— Куда скажем, — прищурился солдат. — И заткни пасть, здоровье дольше сохранишь.
Я поднялся, прикидывая, как мне его убить, чтобы не забрызгаться кровью. Тот прекрасно понял мои намерения.
— Решил попробовать взбрыкнуть?
— Да нет, думаю — в каком гробу тебя будут закапывать, если вообще что-то останется для похорон.
Второй солдат оказался более разумным.
— У нас приказ доставить его живым и без повреждений, — бросил он первому.
Тот выразительно сжал кулак.
— В приказе не сказано, что мы должны терпеть хамство. Да и сам понимаешь, попытка к бегству, оказание сопротивления… Немного поучу уму-разуму, не более.
Терпение у меня лопнуло. Я чуть двинул его чем-то вроде каменного кулака, и солдата отбросило к стене. Второй схватился за меч, но не кинулся. Не спуская с меня настороженного взгляда, проверил у первого пульс.
— У меня приказ… — уже не так уверенно произнес он.
— Попробуй выполнить.
Убивать не хотелось, но и идти овечкой на убой я не собирался.
В коридоре послышался недовольный голос:
— Ну, чего вы там возитесь?
Солдат дернулся было к двери, но замер, когда я отрицательно покачал головой. Не дождавшись ответа, в камеру заглянул еще один. Этот был постарше и поумнее. И лицо знакомое — вроде бы один из тех, кто сопровождал меня раньше. Не стал хвататься за меч, не стал орать. Просто оглядел нас, задержал взгляд на лежащем. Потом встал чуть ли не по стойке смирно и официально обратился ко мне:
— Господин Иван, Наместник просит вас прибыть в его дворец.
— Мне это неинтересно.
— Это не арест. Вас приглашают для разговора.
— Тем более.
— Разговор будет важным.
— Мне без разницы.
— Тогда вы свободны.
Я не поверил своим ушам.
— Повтори.
— Мне приказано, если господин Иван откажется от встречи, освободить его из камеры и проводить до того места, куда он укажет.
— Передвижная тюрьма? Это мы уже проходили.
— В любой момент вы можете отказаться от сопровождения.
Это уже становилось интересным. С чего это вдруг такая вежливость?
— Где-то здесь находится моя спутница.
— Она уже освобождена и ждет на выходе.
— У меня отобрали меч.
— Его вы тоже получите.
На всякий случай поставив защиту, я двинулся к двери.
— Господин Иван… — Голос старшего стал просительным.
— Что?
— Спасите жизнь этого идиота. — Он глазами указал на лежащего.
Лечить совершенно не хотелось — не люблю откровенных хамов. Но и я немного погорячился. Пришлось опуститься на колени и проверить этого недобитка. Врезал я ему капитально — несколько ребер сломано, в легких полно крови. Прошло минут пять, прежде чем он начал дышать без хрипов, и еще десять, прежде чем я счел его относительно здоровым. Но, встав, не удержался и пнул этого гада.
— Думай в следующий раз, на кого рот раскрываешь, если хочешь дожить до старости!
Присутствующие предпочли сделать вид, что подобное поведение целителя — вполне обычная вещь.
У входа в каталажку стояла Таня. Маленькая, поникшая, несчастная — в окружении пятерки кольчужников-громил она смотрелась совсем девчонкой. Увидев меня, прижалась ко мне, как будто ища защиты. Я осторожно обнял ее, и внутри все перевернулось от жалости и желания защитить этого цыпленка, желающего спасти мир. Ей бы дома сидеть, в куклы играть, книжки про любовь читать, а не таскаться по дорогам и тюрьмам.
Хотелось прикрыть ее и согреть. Я почувствовал, что к Тане от моего тела пошло тепло, а вот к остальным ощутимыми волнами плеснул холод. Я посмотрел по сторонам, готовый убить любого, кто похабно улыбнется, словом или хотя бы взглядом попытается обидеть Таню. Но кольчужники, видимо, почувствовав мой настрой, отступили подальше и теперь смотрели куда угодно, только не на нас.
Таня немного успокоилась.
— Куда нас повезут? — И тут же без перехода: — Только ты держи себя в руках, не натвори глупостей!
Старший, заметив, что мы немного пришли в себя и начали шептаться, подошел и снова вытянулся.
— Коляска готова, ждем ваших распоряжений.
Таня удивленно посмотрела на меня.
— О чем он?
— Да так, Наместник пригласил на разговор, но я отказался. И теперь мы можем ехать куда угодно.
— Ты в это веришь?
— Не очень. Но попробовать стоит.
Я помог Тане усесться в коляску. Кольчужники внимательно смотрели на нас, но ни один не тронулся с места и не сделал ни малейшей попытки остановить. Вроде свое слово они держат. Можно ехать, только куда? Таня немного повеселела, но тоже ждала моего решения. Так куда ехать? А потом меня злость взяла — сколько можно бегать, всего бояться и оглядываться на каждый шорох? И когда это кончится? Наместник хочет поговорить? Ну что ж, поговорим. Или он от нас отстанет, или я его… Жалко, что Таня со мной, но опять оставить ее одну, неизвестно с кем? Нет! Даже если и погибнем, то вместе.
Я подозвал старшего:
— Едем к Наместнику!
Дорога не заняла много времени. Минут через десять коляска въехала в ворота симпатичного поместья. Никаких крепостных стен, совсем не видно охраны. Все чинно и благородно.
Нас провели в уютную гостиную. Наместник пришел почти сразу. Я прикрыл глаза, рассматривая его. Почти все нормально, кроме большого ордена на левой стороне груди — он светился ярко, как будто в него запрятали сотню лампочек. Такого сильного источника магии я еще не видел.
— Присаживайтесь и перестаньте меня сканировать. Я позвал вас только поговорить. А это, — он указал на так смущавший меня орден, — всего лишь мера предосторожности.
Я не стал спорить. Может, и предосторожность. Нож ведь тоже можно носить для защиты. А вот как он защищал — это будет рассказывать оставшийся в живых.
— Вы, молодые люди, привлекли мое внимание еще в замке барона. Оба. Только у баронессы внутренняя сила была своя, а вот у вас, молодой человек, она была огромной, но словно чужой, взятой как бы взаймы. С таким я еще не сталкивался. Вы поехали дальше, а я начал свое небольшое расследование и отправил людей вслед за вами, к исходному пункту вашего путешествия. И с каждым днем новости становились все интереснее. Появление ящеров, о которых упоминается только в легендах, придало любопытству практический интерес. А уж когда вас похитили, я взялся за расследование всерьез. Графу Олендо пришлось многое рассказать, прежде чем у меня начало появляться некое разумное объяснение вашим способностям и поведению.
Наместник говорил спокойно, размеренно, но меня словечко «пришлось» резануло. Видимо, жизнь графа, если он вообще еще жив, сейчас далеко не так весела, как он хотел бы.
