— Знаете, дорогой Огюст, я тут беглым взглядом осмотрел вашего охотника, и должен сказать, что он в весьма плохом состоянии.
— Неужели? — даже с моего места было заметно, что разговор тяготит инквизитора.
— Истинно. — важно кивнул бородатый блондин. — Физическое состояние отвратительно. Тоще его я видел только одно существо — мумию, экспонат в ракотском музее. А этот его постоянный тремор? Нет, я конечно понимаю, что охотник находится в неблагоприятных для себя условиях, но это все же чересчур. Не побоюсь этого слова, ваш подопечный выглядит как старая загнанная лошадь, которой дорога только на живодерню. И это я затронул только его физическое состояние. С духовным аспектом дела обстоят гораздо хуже. Вот что бывает, когда человек берется не за свое дело.
— Это вы на что-то намекаете?
— Нет, это я говорю прямо. Несомненно, вы профессионал в том, что касается преследования отступников веры, расследования мистических событий, выявления ведьм и даже колдунов. Но вот в деле содержания охотников на магов вы полный профан. — незнакомый духовник поднял ладонь, призывая Огюста не горячиться. — Простите мне мою прямоту, но вы слишком загнали парня, инквизитор. Душевное здоровье охотников, подорванное их специфическими подготовками, и так постоянно балансирует на грани. Им нужна забота и время на восстановление после каждого пережитого страха или схватки с магом, а этот парень за неполный месяц участвует уже в третьей охоте, кроме этого, собственными глазами видел, как погиб его духовник. И это, не говоря уже о тех присущих охотникам страхах, с которыми они сталкиваются каждый день. Такой стресс обычного человека свалит, не только пугливого охотника. Другими словами, дорогой мой Огюст, я не одобряю ваших методов. Еще немного, и этот парень просто сломается. Нырнет разумом в глубины своего «я» и уже никогда не вынырнет.
— С каких это пор, Себастьян, вы стали так жалеть их племя? Не вы ли несколько лет назад, читая курс лекций в ракотской академии богословия, называли охотников инструментом Высшего и его ордена. Бездушным инструментом.
— О, это вовсе не жалость, мой друг, скорее здравый смысл. Охотники — это инструмент, истинно. Но это не значит, что к ним нужно относиться столь пренебрежительно. Инструменты эти весьма полезные и нужные нам. Орден затратил очень много времени и средств на то, чтобы их взрастить. А вы так наплевательски к ним относитесь. Приведу аналогию. Будь вы плотником, вы бы следили за своим топором? Не забывали бы чистить его, править и точить лезвие, полировать ручку? Или, придя после работы домой, бросали бы его в лужу, чтобы металл ржавел, а дерево гнило? Правда же второй вариант кажется абсурдным?
— Я вижу, к чему вы ведете, духовник. — нахмурил брови Бич Отступников. — Но, выражаясь вашим языком, я не клал инструмент в лужу. Я старался обеспечить охотнику максимальный комфорт, исходя из тех реалий, что имел. И это было совсем нелегко, уж поверьте. Так что ваших обвинений я не принимаю. А что касается загруженности Касия, то я совсем не виноват, что присутствие охотника на магов понадобилось вдруг так часто. Заменить его мне тоже было не кем.
— Что вы! Я ни на мгновение не подумал, что вы могли умышленно нанести вред делу ордена. — отмахнулся всадник. — Но вот непреднамеренно, по незнанию — вполне. Работать с охотниками на магов — дело весьма непростое, оно требует тонкого подхода, а также определенных навыков и знаний. Ему нужен новый духовник. Хорошо проведенная исповедь может не только облегчить душевные муки наших подопечных, но и воодушевить, а также направить охотника в верное русло.
— Ой, только не надо строить из себя великого знатока душ человеческих. — скорчил гримасу искатель правды. — Все гораздо проще, чем вы пытаетесь изобразить. Если есть человек, то есть и мотивация. Нужно только правильно ее к нему подобрать. Да и вообще, я не считаю, что Касий в таком отвратительном состоянии, как вы утверждаете. Во всяком случае, я уж точно его до такого не доводил. А что касается его погодного помешательства, то таким он был еще до меня.
