Ночная сорочка едва прикрывала бедра, оставляя открытыми стройные смуглые ноги. Камилла только что встала и сонно смотрела на Романа.
– А если… – начала она.
– Тише, он ушел, – перебил Факелов и поцеловал ее.
Роман зашел сзади и обнял ее одной рукой за живот, а другой начал давить на спину, заставляя нагнуться. Камилла поддалась и застыла, упершись ладонями в край кровати.
За секунду до того, как Роман вошел в нее, медальон раскалился и вновь стал прохладным.
Не прошло и десяти минут, как Факелов покинул комнату под горячий шепот Камиллы: «Я люблю тебя». Роман ответил ей той же фразой и вернулся на кушетку. Сердце колотилось так, что казалось, будто оно сейчас проломит ребра.
«– Это испытание получилось одно из самых искренних», – ехидно проговорил ворон.
«– Тебя я кокнул тоже чисто по-дружески, – напомнил Роман. – Почти бескорыстно».
В комнату вошел Артур и жизнерадостно спросил:
– Как спалось? Госпожа уже ждет.
– Как обычно, – поднимаясь, ответил Факелов. – Уже иду.
– Давай, – похлопав по плечу, сказал Артур. – Потом приходи на кухню. Фрося такой пирог смастерила!
– Хорошо, – отрешенно произнес Роман. В душе творилось что-то странное. Факелов смотрел на улыбающегося Артура, но казалось ему, будто на него глядит голодный ребенок, у которого он забрал последний кусок.
«Жена – моя единственная отрада», – вспомнил слова Артура Факелов. И он эту радость забрал.
С каждым новым шагом по Пути апатия усиливалась, былой подъем и энтузиазм давно испарились. Появилось новое, доселе неведомое чувство – отвращение к себе. Рос страх за последнее испытание, трепет перед неподвластной Роману неизвестностью. Словно он был на самом важном в жизни экзамене, где все зависит лишь от самодурства преподавателя.
– Ты чего? – обеспокоенно спросил Артур, выводя Романа из прострации.
– Задумался, – тряхнув головой, пробормотал Факелов.
– Ты как будто умер, – с детской непосредственностью заявил Артур.
– О пироге замечтался, – выдавив из себя усмешку, сказал Роман и направился к старухе.
Остановившись в коридоре между арками, Факелов взглянул на медальон. Внизу, четвертая слева «ресница» загорелась багровым светом. Теперь серыми оставались лишь три полоски.
Если восьмое испытание было в процессе выполнения, то над седьмым Роман ломал голову постоянно. «Сатана представляет человека всего лишь еще одним животным, иногда лучшим, чаще же худшим, чем те, кто ходит на четырех лапах; животным, которое вследствие своего «божественного, духовного и интеллектуального развития» стало самым опасным из животных!» Что здесь можно придумать? Факелов раз за разом перебирал сложившуюся обстановку и свои возможности, пытаясь найти хоть какую-нибудь зацепку.
Показать, что человек не так опасен как животное? В голову сразу приходили мысли использовать кухарку или Артура. Но как – Роман пока не знал. Или совершить что-нибудь совершенно противоестественное для животной сущности человека? Таким способом тоже можно пойти наперекор заповеди.
Факелов решил думать в этих двух направлениях.
«– Что-то ты несильно рад», – осторожно заметил Чет.
Роман сделал несколько глубоких вдохов. Затем шагнул в апартаменты княжны и, все-таки решив ответить, сказал:
«– Рано еще радоваться». – Доброе утро, госпожа.
– Где ведро?
– Простите, сейчас принесу.
Через пять минут, морщась больше по привычке, Роман вышел на улицу. Помыв ведро, и хорошо умывшись, Факелов вернулся к старухе.
– Что-нибудь еще, княжна Инесса?
– Как-то ты странно на меня смотришь, – наклонив голову чуть набок, сказала старуха.
Роман развел руками.
– Что вы, госпожа. Нет.
– Сколько ты у меня работаешь?
– Месяц, княжна Инесса.
– Хорошо работаешь?
– Это вам судить, госпожа.
Старуха пожевала губами.
– Ты несколько раз отлучался без моего разрешения.
Факелов стоял, опустив голову.
– И как тебе работа?
– Ухаживать за вами – большая честь, – посмотрев в бесцветные глаза, сказал Роман.
– Я не вполне довольна.
– Я исправлюсь, госпожа.
– Попробуем еще месяц, – благосклонно сказала стархуа. Об оплате я подумаю позже.
– Как скажете, госпожа.
Роман глубоко поклонился, и в этот же миг медальон раскалился и вновь стал холодным.
– Я жду завтрака.
Факелов еще раз поклонился и вышел.
«– То по три месяца испытание выполняешь, то в один день – два шага по Пути», – игриво произнес Чет.
«– В смысле «один день»? – поднял брови Факелов. – Я целый месяц за ней дерьмо выносил».
«– Я имел ввиду…»
«– Вот думай в следующий раз, прежде чем болтать», – сурово заявил Роман.
* * *
Пирог действительно оказался вкусным. Сегодня, впервые за много дней, Факелов ел с аппетитом. Камилла, приписав эти изменения к своим заслугам, кушала с блаженной улыбкой. Артур же, видя счастье жены, сиял пуще обычного.
Роман поблагодарил Фросю и вернулся в комнату. Уже через час тень хорошего настроения слилась с царившей в душе Факелова ночью. Он вновь задумался о седьмом испытании.
– Последний шажок, – пробормотал Роман. «– Но куда шагать – непонятно. Даже кобра в своей безграничной ненависти проста и понятна. Я не согласен с Сатаной! Человек – не животное! Человек намного ужаснее животного!».
«– За примером далеко ходить не надо», – усмехнулся Чет.
«– Совершить что-нибудь… – Роман на миг прервался. – Я и так столько страшного сделал».
«– Может нужно совершить что-нибудь именно для этого испытания? Ведь когда ты насиловал княжну, тебе девятое испытание не зачлось. Хотя она была чьей-то невестой».
«– Наверно», – протянул Роман.
«– Эх, не прогадал я, когда с тобой пошел. Арет хоть и сильнее, да совестливый больно».
«– Я сразу решил, что цель оправдывает средства, – поделился Факелов. – И еще. – Роман надолго замолчал. Чет терпеливо ждал. – После второго испытания я понял, что останавливаться нельзя. Иначе ничто и никогда не сможет меня оправдать».
«– Понятно. А Хедрику бы ты смог рассказать обо всех испытаниях?»
«– Чтоб он меня прирезал? – хмыкнул Факелов. – А когда стану богом, я вряд ли захочу вспоминать о Пути. Тем более намеренно».
«– Оби жалко, – неожиданно вспомнил ворон. – Он такую книжку написал бы!»
