Глядя на мое растерянное лицо, следователь засмеялся сам.
— Ну нельзя же идти на убийство таким неподготовленным! Вы бы хоть простейшую историю продумали в деталях, прежде чем решаться на подобное.
Он ждал от меня слез и раскаяния, но я больше был раздавлен осознанием собственной глупости, чем возможным наказанием. Не дождавшись новых слов, следователь снисходительно хмыкнул.
— Но я не стал беспокоить госпожу Таню выяснением подобных мелочей. — Он достал из папочки пару листков и показал их мне. — Никого не узнаете?
Я с удивлением увидел наши с Таней портреты. Про мой не скажу, а вот Таню нарисовали вполне похоже.
— Девушка похожа на мою сестру.
— Вот видите, вы уже начинаете говорить правду. А знаете, откуда взялись эти портреты?
Я пожал плечами.
— Такие портреты были разосланы по всему королевству. А в пояснении к ним написано, что это портреты великих целителей, злодейски похищенных врагами королевства. И при их обнаружении требуется немедленно сообщить в канцелярию Наместника. Не знаю, что имелось в виду под «целительством», но убиваете вы превосходно. Думаю, когда за вас возьмутся специалисты Наместника, они быстро оживят вашу память, вплоть до момента рождения. — Он помолчал. — Ничего не желаете мне сказать?
— Все, что можно, я уже сказал.
Голос невольно дрогнул, и фраза прозвучало резковато, с акцентом на слове «можно». Следователь замер, разглядывая меня.
— Ну что ж, это уже ваши проблемы. Убийство раскрыто, любой суд вынесет приговор за десять минут. Вас — к смертной казни, Таню, как сообщницу, к каторге. Имейте это в виду, когда снова захочется рассказывать сказки следователю.
— Нас сейчас по камерам?
— Конечно, не в гостиницу же вас везти.
— А где именно будут держать Таню? В этом же здании?
— Да, можно сказать, почти в соседних камерах. А что, уже планируете побег? — заинтересовался он.
— Скорее налет, — улыбнулся я.
— Ну-ну, — протянул следователь.
Вряд ли я его напугал, но до первых решеток меня сопровождало четверо стражников, а потом — двое тюремщиков. Условия антисанитарные, но меня теперь больше интересовала планировка здания, и я старательно запоминал повороты, размещение дверей, решеток.
Когда меня грубовато подтолкнули в камеру, я даже не обиделся — не до того сейчас. Камера, вернее, нечто среднее между подвалом, канализационным коллектором и нашим КПЗ, была небольшой. Малюсенькое окошечко под сводчатым потолком, двухъярусные нары вдоль стен. У входа в камеру висел маленький светильничек, свет от которого позволял различить только силуэты сидельцев. Но бодрости у местных от такой обстановки не убавилось. Пока я оглядывался по сторонам, один из них соскочил с нар и развязной походкой подошел ко мне.
— О, свежее мяско подогнали! А то я уже скучать начал. Ты кто? Обзовись!
Ага, мне сейчас только разборок и «прописки» не хватает. Я медленно поднял руку и выпустил когти. Мужик хотел было отпрянуть, но я подцепил его когтем под челюсть и развернул, чтобы и остальным было видно. Мужик стоял на цыпочках, вытянувшись в струнку, но все равно кровь из проколотой челюсти побежала по шее.
Я постарался придать голосу строгость:
— У меня сегодня плохое настроение и много дел. И мне некогда устраивать разборки с придурками. Если кто-нибудь вякнет хоть слово или просто откроет глаза, то… утро он уже не увидит.
Я поднес вторую руку к глазам мужика, и тот задергался, но когти у горла не пускали. Кровь потекла еще сильнее. Решив, что впечатление произведено правильное, я оттолкнул его в глубь камеры.
— Всем спать! Повторять не буду.
Раздались шорохи, и в камере установилась тишина. Я присел на край нар и попытался оценить обстановку. То, что на меня не кинулись всей толпой, можно было списать на неожиданность и испуг от моих когтей. Но почему никто не стал орать и звать на помощь? Или рассудили, что я убью быстрее, чем помощь придет? А, это не мои проблемы. Сейчас надо дождаться полуночи. Зэки лягут спать, стража тоже начнет искать теплые места. Вот тогда можно будет начать выбираться. Если я правильно посчитал, то камер всего пара десятков. Вывесок «М» и «Ж» не наблюдалось, куда поместили Таню — неизвестно. Из своей камеры я выберусь, а вот как искать дальше? Ломать двери, делать дыры в стенах или проще стучать в каждую и спрашивать: «Таня, ты здесь?» А где в это время будет охрана? А что она будет делать? А как ее нейтрализовать? Вопросы навалились кучей. По идее, побег обычно долго готовят, все выверяют до мелочей. Не так, как я, — с бухты-барахты. Но у меня времени только до утра, и придумывать что-то хитрое некогда. Сокамерники лежали тихо, и я стал прикидывать варианты.
Постепенно все стихло. Местное КПЗ и так не очень похоже на дискотеку, но отдельные звуки все-таки было слышно. В одной из камер кому-то набили морду, потом тюремщики что-то долго выясняли меж собой. Но постепенно и этих звуков не стало. Подождав для верности еще час, принялся обследовать дверь и стены. Что сказать… Сделано грубо, но надежно. Стены сложены из крупных камней. Раствор из щелей можно выковырять, но вот вывернуть камни неправильной формы стало бы проблемой. Дверь толстая, укрепленная железным листом. Засова и петель не видно. Я даже засомневался, как мне ее вскрывать. Потом попробовал как бы увидеть дверь с другой стороны и вообразил тонкий луч лазера, мягко режущего засов. За дверью чуть звякнуло. Я осторожно надавил на дверь, и она легко открылась. В коридоре было по-прежнему тихо. Для начала надо разобраться с дежурной сменой. Я глубоко вздохнул, набираясь смелости, и… где-то вдалеке послышался звук шагов нескольких человек. Твою за ногу! Ну кому еще не спится?! Я попробовал юркнуть в стену, но та и не думала пускать в себя. Пришлось вернуться в камеру. Шаги приблизились и остановились как раз возле моей камеры. Послышалось звяканье ключей, потом раздался звон железяки (видимо, упал обрезанный кусок засова), удивленный возглас. Дверь распахнулась, и в камеру влетел один из тюремщиков, держа наготове что-то вроде короткой дубинки. Быстро огляделся, но все, за исключением меня, лежали, не подавая признаков жизни. Следом за ним вошла парочка солдат. Кольчужники, давно не виделись! Незнакомые, но это роли не играло. Наместник не захотел ждать, и, значит, времени у меня нет вообще. Один из солдат, видимо, сразу узнал меня. Да и трудно ошибиться с выбором, если все остальные лежат, отвернувшись к стенкам.
— Пошли!
— Куда?
— Куда скажем, — прищурился солдат. — И заткни пасть, здоровье дольше сохранишь.
Я поднялся, прикидывая, как мне его убить, чтобы не забрызгаться кровью. Тот прекрасно понял мои намерения.
