Шиа отошел от уступа не далее чем на сотню футов, как вдруг скала под ним вздрогнула и затряслась. Теперь толчки стали гораздо сильнее. Громадный кусок камня откололся от скалы и полетел вниз, увлекая за собою беспомощного долинца. Шиа вскрикнул от ужаса, когда обнаружил, что скользит прямо к острому выступу, нависающему над ревущей рекой. Юноша отчаянно пытался придумать, что делать, чтобы задержать падение. Алланон рванулся вперед, но не успел. Окруженный облаком пыли и каменных крошек, Шиа с бешеной скоростью несся к обрыву.
— Ухватись хоть за что-нибудь! — закричал друид. — И держись!
Шиа царапал пальцами по ровной поверхности камня, и только у самого края обрыва ему удалось ухватиться за острый выступ скалы. Он лежал, распластавшись на почти вертикальном склоне, не решаясь даже пошевелиться, не то что взобраться наверх. Пальцы его побелели от напряжения.
— Держись, Шиа! — подбадривал Алланон. — Сейчас я спущу веревку. Только не шевелись!
Друид громко звал остальных, но Шиа так и не довелось узнать, как они собирались его выручить. В тот самый момент, когда Алланон закричал о помощи, горы вновь содрогнулись, и несчастный долинец сорвался со спасительного уступа. Он даже не успел подумать о том, что надо бы за что-то схватиться. Отчаянно молотя руками воздух, он упал прямо в бурлящие воды огромной реки. Алланон беспомощно наблюдал, как Шиа борется с сокрушающей силой стихии, то погружаясь под воду, то вновь показываясь на поверхности. Ревущий поток захватил долинца и помчал на восток. Очень скоро он скрылся из виду.
Флик Омсворд безмолвно стоял у подножия Зубов Дракона и глядел в пространство. Бледные лучи вечернего солнца окутывали его застывшую фигуру слабым сиянием, неподвижная тень легла темным пятном на прохладные скалы у него за спиной. Флик прислушивался к звукам вокруг: к приглушенным голосам своих спутников, щебетанию птиц в лесу. В его сознании звучал решительный голос Шиа. Флик думал о том, каким все-таки мужественным был его брат. Сколько им довелось пережить! А теперь Шиа нет. Быть может, он уже мертв. Смыт бурлящей рекой и выброшен на равнины на той стороне неприступных гор. Чего они только не вынесли, чтоб добраться сюда! Флик осторожно притронулся к шишке на голове и вновь ощутил тупую боль. Если бы камень не упал на него… Но он был без сознания и не смог помочь брату, когда тот так нуждался в помощи. В его помощи. Они были готовы ко всему: принять смерть от Слуг Черепа, от мечей гномов и даже от странных созданий, охраняющих Чертог Королей. И все это закончилось глупой случайностью, когда они были так близки к спасению. С этим никак невозможно смириться. Это слишком несправедливо. Флику хотелось кричать во весь голос. Но и кричать он не мог. Бессильный гнев и обида смешались в его душе и, не найдя выхода, обратились в какую-то неизбывную пустоту.
Менион Лия, наоборот, метался как раненый зверь. Гнев сжигал его. Бесполезный, бессильный гнев — как у хищника, пойманного в западню, когда нет никакой надежды спастись, и только гордость и ненависть остаются ему в утешение. Менион понимал, что он ничем не смог бы помочь Шиа. И все же чувство вины не покидало его. Он должен был быть рядом с долинцем в тот момент, когда выступ скалы сорвался и утащил Шиа в пенящиеся воды. Не оставь он долинца с друидом… Впрочем, чем виноват Алланон? Он сделал все, что было возможно в той ситуации. Менион расхаживал взад-вперед, сердито вонзая в землю острые каблуки сапог. Неужели все кончено? Неужели придется признать поражение теперь, когда Меч Шаннары был почти что у них в руках? Внезапно принц Лии остановился и задумался о предмете их поисков. Меч по-прежнему был для горца загадкой. Даже если они и добудут клинок, что сможет сделать один человек, почти мальчик, против мощи Ведуна-Владыки? И теперь уже им не узнать это, ведь Шиа, возможно, мертв; но даже если и жив, им все равно неизвестно, где он сейчас. Теперь все бессмысленно. Менион Лия вдруг осознал, как много значила для него дружба с Шиа. Они никогда не говорили об этом, но оба дорожили своей дружбой. И вот все кончилось. Менион закусил губу и вновь заметался.
Все остальные столпились у подножия Зубов Дракона. Дарин и Даел тихонько переговаривались друг с другом, печаль и боль застыли на лицах эльфов. Гендель стоял рядом с ними, опираясь на тяжелый валун. И без того молчаливый дварф теперь стал еще мрачнее и неприступнее. Угрюмое лицо Генделя пестрело шрамами и синяками, плечо и нога были туго перевязаны. Он рассеянно думал о родном доме, о своей семье. Ему вдруг так захотелось оказаться там, в зеленых лесах Кальхавена, еще раз увидеть свой дом перед тем, как наступит конец. Дварф хорошо понимал, что без Меча и без Шиа — единственного наследника Шаннары — им не справиться с армией Северной Земли. Его край захватят враги… Почти те же мысли возникли и у Балинора. Воин не сводил глаз с одинокой черной фигуры, застывшей у края маленькой рощи чуть в стороне от остальных. Балинор понимал, что теперь им всем придется принять непростое решение. Они могли отказаться от дальнейших поисков и повернуть назад, возвратиться домой и, возможно, найти по дороге пропавшего Шиа. Или все-таки дойти до Паранора и захватить Меч Шаннары, пусть даже и без долинца. Это будет нелегкий выбор, и, по какому бы из путей они ни пошли, они сделают это с тяжелым сердцем. Внезапно Балинор вспомнил о жестокой ссоре со своим братом и печально покачал головой. Когда он вернется в Тирзис, ему тоже придется принять решение — и тоже с тяжелым сердцем. Он никому не рассказывал о своих затруднениях. На время похода все личные проблемы отодвинулись на второй план.
Внезапно друид повернулся и направился к своим спутникам. Он только что принял решение. Путешественники молча наблюдали, как он идет к ним: черный плащ развевался за спиной друида, суровое лицо оставалось решительным и спокойным даже в момент столь жестокого поражения. Менион застыл на месте, сердце бешено колотилось в груди. Он знал, что сейчас будет: еще одно столкновение с Алланоном. Потому что горец тоже принял решение и не был уверен, что оно совпадет с решением мага. Флик заметил, как страх промелькнул на лице принца Лии, но горец быстро овладел собой, и теперь в его дерзких глазах отражалась только отчаянная решимость. Путешественники неуверенно переглянулись и подошли поближе друг к другу. Обескураженные и измученные, они не хотели признать поражение. Что бы ни сказал сейчас Алланон, они зашли уже слишком далеко и пожертвовали слишком многим, чтобы теперь повернуть назад.
Маг остановился. Испытующий взгляд прожигал их насквозь, сумрачное лицо, несмотря на усталое выражение и кровоточащие раны, казалось высеченным из гранита. Когда Алланон заговорил, его голос звучал холодно и сурово в наступившей тишине:
