Мертвец опускает взгляд и смотрит на свою руку, затем опускает кисть и кубики падают на пол.
Девушка продолжает реветь и смотреть на возлюбленного. Тот молчит несколько секунд, после чего впервые проявляет эмоцию. Его брови сходятся к переносице, и он спрашивает:
– Улья? Почему ты плачешь?
Девушка на секунду замирает, закусывает губы и бросается на шею Руди. Тот обнимает ее, прижимает к себе и гладит по спине.
– Что случилось, Улья? – шепчет он ей, а ту словно прорвало.
Молодая некромантка ревёт с воем, взахлеб и слезы градом. Слезы катятся по плечу воришки, обращая его плоть в живую ткань.
БУДУМ!
Еще одну стену уносит в неизвестном направлении, в крыше полигона для тренировок зияет дыра. Нами и Ари лежат без сил у своего обелиска. Целители на коленях пытаются уползти подальше. Ларс, скрепя зубами, тащит молодых магесс подальше. Гош лежит у янтарного клинка, который так и остался в камне. Его со спины обнимает Снек.
– Ну, ты чего? Всё ведь хорошо, – произносит воришка, половина лица которого уже пришла в норму, как и правая рука. – Я ведь здесь… Ну, пожалуйста, не плачь…
Ритуал постепенно начинает гаснуть, а в его центре стоит Руди в обнимку с Ульей.
У ног Руди лежат четыре костяных кубика.
К небу обращены стороны, на которых шесть точек.
* * *
Император стоял на балконе и смотрел на золотой луч света, что бил из‑за горизонта в небо. Лицо его было умиротворенным.
– Ваше величество, – подал голос помощник сзади. – Мы готовы.
– Начинайте, – кивнул он, не отводя взгляда от золотистого луча.
– Если вы позволите, то мы пригласим представителей специальной группы, чтобы…
– После сегодняшнего они вряд ли смогут участвовать, – покачал правитель Дракара. Он немного помолчал и с усмешкой добавил: – Хорошо, что они вернулись.
* * *
Гош едва смог разлепить глаза, а ему тут же по лицу влетела пощечина.
ХРЯСЬ!
– Сволочь! А обо мне ты не подумал?!!
– Ч‑ч‑что… – успел промямлить он, как тут же получил еще одну мощную оплеуху от Зайры.
ХРЯСЬ!
– Ни наследника, ни обо мне беспокойства…
– Успо…
ХРЯСЬ!
– Хватит! – рыкнул он и перехватил руку девушки. – Хватит меня бить!
– Деда! Гони монету! – тут же вскинулся Руди и протянул к старику руку. – Семь! Ровно семь пощечин!
– Это жульничество, Рудольф, – недовольно насупился Ларс и с неохотой отдал серебряный воришке.
– Никакого жульничества, – хмыкнул Руди. – Только точный расчет.
– Какого чёрта вообще происходит? – недовольно проворчал паладин и, притянув к себе девушку, крепко обнял.
Та изначально была настроена треснуть ему между ног, но быстро успокоилась.
– Что происходит? Происходит то, чего я до сих пор понять не могу, – задумчиво ответил Ларс, сидевший в своем кресле. На коленях у него примостилось сразу две довольные девушки. – По всем параметрам мы должны были поднять очень сложную и автономную нежить, а по факту…
– Что? – нахмурился Гош.
– По факту мы умудрились Руди воскресить, – хмыкнул Снек.
Гош нахмурился и поднялся с дивана. Осмотрев собравшуюся толпу из молодых поклонниц отрекшегося мага и своего старого друга, он спросил:
– В смысле воскресить?
– В прямом, – кивнул воришка. – Я теперь в труп от использования силы не превращаюсь.
– Так ты теперь помереть можешь? – задумчиво спросил паладин.
– И иметь детей, – кивнула Улья и, заметив, что на неё все смотрят, внезапно смутилась. – Я еще не проверяла, но если он уже не нежить, то по идее…
– А почему бы и нет? – пожал плечами Снек. – Сразу как война закончится… И университет еще закончить надо…
– Главное окончательно его не разнести, – хохотнул Руди.
Внезапно Снек и Гош дернулись.
Паладин взглянул на старого друга и понял, что не он внезапно почувствовал то, что уже успел подзабыть.
