— Только не говори, что мне опять придется надеть платье!
— Я и не говорю, — усмехнулась моя мучительница, разворачивая меня к зеркалу.
На моей голове возвышалось нечто, что можно было бы принять за помесь вороньего гнезда и щетки для пола. За той разницей, что ЭТО еще и "украшали" непонятные самоцветы. Да любая упырица удавилась бы от зависти!
— Знаешь, Лидия, я хотела тебе напомнить, что я не королева, а Охотница. И мне, по сути, не нужно выглядеть так…
— Роскошно?
— Глупо!
Я посмотрела в зеркало и отчаянно захотела увидеть свои волосы хотя бы просто распущенными, а не перепутанными и завязанными в узел. Лидия придушенно охнула. Мои волосы, приподнявшись в воздух, словно живые, осторожно расплетались, спокойными волнами ложась на плечи и спину. Ндя… Надо быть осторожнее в желаниях. Прав Венька.
— Госпожа, — Лидия с поклоном отошла.
— Слушай, хватит уже играть в горничных, а? Я и так устала! У меня, между прочим, имя есть!
Вампирша только улыбнулась и вышла. А мне осталось тащиться в кабинет — разбирать доклады о поступлении на склад круп и запасах сена на зиму.
Линноэль ввалился в кабинет грязный и ободранный, в сопровождении Гленна, и с охапкой чертежей. Поняв, что мне сейчас это все надо будет рассмотреть и как минимум покивать, я застонала.
— Нет, решено, с первым же отрядом смоюсь отсюда к демону!
— О чем это ты, красавица? — нахмурился эльф.
— Да мне надоело уже — занимаюсь чем ни попадя, да еще эти платья!
— Терпи! Сама виновата!
— Я?!
— Ты. Не забывай, что ты — единственная, кто может нас всех призвать к порядку, не рискуя шкуркой, — усмехнулся Гленн. — Между прочим, магистрат настоятельно советовал мне выделить тебе круглосуточную охрану и даже соглашался все это финансировать!
— Безобразие! Как будто мне мало вампирш, не наигравшихся в куклы!
— Я тоже решил, что лучше тебя не трогать, — улыбнулся этот седой нахал.
Вот ведь тоже — за сорок уже перевалило, а все равно иногда как мальчишка себя ведет.
— Все! Я пошла! Если эти две гарпии будут меня искать — скажите, что не видели!
— Ага, а если пытать будут? — донесся мне вслед хохот.
В очередной раз, запершись у себя, смотрю в темнеющее небо. Хотелось взлететь, ощутить крыльями ветер, сорваться стрелой в никуда, лишь бы горящие щеки охладил бьющий в лицо воздух, чтобы сердце хоть немного быстрей забилось! Невозможно. Хотя вокруг и тихо, и спокойно, я точно знала — под теми деревьями "оздоравливаются" свежим воздухом двое из гвардии Гленна, да и проныра Лар где-то поблизости. А еще щемящее чувство в груди — мне очень хотелось увидеть Нирта, где бы он ни был.
Почему бы, собственно, нет? Если подозрения Веньки верны, и мне подсунули божественные возможности, я вполне могу воспользоваться ими для осуществления очень даже земных желаний! Сейчас уже почти ночь, значит мой дорогой "муж" уже спит. Я прикрыла глаза и представила как он спокойно дремлет, завернувшись в свое одеяло. Вспомнила его приятный запах, его тепло…
Глова немного закружилась, щеки ожгло огнем близкого костра. Вокруг слышалось посапывание — кто где уснул, вещи разбросали как попало, вперемешку. Нирт сидит на бревне, уставившись в огонь.
— Привет. Чего не спишь? — я боялась пошевелиться, нарушить зыбкую картину.
— Здравствуй, — оторопело выговорил он, с сомнением осматривая меня.
Ах, да, я же в платье! То-то он удивился.
— У меня галлюцинации?
— Нет.
— А-а-а, тогда понятно как ты тут оказалась. Хотя обычно ты мне снишься иначе.
Вот так новости! Интересно!
— Как это?
— А как ты думаешь? — он ухмыльнулся. — Только это все сны.
— Тогда почему ты меня оставил?
— Я…
— Знаешь, Нирт, скоро ты уже вернешься в поселок, и я хотела сказать тебе одну вещь.
— Какую?
— Я не смогу ждать тебя вечно.
Он ошеломленно смотрел на меня, мотая головой как пьяный. Я же уже хотела обратно — где он не достанет меня и не начнет "выяснять отношения".
— Нирт?
— А?
— Это не сон.
Мне отчаянно захотелось открыть глаза. Открыла. Ндя… Моя спальня, открытое окно и холодный осенний ветер. Теперь только надо дождаться его возвращения, и станет ясно, что это было — мое воображение, или факт. Правда, последствия этого факта тревожили меня сильней всего остального. А если он уйдет? Если все это — только наваждение, проклятое действие моей крови? Сердце забилось как сумасшедшее, кровь прилила к лицу, и я решилась. Шагнув на подоконник, я трансформировалась. Крылья, распахнувшись во всю ширь, ловили потки воздуха, дрожа в нетерпении… Шаг…
Ветер наполнял мою душу безумным стремлением двигаться, рваться ввысь, навстречу холоду и свету едва обновившейся луны, дыхание срывалось, я захлебывалась слезами освобождения. Душа трепетала и рвалась наружу, но я не хотела нарушать песню ветра, хоть как-то портить этот волшебный полет.
Сбоку мелькнула крылатая тень, один из моих огоньков встревожено всматривался в мое лицо. И эта тревога царапала мне сердце. Как же его имя? Крис! Кареглазый озорной мальчишка! Я спокойно кивнула ему и камнем пошла вниз, раскинув крылья недалеко от башни и с размаху приземлившись на крышу прямо над своим окном. А там… Там уже сидел ухмыляющийся вампир!
— Госпожа, следующий раз предупредите заранее, чтоб я мог организовать сопровождение! — медоточиво проворковал он.
Смеется! А глаза встревоженные и злые!
— Еще раз кто-нибудь назовет меня госпожой — превращу в лягушку и суну на ближайшее болото ждать принцессу! — рявкнула я ему в лицо.
И тут же грудь ожгло болью — сквозь кожу проступили капельки крови, напоминая о ране, полученной больше месяца назад. Вампир кинулся ко мне, развел в стороны мои руки и внимательно осмотрел кожу.
— Странно! Раны нет! Откуда? — он зло обернулся на крылатого Криса. Тот отрицательно покачал головой.
Блин, эта, как ее, Ади… Говорила же — принять такими какие есть — их боль, их отношение… У-у-у, как я попала! Теперь хоть в статую превращайся, — не будет мне жизни.
— И что это значит? — он требовательно смотрел на меня.
— Только то, что вы можете называть меня как хотите, хоть жабой! — рявкнула я и, зацепившись хвостом за карниз, нырнула в свое окно.
Что сделано одним, всегда может быть повторено. Лар нырнул следом.
— Может, успокоишься и объяснишь? Риена?
— Все нормально, извини, что я сорвалась, — я устало села в кресло, возвращаясь в человеческий вид. — Просто устала, что все со мной носятся как с лукошком тухлых яиц — и в дело не годятся и разбить страшно.
