— Ни за что!
Сейчас-то я все и узнаю. Я довольно засмеялась.
Глава 18
— Отдайте, прошу вас! — снова воскликнула Лили, безуспешно пытаясь вырвать у меня из рук томик стихов.
Она бы хоть магию применила, ну что за… безобидное создание.
— Мисс Медея!
Лили едва не плакала.
Вздохнув, я закатила глаза.
Светлые.
Это все равно что котят обижать. Легко, но как-то неспотивно.
Лорд Лайтвуд — исключение. Этого котенка я бы обидела.
Если бы смогла.
— Тогда сама все расскажи? — предложила я. — Давай, мы же подруги. И почти родственницы!
Любая темная бы услышала в моем голосе издевку, но Лили опустила глаза и закусила губу.
— Не могу, мисс Медея, — прошелестела она. — Вы… это… никто не должен об этом знать.
В этот момент ее глаза вдруг наполнились слезами, они поползли по щекам быстро, как дождевые капли по стеклу.
Проклятый.
И что вот с ней делать?
Я осмотрелась, надеясь, что из-за угла сейчас покажется Ребекка, Бенджамин, сам Лайтвуд, чтоб ему икалось, — хоть кто-нибудь!
Но вокруг было пусто.
Лили пыталась смахнуть слезы с глаз, но их было так много, что у нее не очень-то получалось. В конце концов она закрыла лицо руками.
— Простите... — всхлипнула она. — Про... я сейчас...
Вокруг стояла тишина, только птицы щебетали в ветвях проклятущей яблони.
Я чувствовала себя так, как в детстве, когда прокралась на территорию светлых и сунула в руку в чан с водой, освященной самим Триединым.
Вот сейчас так же жгло и хотелось помыться.
— Ну-ну… перестань плакать, не расстраивайся… Будет хуже. В смысле, лучше.
Я понятия не имела, что делать. Проклясть ее, может, чтобы внимание переключить?
Темные не плачут. Разве что дети, и то совсем маленькие. Потом понимают, что плакать бесполезно, и начинают осваивать другие способы коммуникации.
После моих слов Лили всхлипнула особенно громко, подалась вперед и уткнулась мне в плечо лбом.
Приехали.
Я снова оглянулась.
Кто-нибудь?
Хоть кто-то?
— Да отдам я тебе твою книжку, что ж ты так…
Я с тоской вспомнила наши детские игры с Белзом. Он однажды почти поджарил меня на электрическом стуле, я… по правде говоря, мне редко удавалось достать старшего брата и взять реванш, но я не теряла надежды однажды ему отомстить. Он, наравне с Лайтвудом, был на первом месте в моем черном списке врагов. Этот список у меня был довольно длинным. Рос легко, а вот сокращался... крайне сложно.
Я снова с тоской посмотрела на Лили, слезы которой уже промочили ткань моего платья. И что с ней делать?..
Ладно. Иногда, в конце концов, нужно плыть по течению.
Аккуратно, медленно я подняла руку и погладила ее по спине — видела, как так делают светлые в АТиС.
— Это… просто…
Лили разразилась еще более громкими рыданиями.
Да что с ней?
Вздохнув еще раз, я потянула Лили к скамейке.
Она продолжала всхлипывать, закрыв лицо руками.
Интересно, а она так долго может?
— Про-простите, Медея… — наконец проговорила Лили. — Это просто… я никому не говорила. Так тяжело...
И снова в слезы.
Да что ж такое!
Мне же интересно, что случилось! А она молчит. Рассказала бы сначала, а потом уже плакала.
— Мне ты можешь довериться, — проникновенно проговорила я.
— Отец разозлится, если узнает!
Так.
С этого момента поподробнее.
— И бабушка…
Я опустила глаза, чтобы Лили, если захочет на меня взглянуть, ни дай Проклятый, не увидела в глазах жадный блеск. Лайтвуд разозлится, говоришь... Ну-ка, ну-ка...
— Ну-ну, не плачь. Лучше расскажи, что случилось.
Я надеялась, что мой голос звучал мягко.
Ну, или Лили в целом не до того, чтобы разбираться в интонациях.
— Это… — Она всхлипнула в последний раз и выпрямилась. Глаза у нее были красными, лицо — заплаканным. — В этой книге… вещь дорогого мне человека.