— О нет, он явно не в форме. — покачал головой духовник. — Скорость его реакции замедленна. Это видно даже сейчас, пока он неподвижен. Он вялый, несобранный и какой-то заторможенный, будто не понимает, где оказался. Скорее всего и его сопротивление магии будет ослабленно после такого истощения сил и всех испытаний, свалившихся на парня. Хорошо если хотя бы наполовину. Мой вердикт — ваш охотник на данный момент не справится даже с самым слабым чародеем. Куда ему тягаться с архимагом?
— Значит хорошо, что биться с волшебником ему придется не в одиночку.
— Биться? Не мешал бы моему охотнику, уже было бы замечательно. Мой охотник в разы сильнее этого паренька. — Духовник сказал это без хвастовства, просто констатируя факт, хоть и не без превосходства.
— Не всем так повезло с охотником, как вам, Себастьян. Без сомнения, Мирехон самый сильный из своих собратьев на данный момент. И, наверное, один из самых смирных и лояльных. — Блондин на эти слова благодушно кивнул, будто бы принимая похвалу на свой счет. — Но я сомневаюсь, что даже ему под силу в одиночку справиться с архимагом.
— Что ж, в любом случае этого мы не узнаем. — хмыкнул Себастьян. — Кардинал решил перестраховаться и стянуть сюда всех возможных охотников. Так, чтобы наверняка.
Мою ногу внезапно свела судорога, и я несознательно дернулся, больно приложившись о решетку. Стоило один раз шевельнуться, и тело, отлежавшее себе все на свете, начало колоть невидимыми иголками. А затем вернулась дрожь. Чтобы не отбивать дробь своими конечностями о дно повозки, пришлось принять сидячее положение и крепко прижать к себе руками колени.
Когда я снова поднял взгляд на Огюста и Себастьяна, оба они смотрели на меня. Разговор их сам собой затух, и больше я не узнал ничего интересного. Впрочем, той информации, которую все же удалось подчерпнуть, вполне хватало для некоторых мыслей. Думать о своем скверном состоянии не хотелось, поэтому я стал размышлять о другом.
Значит к отряду примкнул новый охотник? Занятно. Интересно было бы взглянуть на коллегу, особенно после такой характеристики. Обычно мы не очень любим общаться с собратьями. Все эти увечья собеседника, следы враждебной ворожбы на теле наглядно напоминают каждому из нас о своих собственных испытаниях на пути к статусу охотника, и после него. Охотники на магов — люди замкнутые и необщительные, особенно друг с другом. Но сейчас сквозь пелену безразличия во мне проклюнулось любопытство, точно робкий зверек, выглянувший из своей норки в большой мир. Вполне возможно, что моя душа таким образом отреагировала на поредевшие на небе облака и солнце, заливавшее своими лучами дорогу.
Вечером того дня нам даже не пришлось разбивать лагерь. Мы прибыли уже в чей-то готовый. В его центре уже вовсю полыхал костер, а над ним нависал черный закопченный котелок, распространяя по округе соблазнительные ароматы. Рядом были установлены несколько тентов. Судя по их размерам, в лагере пребывало не меньше пары десятков человек. И потому, как мы уверенно в него въезжали, я понял, что это наши.
Тем временем заметно распогодилось. К вечеру небо совершенно очистилось, как в самый погожий денек, разве что только он уже подходил к своему завершению. Но это неважно. Чистая, глубокая синева небес дарила спокойствие и даже некоторую уверенность в завтрашнем дне. Высший нам явно благоволил, ну или, как минимум, мне.
То, что угроза срыва для меня на некоторое время отступила, заметил и старший инквизитор. Он сам, без моей просьбы, отпер клеть и выпустил меня наружу.
Первым делом я справился о реке, либо ручье. Одежда, как и тело, воняла нестерпимо. Даже обильно поливающие все это время дожди не смогли полностью смыть смрад. На счастье, поблизости оказалась речушка, куда я тут же и направился. Выстирать одежду мне показалось недостаточным, и я сам полез в холодную, осеннюю воду. Купание меня взбодрило, вялость отступила, а нервную дрожь заменила дрожь от холода. По крайней мере мне хотелось верить, что это так. Чтобы согреться я даже сделал легкую разминку, заставив кровь быстрее бежать по венам. Но старания мои пропали втуне. Стоило натянуть на себя влажные вещи, как меня вновь скрутило от холода. Пришлось поспешить в лагерь, греться возле костра.
