, и скальд так и остался сидеть за столом, истекая кровью.
Ратмир бросился на помощь, но вооруженные танцоры преградили ему путь. Юноша едва успел пригнуться, как над головой просвистел меч. Он схватил скамью, снес краем челюсть одному и попытался налечь на доску всем телом, чтобы смести с пути остальных. Но силы оказались неравны, Ратмира опрокинули на спину. Он успел увидеть, как сталь вспорола горло спавшему на столе Ульву Стервятнику, как закололи ударом в спину шатающегося от хмеля Эгиля Скалозуба, как другие пьяные безоружные воины хватали под руку что придется, пытаясь прорваться к выходу, но кольцо вооруженных врагов сжималось все сильнее. Сквозь бешеный грохот барабанов кричала Сигни, которую схватили телохранители Моржа. Дружинники Сигурдсона падали один за другим.