Я оглядела томик стихов, который по-прежнему держала в руках.
— Темного?
Лили молниеносно повернулась ко мне и спрятала лицо в ладонях, локтями опершись на колени.
Отрывисто кивнула.
Интересно.
— Ты ее украла? — предположила я. — И он теперь хочет тебе отомстить? Ты боишься?
Это ведь самые очевидные причины для такой степени... огорчения, верно? Страх? Злость? Паника? Отчаянье? Из-за чего еще плакать-то можно?
Лили ошарашенно посмотрела на меня.
— Нет! Он сам мне ее отдал!
Ее щеки стали красными.
Та-а-ак.
— И почему тогда ты плачешь?
Я несколько раз видела плачущих светлых, когда те не могли сдать экзамен, например.
Но Лили, кажется, не сдавала сейчас экзамен. Я не видела темного, который пытается ей отомстить…
Так что случилось?
Пока я раздумывала, лицо Лили снова покраснело, и по щекам побежали слезы.
— Потому что он не любит меня! Я отдала ему свое глупое сердце, а он меня оставил. Я ему не нужна, не нужна, как старый башмак! Я люблю его больше жизни, а он…
Не договорив, Лили снова закрыла лицо руками и разрыдалась.
— О, — проговорила я, пытаясь переварить то, что услышала.
— О! — повторила я спустя минуту, так ничего и не придумав.
Что?!
И из-за этого плакать?..
Лили продолжала всхлипывать, перемежая плач невнятным рассказом о том, что она любила, а он… подлец! Ну, она говорила по-другому, но суть была такой.
— Я думала… — Всхлип. — Он говорил… — Короткое рыдание. — А еще… А я его люблю!
Она шмыгнула носом.
— Так, — дернула головой я и попыталась придать голосу твердости. — Давай-ка сначала и поподробнее. Что у тебя случилось?
Он ее проклял?
Но оказалось, все намного проще.
Лили плакала… из-за любви. В буквальном смысле.
Я-то в глубине души была уверена, что любовь — большой заговор светлых. Удобно для того, чтобы оправдывать всякую ерунду. Например, супружеский адюльтер, если он вдруг случится.
“Это любовь!” — можно крикнуть в сердцах, если поймали на горячем.
И кто бы осудил? Возвышенное ведь чувство.
Была бы светлой — точно бы пользовалась этим в любой подходящей ситуации. Например, могла бы сказать: “Я прокляла его, потому что люблю!”
Как-то так.
Но Лили, кажется, все воспринимала всерьез.
— Он мне давно нравился, очень! А потом, на балу, два года назад… мы танцевали! Все было так романтично, как в поэме!
Ага, это она, наверное, про тот самый ежегодный бал объединения светлых и темных.
Очередная идея императора, чтоб он правил долго и не очень счастливо. Сначала — АТиС, а потом, два года назад, он учредил еще и бал, где должны были встречаться самые влиятельные темные, самые влиятельные светлые и самые влиятельные не-маги.
В общем, мир, дружба, пунш и полностью нейтральная территория.
Веселый праздник, отличная идея.
Отец только поседел наполовину, пытаясь уследить за всеми темными, которых так и подмывало устроить какую-нибудь пакость.
Такая уж у нас природа.
Выходит, за кем-то из темных отец все-таки не уследил, и этот темный успел… потанцевать с Лили?.. Ну, в целом… ничего страшного. Большое дело.
Плакать-то зачем?
— Вы танцевали, — повторила я, надеясь, что она еще что-то расскажет. — И все?
Лили дернула головой, щеки ее стали красными, как… как мак. Как кровь. Как подкладка отцовского плаща.
Очень-очень красными.
— Не все.
Я подняла брови.
— Я думала, мы друг друга полюбили! С первого взгляда! Как в поэме! И мы… встречались. Потом. Я видела, как горит огонь в его глазах, с каким теплом он на меня смотрит! Я не могла ошибиться!
Может, это у темного в глазах были отблески пламени из подземелья Проклятого? Говорят, у всех нас такое в глазах.
— О, — осторожно произнесла я. Это ведь не может быть правдой — то, что только что пришло мне в голову? — Вы… были близки?
— Только однажды! И... нет! Все не так! Это не было... Ох, Триединый...
