Эпопея эпохи легенд - Никита Кокарев

Понимая, что животные в этом мире явно обладают магическими свойствами, Михаил, не без стеснения спросил у зайца, куда он так торопится. К его удивлению, заяц поведал, что в его лесу, что начинался в нескольких верстах за рекой, завелось чудовище непобедимое. В злобе яростной поломало оно деревья, осквернило ядовитым огнём плодородную землю и изгнало из леса всё зверьё. Навело чудовище погани всякой в чащу отвоёванную, повелело себе поклоняться да жертвы кровавые приносить. Ежели чудовище не сразить, не очистить от него лес осквернённый, быть беде!

Хотел было Крестоплавский посочувствовать зайцу, да пройти мимо, вот только тонкий палец напарника ткнул его под рёбра:

— Покажешь, куда идти надо?

Зверёк повернул ушастую голову по направлению к лесу.

— Я отведу вас, ступайте за мной!

Семеня за зверьком, Михаил почти неслышно, одними губами, шепнул:

— Ты что, совсем не в себе? Мы в город идём или ищем способ отправиться к праотцам поскорее?

— Ты не понимаешь, — коротко отозвался Всеволод, — Это же волшебный говорящий заяц!

— И что с того? Недавно говорящий змей нас чуть не скормил мёртвому медве… имею в виду, кому! Теперь что? Заяц же сказал — в лесу обитает чудовище! Лично как по мне, жаждать с ним встречи, когда можно просто пройти оставшийся путь до города, не очень умно!

— А то, что может, он нам пособит, как время придёт! Змок же, к тому же, дал нам чешуйку, которая силу даёт невиданную! Можно же в бою её попробовать!

— Или погибнуть!

— Мы всё равно когда-нибудь погибнем! И когда твой пращур, видевший множество боёв с разными ворогами, спросит тебя, не был ли ты малодушен в бою, что ты ему скажешь? Что не смог помочь беззащитному животному?

Несмотря на то, что Крестоплавский надеялся, что встретится с пращурами как можно позже, фраза задела его за живое. Что ж, может, и правда, чешуйка поможет?

Успокоив себя таким предположением, мужчина зашагал за мохнатым проводником.

Идти пришлось до ночи. В лунном свете лиственницы выглядели, словно башни неприступной крепости или шипы на спине заснувшего много веков назад дракона. Необъятные стволы росли так близко друг к другу, что вход в лес имел много общего со входом в пещеру. Ещё раз напомнив себе, что дар Змока поможет, Михаил скрылся в казавшемся осязаемым даже ночью, хвойном мраке. Один раз дед объяснял подросшему Мише, как вести себя в лесу, и среди советов наподобие «не трогай борщевик», «не смейся над словом «какашка», умение распознавать экскременты может однажды спасти тебе жизнь», несколько выделялись особенно — «всегда слушай зверей и птиц — лес никогда не молчит. Днём поют дневные птицы, ночью совы ухают, в кустах обязательно лягушки шуршат или зайцы, а если лес молчит, как будто там время остановилось, это очень плохо, бежать из такого леса нужно!».

Михаил не зря вспомнил дедовы советы — птицы и правда притихли. В клубящемся ночном воздухе чувствовалось напряжение, будто готовилось что — то грандиозное и вместе с тем опасное. Выбравшаяся из норы лиса, едва потянувшись, бросилась наутёк, освобождая широкую просеку, уже вибрировавшую под десятками ног, спешащими под сень тысячелетних дубов, туда, где из земли проступали бугристые валуны.

Перемещение Крестоплавского случилось летом. Судя по тому, что в новой действительности ему не требовались тёплые вещи (пока?), а трава вокруг была сочной и зелёной, здесь стояло лето.

Конечно же, Михаил не мог знать, что именно летом жители нескольких деревень проводили особенный очень сложный обряд, чтобы оградить себя от того, что называлось Лесным Юдом, существом огромного размера и разрушительной силой. По преданиям, Лесное Юдо родилось из души ведьмы, в давние времена скопившей в себе слишком много тёмной энергии. Когда магический поток стал достаточно мощным, ведьма лопнула с оглушительным треском, а её освободившийся дух поднял ветер такой силы, что не сравнится ни один ураган. Много деревьев было сломано тогда, бессчётное количество кустов разорвало на ветки, обломки коры, комья земли, насекомые — всё это, подхваченное ветром, сплеталось вокруг духа твёрдым туловом, толстые ветки, как рога, выросли из плетёной головы. Усаженная острыми каменными клыками деревянная пасть изрыгала, как поговаривал народ, огненные вихри и губительный свет, сжигавший всё на своём пути.

Лесное Юдо пробуждалось раз в год, и чтобы оно не очень сильно буянило и вредило, в его честь проводили ритуал. Для него ловили огромных чёрных летающих короедов, которых требовалось поджечь огнём кострищ и отпустить в небеса. Считалось, что горящие живьём жуки долетали до скрытого в чащобе монстра и грызли его плоть, ослабляя на весь оставшийся год. Лишившись древесно-земляной плоти, дух скрывался и наращивал новую, давая людям время на нормальную жизнь.

Стоило торопиться — если не успеть провести обряд с жуками ночью, прежде, чем взойдёт солнце, тело духа окрепнет, огонь станет смертоноснее, и тогда разрушениям и смертям не будет видно конца.

Это и заставляло ряженых в изображавшие рогатых насекомых ритуальные костюмы деревенских колдунов спешить, проносясь по лесу быстрее любого вихря.

Восток угрожающе покраснел, предвещая, что время было на исходе. Искры, высекаемые огнивом, еле — еле превращались в крохотные язычки пламени, которым только предстояло вырасти в настоящий огонь. Жуки в руках щелкали жвалами и дёргали лапками, стараясь вывернуться и улететь — некоторым, тем, кого держали неопытные жрецы, это удалось, и они, не полыхая, поднимались в небеса, унося в жвалах куски пальцев. Их менее удачливым собратьям вскоре предстояло стать живыми факелами, их тела, разрушаясь и сгорая, освобождали дух жуков, который, пролетая сквозь время и пространство, достигал Лесного Юда и изничтожал его жуткое тулово.

Небо светлело. Слишком много жуков улетели живыми в ту ночь — едва первый солнечный луч осветил камни, дремавшее в глуши чудище, ростом во много метров, раскрыло покрытые корой глазницы. Жирные красно-зелёные почки набухали там, где торчали тонкие веточки, даря силу тому, что когда-то было ведьмой. Длинные лапищи оттолкнулись от земли, заставив Лесное Юдо распрямиться под испуганные птичьи крики.

Пришло время оживать.

Опережая крепнущие солнечные лучи, по воздуху мчались горячие призрачные жуки, обуреваемые лютым голодом. Им не были страшны острые сучья и каменные зубы. Исторгнутый изо рта губительный луч, влетевший в самое скопление заколдованных духов, тоже не нанёс никакого вреда, если не считать полыхнувших огненным заревом деревьев и травы. Под треск пламени жуки выдирали кору из тела Лесного Юда, отвлекая его от наступления на деревни, до которых оставалось