Маг остановился. Испытующий взгляд прожигал их насквозь, сумрачное лицо, несмотря на усталое выражение и кровоточащие раны, казалось высеченным из гранита. Когда Алланон заговорил, его голос звучал холодно и сурово в наступившей тишине:
— Возможно, мы проиграли. Но, повернув назад, мы лишь опозорим себя в глазах тех, кто нам доверял. Нам будет стыдно и прежде всего — перед собой. Если нам суждено погибнуть, сразившись с созданиями из призрачного мира, мы все равно не свернем с дороги и встретим смерть в открытом бою. Ведун-Владыка очень скоро выйдет из тьмы, чтобы поработить и уничтожить наш мир. Если уже не вышел… Мы не можем сейчас сложить оружие и надеяться, что какое-то чудо спасет нас от зла.
Последнюю фразу он произнес с такой отчаянной решимостью, что даже Балинор вздрогнул. Все застыли в немом восхищении перед неисчерпаемой силой друида, наверное, в первый раз гордясь тем, что он взял их с собой, в этот опасный и такой важный поход. Дрожь возбуждения охватила путешественников.
— А Шиа? — внезапно заговорил Менион. Проницательные глаза друида впились в лицо горца. — Как же быть с Шиа? Ведь без него наши поиски бесполезны. Где он?
Алланон медленно покачал головой, в который раз раздумывая о судьбе долинца.
— Я знаю не больше, чем ты. Река унесла его к равнинам. Даже если ему удалось спастись, сейчас мы ничем не можем ему помочь.
— Я не понял: ты что, предлагаешь забыть о Шиа и спокойно отправиться за Мечом — бесполезным теперь куском металла?! — закричал Менион, его с трудом сдерживаемый гнев прорвался наконец наружу. — Как хочешь, но дальше я не пойду, пока не узнаю, что стало с Шиа. И я буду искать его, пока не найду. Я не могу бросить друга!
— Осторожнее, горец. — Угроза таилась в насмешливом голосе мага. — Следи за собой. Сначала подумай, потом говори. Ты упрекаешь меня, что я не забочусь о Шиа, хотя знаешь, насколько мне важно, чтобы с ним ничего не случилось. А то, что ты предлагаешь, — просто бессмысленно.
— Хватит мудрых слов, друид! — бушевал Менион. Кажущаяся невозмутимость мага довела вспыльчивого горца буквально до бешенства. Он подступил вплотную к друиду. — Мы много недель шли за тобой, и ни разу никто не оспорил твоих приказов. Но теперь с меня хватит. Я — принц Лии, а не какой-нибудь оборванец, который бросается делать все, что ему ни прикажут, и не заботится ни о ком, кроме своей драгоценной персоны! Для тебя моя дружба с Шиа совсем ничего не значит, но для меня она выше сотни Мечей Шаннары. А теперь отойди! Я пойду своей дорогой!
— Да, ты принц, но говоришь, как шут, — рассвирепел Алланон.
Его лицо напряглось, кулаки непроизвольно сжались. Все остальные затихли и с ужасом наблюдали за этой яростной словесной дуэлью. Перепалка уже угрожала перерасти в настоящую драку. Почувствовав это, наблюдатели бросились между спорщиками, стараясь их урезонить. Пока они вместе, еще остается надежда. Но если в отряде будет раскол, они ничего не добьются. Тогда можно сразу прекратить поиски. Только Флик остался стоять на месте. Он думал о брате, с горечью сознавая свое бессилие. Резкие слова горца отражали его собственные чувства: Флик тоже решил, что никуда не уйдет отсюда, пока не узнает, что с Шиа. Но в то же время ему всегда казалось, что Алланон знает гораздо больше, чем кто-либо из них. Решения мага всегда были правильными. Наверное, и теперь им нельзя полностью пренебрегать словами друида. Флик напряженно думал, пытаясь примирить эти противоречивые чувства. Интересно, а как поступил бы в такой ситуации сам Шиа? Долинец знал лишь одно: он должен немедленно что-то придумать. Уже через мгновение он нашел ответ.
— Алланон, я знаю, что делать! — Флику приходилось кричать, чтоб перекрыть весь этот гвалт.
Все, как один, повернулись к нему, удивленные решительным выражением лица долинца. Алланон кивнул, показывая, что он слушает.
— У тебя есть власть над мертвыми. Мы видели там, в долине, как ты разговаривал с призраком. Разве не можешь ты определить, жив ли Шиа? Твоей силы должно хватить на то, чтобы найти живого, если ты смог поднять мертвеца. Ты ведь можешь сказать, где он. Правда?
Все повернулись к друиду и молча ждали, что он будет делать. Алланон тяжело вздохнул и уставился в землю, обдумывая предложение долинца. Он тут же забыл о Менионе.
— Да, я могу, — тихо сказал он ко всеобщему изумлению и облегчению. — Но я не стану этого делать. Если я буду искать Шиа с помощью моей силы, Ведун-Владыка и Слуги Черепа тут же нас обнаружат. Враг узнает, что мы идем, и в Параноре нас будут ждать.
— Если только мы пойдем в Паранор, — мрачно перебил его Менион.
Алланон в ярости повернулся к нему, его поутихший гнев разгорелся с новой силой. Вновь остальным пришлось буквально растаскивать их.
— Остановитесь! Да прекратите же! — сердито приказал Флик. — Это вряд ли кому-то поможет, и тем более — Шиа. Алланон, я никогда ни о чем тебя не просил, я не имел права. Но теперь у меня есть это право: Шиа — мой брат, пусть и не по крови… Он мне ближе, чем брат… Но если ты не узнаешь, где он и что с ним случилось, тогда я иду с Менионом. И мы будем искать его, пока не найдем.
— Он прав, Алланон, — кивнул Балинор, положив руку на плечо долинца. — Что бы ни ждало нас впереди, эти двое имеют право знать, есть ли у Шиа хоть какой-нибудь шанс на спасение. Я знаю, что будет, если нас обнаружат, и все же если ты можешь, то сделай это.
Дарин и Даел тоже кивнули, поддерживая Балинора. Маг посмотрел на Генделя, но молчаливый дварф даже не шевельнулся. Алланон медленно оглядел лица своих спутников, стараясь проникнуть в их настоящие чувства. Он лихорадочно думал. С одной стороны, нужно любой ценой завладеть Мечом. Но с другой — откажись он сейчас применить свою силу, отряд потеряет двух человек. Пурпурные лучи заходящего солнца растворились в сумеречной ряби темноты. Это был долгий, тяжелый поход — и чем все закончилось? Они потеряли того человека, ради которого, собственно, все и было затеяно. Это слишком несправедливо. И Алланон хорошо понимал нежелание своих товарищей идти дальше. Он кивнул своим мыслям, но когда поднял глаза, то увидел, как засияли лица его спутников, — они подумали, что он кивнул, соглашаясь с предложением Флика. Не подкрепив даже слабой улыбкой свое согласие, друид решительно покачал головой.
— Будь по-вашему. Как вы сказали, так я и сделаю. Отойдите подальше. Молчите и не приближайтесь ко мне, пока я не скажу, что уже можно.
Все отошли. Алланон остался стоять на месте. Он склонил голову, сосредотачиваясь, и сложил руки на груди. В сгущающейся тьме слышались только далекие звуки, обычные для вечернего леса. Потом друид выпрямился, белое сияние разлилось вокруг его тела. Постепенно оно становилось все ярче: наблюдатели сначала прищурились, потом прикрыли глаза руками. На миг сияние заполнило собой все пространство, и темная фигура мага пропала из виду, будто бы растворившись в ослепительной белизне. Еще одна вспышка — и свет пропал. Алланон стоял на том же месте — неподвижная темная тень в сумерках, потом медленно опустился на землю, сжимая ладонью лоб. Его спутники колебались только мгновение, затем, забыв о приказе друида, бросились к нему, опасаясь, не ранен ли он. Алланон мрачно поглядел на них, рассерженный, что его не послушались. Но потом он увидел на лицах, склонившихся к нему, искреннее беспокойство. Маг был глубоко тронут и в первую секунду даже не поверил своим глазам: они за него переживали, они в него верили, даже после всего, что случилось, они были с ним. Странное чувство тепла и покоя нахлынуло на друида, и в первый раз после того, как они потеряли Шиа, Алланон вздохнул с облегчением. Пошатываясь, он поднялся, опираясь на руку Балинора. Поиски Шиа потребовали от него огромного напряжения. Алланон слабо улыбнулся.
