Женщина крутанула тяжёлый шар, который с недовольным скрипом обернулся вокруг своей оси. Она закрыла глаза и с улыбкой ткнула указательным пальцем в пытающуюся выскользнуть из-под плена руки прохладную поверхность.
— Вот это да! — воскликнула Анжела, когда открыла глаза. — Это же Африка, Кения, неужели нас ждет настоящее сафари!
— Голубушка, — ласково обратился Голдсмит к Энжи, когда узнал о её авантюрных по его мнению планах, — помилуй, хорошая моя, ну какое сафари! В моём-то возрасте, к тому же из нас никто не увлекается охотой. Не стану же я на склоне лет новым Хемингуэем, да и закончил великий мастер жизнь не без помощи огнестрельного оружия.
— Ах, Эдуард Митрофанович, — называла она мужа по имени-отчеству, — что вам стоит? Каких-то несчастных пятнадцать часов перелёта, пару трансферов, и мы греемся в зимнее время под африканским солнцем, бродим по саванне. Вы же можете написать великолепные пейзажи. Представьте только: степь, палящее солнце, зебры, львы на охоте — и мы с вами: что скажете?!
— Да-а, Анжелочка, — почесал седые кудри, где остались, мэтр, — ты умеешь убеждать… ладно, заказывай билеты. А я приготовлю свою коллекцию бабочек, — так художник называл многочисленные коробочки с таблетками.
Энжи по-детски хлопнула в ладоши и бросилась к телефону, похвастаться перед подругами предстоящим путешествием. Ну какая женщина удержится от соблазна описать те чудеса, что скоро увидит, в глубине сознания понимая, что возбуждает смешанную с восторгом зависть? Голдсмит уже планировал, какие эскизы он может создать, какой шедевр написать, гуляя по далёкой Кении.
Визы в экзотическую страну оформили быстро. Всего несчастных сто четыре доллара пошлины за въезд — и они уже в сказочной стране. И вот Анжела в светлом развевающемся платье, с красной кожаной сумкой и в широкополой модной шляпе спускалась по трапу самолета. За ней пытался не отстать Гольдсмит в смешных хлопковых шортах и белой тенниске.
2
Анжела с мужем в Африке. Эпизод со львами
Инструктор Нгомо-Гбаса уверенной рукой повернул руль прогулочного джипа. Ему была симпатична эта странная пара, которая приехала, как ему казалось, не за одними острыми ощущениями. Что правда, то правда, машина не раз выдерживала нападения диких животных. Об этом говорили горделивые вмятины, которыми, как боевыми шрамами, гордился кениец.
Анжела устала то и дело нажимать на кнопки фотоаппарата. Уже не одна карта памяти была забита снимками, как метро в час пик пассажирами. Голдсмит только обнимал супругу, не пытаясь заставить момент навсегда замереть, а наслаждался им здесь и сейчас. Он понимал, что мгновенье не остановить, как бы оно ни было прекрасно. Попутно художник отмечал, что некоторые изображения получились недурно, несмотря на изрядную тряску в джипе, из которого Энжи не рисковала выходить.
Голдсмит особенно хвалил её за снимок фотографию солнца над буйволом. Багряный шар, налитый жаром, точно спелый плод соком, на мгновение замер, будто попал в ловушку изогнутых рогов над чёрной бархатистой мордой.
…
Но, несмотря на безудержную страсть к фотографии, запечатлеть львов в движении пока не удавалос, до одного прекрасного утра. Собираясь в саванну, как на работу, супруги Голдсмит, уютно устроились на заднем сидении джипа. Машину с водителем инструктор по уважительной причине предоставил на сегодня в их распоряжение, предупредив об осторожности, оставив с водителем Нга-Бху. Они и не подозревали о подстерегающем их приключении, которое началось с того, что Анжела заметила движение в сухой растительности:
— Помедленнее. Вы видели? Это кошка?
— Нет, мэм, львёнок. Должно быть, мы недалеко от прайда, — ответил Нга-Бху.
— Но я не вижу его маму. Он потерялся?
— Наверняка, у них сменился лев. Так бывает. А этот детёныш убежал от нового вожака.
— Не совсем вас поняла. Зачем ему убегать? — Энжи прильнула к стеклу.
— Новый самец убивает потомство предшественника.
Неожиданно джип дёрнулся, резко затормозив на каменистом грунте, иссушенном в этом месте глубокими трещинами. Женщина внезапно распахнула дверь.
— Куда?! — испуганно крикнул супруг. Но Анжела была словно в бреду. Влекомая азартом, она выскочила наружу.
Окунувшись в дрожащую жаркую хмарь, фото-охотница направилась к зарослям торопливыми шагами. «Где же он?» — Энжи металась по саванне, расцарапав ладони о жёсткую траву. Когда от палящего солнца она почти потеряла сознание, справа от нее донёсся жалобный писк. «Вот где ты, мой маленький», — Анжела подхватила львёнка и бросилась к машине, дрожа от страха, представляя, что все хищники континента сейчас набросятся и растерзают её — в глазах потемнело от ужаса. К счастью, Нга-Бху сообразил осторожно подрулить к зарослям почти вплотную.
— Дорогая, ты с ума сошла? — строго спросил Голдсмит, когда охотница с добычей оказалась в безопасности, а сам с интересом запустил пальцы в пушистый мех дикого котёнка, местами покрытого тёмными крапинками, точно старинное золото. Анжела хватала губами прохладный воздух в салоне автомобиля, а её грудь, залитая потом, резко вздымалась под топиком цвета хаки.
— Мэм, увы, дикие звери не любят, когда мы им мешаем, — глаза водителя Нга-Бху сверкнули в зеркале дальнего вида.
— Он же всё равно обречён. В зоопарке ему найдётся место! Гляньте, какой славный.
Миссис Голдсмит уже дышала ровнее, хотя лицо всё ещё горело. Она улыбнулась новому, пусть и временному питомцу. И тут же защёлкал фотоаппарат, увековечивая в электронной памяти медовые глаза, будто принадлежащие древней красавице, начернившей их сурьмой.
— Милая, а вот котики покрупнее.
Художник указал на замершего возле стада антилоп крупного льва, а чуть поодаль виднелись самки.
— Теперь понятно: он отвлёкся на более интересную добычу и пропустил одного из детёнышей, — пояснил проводник.
— Подъедем поближе? — предложил Голдсмит.
Заросший густой гривой самец медленно обходил стадо, следящее за каждым его движением. Подергивая мощными головами, антилопы гну, будто невзначай, напоминали хищнику, что как только он рискнёт броситься на них, то первое, что он отведает, будут острые рога.
— Мы так и будем смотреть? — Анжела болезненно наморщила носик.
— Ты же хотела фотографировать, — нервно произнёс художник, а сам вцепился в переднее сидение.
— Но не смертоубийство же! Надо что-то сделать.
— Любезный, а нельзя ли ещё ближе?
Водитель послушался. Лев царственно повернулся к ним и даже не сдал ни шага назад. Малыш, свернувшийся клубком