– Этого не может быть, – осторожно произнёс он.
– Если только… – произнес клирик и тут же вскочил на ноги.
– Что происходит? – хмурясь, спросил Ари.
– Сердце… – сглотнул Гош.
– Сердце ордена снова бьётся, – закончил за него Снек.
* * *
– Ну, мы, по крайней мере, пытались, – усмехнулся престарелый клирик с огромной лысиной на голове.
Он сидел на бревне посреди небольшой опушки. В центре горел костер, а вокруг него сидело около десятка человек.
– Свадийцы отрезали тракт, – подал голос мужчина в доспехах. – Да, и по‑честному… не сделаем мы погоды в этой войне.
– Никогда не стоит опускать руки, – пробормотал молодой клирик. – Еще не всё потеряно.
Он поднял взгляд от огня и взглянул на клирика, сидящего на бревне.
– У нас все равно нет другого пути, так, Некс?
– Это так, – кивнул клирик. – В Свадии нас сразу же отправят в подземелья инквизиции. Бравийцы тоже долго думать не будут и отдадут нас им же. У нас один путь – в Дракар.
– Нас осталось всего сотня. Тех, кто решил уйти в Дракар. Мы разбились на малые группы, и я уверен, что к столице дойдут, даст Всевышний, половина, – паладин вздохнул и, подхватив ветку, принялся ворошить ею угли в костре, стараясь сгрести их поближе к центру. – Нет, я не говорю, что стоит повернуть назад или разойтись кто куда. Просто… Просто надежды, что мы сможем создать новое сердце ордена… да и вообще выжить в этой войне, почти нет.
– Знаешь, – задумчиво пробормотал Некс и поднял взгляд к темнеющему небу, на горизонте которого был малиновый закат. – Когда я решился пробиваться к Дракару, я не мечтал о воссоздании ордена. Да и о победе в этой войне на их стороне тоже не думал. Знаешь, о чём я тогда думал?
– О чём?
– О том, что я хочу сам выбирать: как и за что умирать, – ответил клирик и опустил взгляд на паладина. – Умирать от старости и до конца своих дней служить инквизиции я не намерен. Не хочу, не имею права и не буду.
Паладин опустил взгляд на угли и кивнул.
– Редко, когда предоставляется такой шанс, – поддержал его молодой клирик. – Где и как умирать…
Повисла пауза, во время которой каждый задумался о своем.
Членов ордена, решивших покинуть инквизицию, оказалось немного. Среди клириков и паладинов Янтарного ордена были и те, что остались на своих местах, боясь преследования. Многие из них понятия не имели, что где‑то в Дракаре живут своей волей и своим умом члены отряда Дубовой лозы. Многих отправили на край Свадии, и они даже не подозревали о том, что происходит тут, на границе Дракара. Но были и те, что предали свою веру, потеряв часть силы.
– Как думаете, они выжили? Там, возле Люпа? – подала голос молчаливая девушка, сидевшая обняв колени. – Говорят, там был настоящий ужас.
– Я слышал, там была сильнейшая индукция, – задумчиво произнёс паладин. – Не знаю, кто её спровоцировал, но… До того, как это произошло…
– Там стены оплавило, – вздохнул Некс. – Стены крепости в один сплошной камень превратились, но… как бы там ни было… Я верю, что с ними всё хорошо. Они и не в таких передрягах бывали.
Снова повисла тишина, во время которой каждый задумался о своём.
Солнце окончательно спряталось за горизонт. На лес надвигались сумерки, и тепло от костра на фоне похолодания стало ощущаться ярче. Народ зашевелился, начав застилать спальники. Кто‑то молча поднялся, чтобы отправиться в лес, чтобы набрать ещё дров, но в этот момент все одновременно встрепенулись.
Каждый повернул голову на восток.
Паладин, вставший на ноги с веткой в руках, выронил её.
Единственная девушка в группе начала тихо и безмолвно плакать.
Каждый член ордена слышал, как ударило в первый раз сердце Янтарного ордена.
Кто‑то улыбался, кто‑то замер в страхе, что сейчас звук оборвётся.
Слышались всхлипы.
Чей‑то тихий шепот молитвы.
– Живы, – тихо произнёс Некс, не сводя взгляда с уже потемневшего неба на востоке. – Эти – точно живы.
