Шаги грохотали уже на этаже.
Жан задрал мой свитер, обнажив полоску живота с пирсингом, схватил блюдо с Серебряными Слезами со стола и, опрокинув амулеты мне на живот, отбросил ненужное блюдо в сторону и накрыл Слезы ладонями, как куполом. Я взвыла от боли: пирсинг словно мощным магнитом потянуло к остальным Слезам и выдрало с кожей. Я почувствовала обжигающее тепло крови, а потом леденящий холод серебра, которое жидким металлом растеклось по животу.
В тот же миг в кабинет ворвались последние люди Жана, следом за ними появились Гончие. Головорезы держались до конца, закрывая спинами хозяина и меня. Оглушенная болью, я словно издалека слышала крики и звуки ударов. Видела, как сражаются Вацлав и Ирвинг, пытаясь пробиться ко мне. Слышала голос Глеба, зовущий меня. На мгновение даже показалось, что я вижу его, дерущегося бок о бок с Гончими.
Тем временем Жан зачерпнул жидкое серебро в ладони, до последней капли собрав его с моей кожи, и оно воронкой закрутилось в воздухе, собираясь в силуэт кубка. В тот же миг Вацлав с разбега налетел на Жана, сбросив его с меня, и они покатились по полу. Кубок, соткавшийся из капель, но еще не успевший затвердеть, отлетел в сторону и вновь рассыпался серебристыми брызгами, которые повисли в воздухе над головами боровшихся Жана и Вацлава. Несколько секунд - и капли вновь сложились в силуэт чаши, и легендарный кубок, озарив тусклую комнату ослепительным серебристым сиянием, тяжело качнувшись, упал вниз.
Прямо в протянутую руку Жана, которого подмял под себя глава Гончих.
Все в кабинете оцепенели. Вацлав, почти одержавший верх над Жаном, разжал руки и едва ли не с почтением помог вампиру подняться. Остальные Гончие замерли на месте и смотрели на Жана с таким видом, с каким раньше взирали на Вацлава в ожидании приказов. Аристарх безвольно опустил руку со своим пистолетом с серебряными пулями. Еще мгновение - и она разжалась совсем, уронив оружие на пол.
Я тихонько сползла со стола, одергивая свитер. Кажется, только я одна, благодаря Тринадцатой Слезе, продолжала смотреть на Жана с ненавистью. Странно, почему Слеза Ненависти, оказавшись в такой близости от остальных амулетов, не притянулась к ним, не выплавилась в жидкое серебро? Видимо, она и впрямь сама по себе. Единственный порок среди добродетелей последнего лорда, вылившихся в Серебряные Слезы. Амулет, о существовании которого спорили долгие годы, но так и не пришли к однозначным выводам. Осколочек серебра, всегда державшийся особняком и не захотевший вновь слиться с другими. Я машинально прижала руку к Слезе, спрятанной под высоким воротом, и с воплем отдернула обожженную ладонь - амулет раскалился так, что прожег дыру в свитере. Жан, держа в руках кубок, в удивлении обернулся ко мне. Повинуясь какому неведомому порыву и превозмогая боль, я сорвала кулон с груди и, выбросив ладонь, молнией метнулась к нему, чтобы впечатать Тринадцатую Слезу в лацкан с пижонской бутоньеркой.
Туда, где сердце.
Кулон прожег бутоньерку, пиджак и рубашку и свинцом вошел в грудь.
Запахло паленой кожей и жженой пластмассой - это оплавилась веточка бутоньерки. Вампир смертельно побледнел, покачнулся и стал заваливаться на меня. Краем глаза я увидела, как перекосились лица Гончих и как со страшным криком кинулся ко мне Вацлав, чтобы растерзать ту, кто посмела поднять руку на его властелина. Стальной кулак сомкнулся на моем горле, не давая вздохнуть. В тот же миг кубок выскользнул из немеющих рук Жана, и я механически поймала его, уже приготовившись к смерти. Гончие подхватили тело Жана и замерли, обернувшись ко мне. Железные тиски ослабили горло, и у меня подкосились колени. Я бы упала, но Вацлав, мгновение назад душивший меня, теперь заботливо поддержал за плечи. Его люди, уже безо всякого почтения, положили Жана на грязный пол и потеряли к нему всякий интерес. Теперь их внимание было сосредоточено на мне.
Я обвела взглядом обращенные ко мне лица и содрогнулась. Вацлав, Ирвинг, Аристарх и еще двое Гончих, чьих имен я не потрудилась запомнить, смотрели на меня, как зомби. Как там говорил Жан: если мне покорятся Гончие, мне покорится весь мир? Вот уж спасибо, на такой мир лучше смотреть в американских ужастиках, а не в обычной жизни. Что же мне делать с тобой, проклятый кубок?
- Отойдите, - тихо сказала я, и все послушно отступили на несколько шагов назад.
Не выпуская кубок из рук, я опустилась на корточки перед Жаном. Вампир был мертв - Тринадцатая Слеза убила его. То ли проклятие последнего лорда через века настигло безумца, решившего стать властелином вампиров, то ли его сгубила сила моей ненависти, которую впитало серебро за последние несколько часов.
Надеюсь, еще удастся заставить ее сослужить последнюю службу.
Задержав дыхание, стараясь не вдыхать тошнотворного запаха горелой плоти и не смотреть на нее, я погрузила пальцы в центр раны на груди Жана и, ухватившись за еще раскаленный кулон, выдернула его наружу. А затем, ни на мгновение не усомнившись, бросила в кубок. Серебро треснуло, словно стекло, и чаша рассыпалась осколками-Слезами. Кучка браслетов, колец, кулонов упала сверху на Тринадцатую Слезу и с шипением стала плавиться в бесформенный ком, вокруг которого бенгальским огнем брызнули серебристые искры.
Вампиры словно очнулись от гипноза и бросились ко мне, возбужденно голося. Вацлав попытался выхватить из серебряного огня какую-то из Слез, но обжегся и с криком отдернул руку. Я отвернулась и оцепенела при виде Глеба, стоявшего у меня за спиной.
Глеб виновато улыбнулся, и мне в глаза хлынула тьма.
- Да как же ты мог так со мной поступить? - возмущалась я, отфыркиваясь от снега, которым Глеб тер мне щеки, стремясь привести в чувство.
Во дворе фабрики нас осталось только трое. Я, Глеб и Вацлав, который с фонариком рыскал по сугробам, что-то выискивая. Остальные Гончие ждали своего вожака в микроавтобусе. Сашку и бабушку уже увезли по домам. Сашу сопровождал Ирвинг - он должен был позаботиться, чтобы воспоминания о похищении исчезли из ее памяти. С бабушкой поехал Аристарх. Вампир умолял меня дать ему время до рассвета, чтобы поговорить "с Бэтти" без личин, прежде чем он сотрет опасные воспоминания. Я дала добро. Утром бабуля все равно ничего не вспомнит. Пусть у них будет хотя бы несколько часов до рассвета. Я понимала, как это важно для них обоих.
Вацлав рассказал, что появление бабушки произвело на всех Гончих неизгладимое впечатление: оказалось, они в свое время сбились с ног, разыскивая пожилую даму, свеже написанный портрет которой нашли в студии Эльзы в ночь убийства. Гончие надеялись через портрет выйти на самого убийцу. Но теперь, когда виновность Инессы не подлежала сомнению, к бабушке остался только один вопрос: откуда она знает Эльзу? Разгадку этой тайны мне только предстояло узнать. Пока же были дела поважнее. Например, разобраться с этими двумя, которые дурили мне голову последние две недели.
