— Смотри, как бы ты не проглотил эти слова вместе с языком. Немые слуги нынче в цене. Они не жалуются и не выдадут секреты господина.
— Торн, — шагнула вперед Руэна. — Успокойся.
— О, а ты хочешь помочь мне успокоиться? — он схватил оберегающую за плечо и рванул к себе, навис над ней, тяжело дыша в лицо. — Хотя бы на это ты годишься, Руэна? Убирайтесь к ёкаю под хвост, вы, двое! У нас с оберегающей будет приватный разговор, и он ей не понравится!
Руэна развела в стороны руки, как бы показывая — она не защищается.
— Ну, давай! Нагни меня, раз тебе так хочется! Мне ведь не привыкать. Ты будешь нежным, Торн? Таким нежным, каким был арантар, когда пихал свои аргументы тебе в глотку? Тебе же понравилось, признайся. Нам всем нравится, когда нас имеют те, кто стоит выше. Ты уже нагнул Юко и честь ее отца, нагнул Атари, который кровь проливал за твою сиятельную задницу. А что потом? Потом у тебя будет тарран, который можно будет иметь в любых позах, с утра до ночи. Мару прозвали Ловкой Наездницей, а как люди назовут тебя, син-тар?
В дверь постучали — резко и требовательно. Торн оттолкнул от себя Руэну и крикнул:
— Войдите!
Дверь распахнулась, и через порог шагнул человек в накидке гонца особой важности при дворе Сента. Торн шумно выдохнул и спросил ровным голосом:
— Что угодно мне передать благословенному арантару?
— Благословенному арантару угодно, чтобы рассвет застал син-тара Торна Ямата и его людей далеко за стенами Хеддо. Вам следует отправляться немедленно.
Свеча не успела бы сгореть полностью, когда мы покинули постоялый двор. Благо, собирать в дорогу было особо нечего. Меня трясло под мелким осенним дождем. Атари шел рядом, чуть придерживая меня под локоть. Напряжение уходило неохотно. В неверной пляске теней за нами до самых ворот скользили вооруженные силуэты. Благословенный арантар больше не потерпит непослушания.
Скрипнула калитка Северных ворот, выпуская нас из столицы в промозглую ночь. Мы сделали еще с полсотни шагов в молчании и остановились. В тишине было слышно, как где-то там, за холмами, бьется о скалы сердитый океан.
Торн медленно опустился на колени там где стоял, прямо в дорожную грязь.
— Самый лучший из таров — всего лишь дерьмо священной чайки без тех, кто предан ему. Я прошу прощения за всю ту грязь, что была мной сказана, — сказал он и уткнулся в землю лбом.
Не сговариваясь, мы с Атари опустились на колени перед ним. Руэна присела рядом с син-таром, осторожно подняла его за плечи и вытерла Торну лоб своим рукавом. Приблизила свое лицо к его, заглянула в глаза — и поцеловала, коротко и неистово, как в самый последний раз.
— Не обращай внимания, всего лишь бонус от Судьбоплетов за прохождение игрового уровня, — усмехнулась она, глядя в ошалевшие глаза Торна. — Вот теперь я верю, что ты станешь таром.
***
Столица Дашими — Кадзуки — проступила сквозь осенний туман. Дымка начала нехотя рассеиваться в лучах полуденного солнца, и из белёсых прядей вырос скальный выступ, на вершине которого, словно гнездо чайки, расположился замок тара Дашими. Стены из тёмного камня спускались к основанию и превращались в дикую породу у подножья, словно стекая в него. Потом дорога сделала поворот и замок скрылся за лесным массивом. На дороге встречалось всё больше людей. Конные, пешие, торговые обозы. Мой господин, словно стесняясь людей, пустил коня вдоль самого края дороги. Наверное, поэтому Торн не заметил, как один из путников остановился, завидев его, и долго смотрел на син-тара из-под капюшона. Странный, в длинных кожанных перчатках, с мечом за спиной. Он стоял на дороге и смотрел Торну вслед. Я развернул своего коня, чтобы узнать в чем дело, но Юко с Руэной начали останавливаться, оглядываясь на меня, и я передумал. Ну узнал человек син-тара, кому какое дело.
