Пропасть, моя королева, – с торжествующей улыбкой сказала бааван-ши.
Морриган мимолетно улыбнулась. Однако далеко не все будут рады ее возвращению. Ведающая Мать права – правда неизбежно всплывет наружу. Что ж, она прекрасно знала, на что идет.
– Уверена? – изогнув бровь, насмешливо спросила она.
– Насчет чего?
Вместо ответа Морриган обвела рукой пространство тронного зала.
– Я была превосходной правительницей, – заверила ее Джамесина. – Но настоящая королева здесь ты. Особенно после той жертвы, что ты принесла ради мира.
– Я принесла эту жертву стране, но не Пропасти, – заметила Морриган. – И многие полуночные колдуны не одобрили бы мое решение. Они предпочли бы сражаться с Бадо́ снова и снова, продолжая тешить себя надеждами, что однажды ее победят, нежели лишиться своей силы.
Джамесина невозмутимо пожала плечами.
– Их проблемы. Я могу говорить только за себя… и за тех людей, кто знает, чего тебе это стоило. – Бааван-ши сняла корону. – Я лишь хранила ее для тебя.
Надев ее, Морриган опустилась на трон. С губ сорвался невольный вздох. Она не знала, что будет с Пропастью дальше. Какая судьба ждет город уже несуществующих ведьм и колдунов? Как скоро откроется истина? И решатся ли бывшие полуночники на месть?
Но, сидя на троне, она чувствовала некую правильность происходящего. Будто на сотканной кем-то полотне судьбы сплелись все нужные нити и узелки, и все сложилось именно так, как было предначертано.
«Я – королева. И мое место здесь».
Что ж, самое время проведать своих подданных. Но сначала…
Джамесина быстро вошла в роль королевской советницы. Пока стражи вместо исчезнувших морфо разносили по Тольдебраль весть о том, что королева Морриган вернулась, бааван-ши доложила ей о понесенных потерях, включая сбежавших из Пропасти (и наверняка из Ирландии) колдунах.
Раздались приглушенные шаги, и Джамесина вдруг смолкла. Морриган вскинула голову. Рванулась было вперед, но заставила себя остаться на месте.
Словно искаженное отражение, Дэмьен тоже застыл напротив нее. Вцепившись в подлокотник, Морриган напряженно вглядывалась в его лицо. Он… возмужал. Его черты стали острее, жестче. Морщинка меж бровей, так знакомо нахмуренных, углубилась. Битвы закалили Дэмьена… и они же украли у него годы жизни.
Впрочем, не у него одного, хотя битва Морриган была иной.
Джамесина махнула рукой, словно дирижер, и стражи, повинуясь ее команде, покинули зал. Ушла и она сама. Остались только Дэмьен и Морриган, статуэтками застывшие друг напротив друга.
Она не знала, чем заполнить повисшую между ними тишину. Нервничала как тринадцатилетняя девчонка перед предметом своих воздыханий.
Душа шептала: «Я скучала».
Но вместо этого Морриган с нервной улыбкой произнесла:
– Ты постарел.
Он тихо рассмеялся.
– Знаю. – Взгляд Дэмьена впился в Морриган, жадно ее изучая. – А вот ты ни капли не изменилась. Смотрю на тебя… и мне становится больно дышать. Не только от твоей красоты. От того, как ты действуешь на меня. И тогда, и сейчас.
Едва ли не единственная нежность, сказанная ей, перевешивала все минуты его возмутительного молчания, все насмешки и остроты.
Поднявшись, Морриган направилась к нему. Нарочито медленно, чтобы он успел разглядеть ее всю. Ведь всю себя она ему и обещала.
Они целовались неприлично долго для той, кого ждал ворох королевских дел, однако Морриган ни о чем не жалела.
– Как там, в Вуали? – отстранившись, спросил Дэмьен.
– Темно. Одиноко.
– Но если ты не повзрослела, значит…
Морриган покачала головой, поняв его мысль.
– Мир теней выпил из меня достаточно жизни, как из тебя – берсеркерганг [24]. Я не проживу четыре столетия, как моя мать. Не проживу даже больше века, как любая сильная ведьма.
Скользя взглядом по ее лицу, впитывая ее черты, Дэмьен улыбнулся.
– Зато мы состаримся вместе. Я не потеряю тебя слишком рано и не буду страдать всю оставшуюся жизнь.
– Ты думаешь, это возможно? – тихо спросила она. – Для таких, как… мы?
На лицо Дэмьена вернулась знакомая усмешка.
– И это спрашиваешь ты, ведьма, которая дарованной богиней силой сшила две реальности и запечатала магию смерти?
Морриган рассмеялась, возвращаясь в его объятия. Дэмьен прав.
Если кому и определять границы возможного и невозможного, так только им самим.
Многие связали возвращение Морриган с исчезновением Бадо́ Блэр, прекращением Дикой Охоты и закрытием тропы в мир теней. Большинство из этих колдунов навсегда покинули Пропасть, проклиная ее королеву. Были и те, кто не проклинал ее, но все же уходил – искать себя и свое место в жизни.
Среди последних оказалась и Саманья. Она не держала зла на Морриган, но хотела понять, на что она способна без полуночной силы. И кто же она теперь.
Однако Пропасть все же не опустела. В ней осталась часть потерявших силу полуночников со своими семьями. Может, лишь потому, что уходить им было некуда – там, наверху, их все еще могли судить за отступничество. Может, они приняли выбор Морриган и, как и она, были готовы принести свой дар в жертву ради мира и спокойствия в родной стране.
Но перемены сказались не только на полуночных ведьмах и колдунах. Ник, в прошлом – блестящий следопыт, быть таковым перестал. Ткать След ему больше не из чего. Впрочем, Морриган не удивилась, узнав, что он недолго сидел без дела. После смерти Клио Ник вернулся в родной Департамент – расследовать немагические преступления.
Ведь, хоть мир и переменился, жестокости в нем почти не стало меньше. Дану права: тот, кто ищет способ выплеснуть свою ненависть и навредить другому, всегда его найдет.
Иногда, поддаваясь странной тоске, Морриган зажигала свечу и вглядывалась в зеркала. Мир теней по-прежнему молчал. Живущие сейчас еще помнили, что ждет их по ту сторону, и что такое – полуночная магия. Но, поколение за поколением, это знание будет утеряно. Мир смерти останется для людей чем-то таинственным, неизведанным. Значит, так и должно быть.
Морриган замерла в центре тронного зала. Они с Дэмьеном как раз говорили о том, чтобы его переделать.
– В какую-нибудь роскошную гостиную? Или еще одну библиотеку? А может, в бальный зал?
Она выдохнула, отчетливо сознавая, что не имеет ни малейшего понятия, что делать дальше.
Не после переделки зала. В целом.
– Если хочешь, можем уехать, – безошибочно угадав ее мысли, предложил Дэмьен. – Куда угодно. Хоть на самый край земли.
Вполне разумная идея, но Морриган отчего-то не хотела оставлять Пропасть. Даже не хотела убирать отсюда трон, хотя не помнила, когда в последний раз на нем сидела. Она была растеряна, пусть и отчаянно не хотела в этом признаваться. Даже Дэмьену – самому