Торн выбрал постоялый двор на окраине. Не самый дешевый, клопов в постелях мы точно не найдем, но скромный. И взял один номер на всех, правда с тремя комнатами. Деньги утекали сквозь пальцы и новым взяться было неоткуда. Пока мы раскладывали свои немногочисленные пожитки, син-тар попросил нас не покидать постоялого двора, а сам пропал на весь день. К вечеру он ввалился в комнату, явно измотанный, сел на пол у камина и долго смотрел на огонь. Наконец поднял голову и посмотрел на нас. Мы замерли рядом в ожидании. Отсветы пламени плясали на наших лицах.
— Садитесь к огню. Давайте, двигайтесь поближе, — сказал Торн. — У нас много работы.
Меня направили на разведку первым. Я вспомнил короткой молитвой каму предков, попросил старых каму Кадзуки не гневаться и набросил поверх халата накидку с регалиями Ямата. Протянул пояс поверх и обернул вокруг талии еще раз. Ко мне подошла Юко. Она посмотрела мне в глаза, потом опустила голову, взяла концы пояса и аккуратно завершила узел. Юко кивнула мне и ушла в женскую комнату. Я проводил ее взглядом и вдруг понял, что не дышу. Я вздохнул и заметил, что Руэна и Торн смотрят на меня. Молча, без улыбки. Я еще раз вздохнул и направился к выходу. Улица встретила мелким дождём и ветром. Маленькая таверна приветливо качнула закопчённым желтым фонарём, из-за угла пахнуло мочой. Перед глазами мелькнула другая таверна, похожая, но я прогнал непрошеную мысль и толкнул дверь.
Я успел выпить всего три кружки кислого вина, когда услышал за правым плечом:
— Ты чувствуешь? Кажется, пахнуло птичьим дерьмом.
— Ну ещё бы, тут целая куча свалена прямо у стойки!
Я выдохнул и обернулся. Передо мной стояли двое крепких высоких дашимийца. Я посмотрел на них снизу вверх. В глазах обоих плескался океан вина и желание закончить вечер весельем. То, что нужно.
— А мне казалось, когда сидишь у священной чайки в подмышке, нюх напрочь отбивает, — с легким поклоном ответил я.
Хозяин заведения за моей спиной тихо вздохнул и начал прятать кружки под стойку. Меня выбросили на задний двор довольно быстро. Я отряхнулся и вошел снова. На этот раз им пришлось повозиться, и я успел основательно подпортить лицо одному и сбить с ног второго. К ним присоединились друзья и очень скоро я снова пропахал задний двор носом.
В третий раз я вернулся под одобрительный гул и вылетел наружу почти сразу, а на четвертый мне предложили выпить с ними.
Торн открыл мне дверь и демонстративно закрыл нос рукой.
— Господину син-тару угодно дождаться, пока я вымоюсь и протрезвею? — с поклоном спросил я.
— Выкладывай, что ты нарыл, потом почистишься и проспишься.
Я снял сандалии и сел у камина. Потер выбитое плечо и задрал штанину.
— Моему господину не будет слишком тяжело подать мне повязку? Опять кровь выступила.
Син-тар усмехнулся и вытащил из сумки полоску ткани.
— Ну, рассказывай.
— Торн, эта штука охраняется лучше, чем покои тара в брачную ночь.
— Но при этом любой желающий может увидеть святыню?
— И даже прикоснуться. Эта история, даже легенда, не очень популярна сейчас, всё-таки прошло почти шестьсот лет, но паломники приходят. За последней надеждой — умирающие, неизлечимо больные.
— Понятно, почему не популярна среди здоровых. Все эти болезни, смерти. Едва ли на полет стрелы найдётся желающий поприсутствовать. Хорошо. Как эта штука выглядит?
— Это костяное веретено размером с обычное. Статуи прорицателя и жреца держат его на ладонях.
— Почему они?
— Легенда гласит, что несколько сотен лет назад в Дашими пришла чума. Она пришла летом, с южных окраин…
Торн фыркнул.
— Оставь этот тон, Атари, давай к сути.
— Хорошо. Дашимийцы считают, что артефакт помог защитить тарран от гибели. Веретено создали прорицатель и жрец, оно смогло поменять нить судьбы и чума отступила.
— Оно охраняется?
— Конечно. Сама пагода на территории замка тара. Это уже исключает возможность вооруженного нападения. Стража, — я пожал плечами.
