Гулкое эхо шагов разносилось, словно тревожный звон набата, по низким темным коридорам, когда инквизитор спустился на один из нижних ярусов подземелий.
Он шагал, гордо вскинув голову и сцепив пальцы поверх своей новой оранжевой мантии. Когда-то, почти что в другой жизни, это пропитанное сыростью и болью место свело бы его с ума — однако он изменился. Он определился с тем, кто он на самом деле, и это вселяло в него уверенность — уверенность, которой раньше ему так не хватало.
Он больше не страшился мрака подземелий — поскольку больше не был пленником этого мрака.
Он стал его повелителем.
Из-за окованных железом дверей, время от времени всплывающих сбоку, доносились приглушенные голоса, стоны и крики. Однако шаги инквизитора не сбились с ритма, и ни один мускул не дрогнул на его посуровевшем за последние дни лице. Он упрямо шагал вперед, и двое стражников за его спиной едва поспевали следом.
Наконец, инквизитор остановился перед ничем не примечательной дверью, из-за которой не было слышно ни единого звука. Палец человека в оранжевой мантии поднялся и повелительно указал на дверной замок.
— Эту, — коротко сказал он.
Ближайший к нему стражник бросился к двери, зазвенев связкой ключей. Инквизитор отстраненно наблюдал сквозь прорези в маске, как один из них попадает в скважину и со скрипом проворачивается внутри нее. Лишь когда дверь открылась и стражник отошел в сторону, инквизитор шагнул, чуть пригнув голову, внутрь камеры.
Здесь, как и в коридоре, царил густой полумрак. Одинокая коптящая лампа, подвешенная к потолку на цепях, высвечивала в дальней части камеры ведро для справления нужды, тюфяк из сто лет назад прогнившей соломы, а так же человека, что сидел на тюфяке, опустив голову и прислонившись спиной к стеклокаменной стене. Запястья пленника были сцеплены оковами, от которых отходила стальная цепь, крепившаяся за кольцо под потолком.
Второй из стражников, приставленных к инквизитору, обогнул его слева и сделал шаг вперед, подняв перед собой потрескивающий искрами факел. Теперь инквизитор куда лучше мог разглядеть пленника: его бледные черты поникшего лица, темные засаленные волосы, доходящие до середины шеи, а также следы от инквизиторских инструментов на худых руках. Должно быть, пленник уже пережил два допроса — вряд ли больше, судя по количеству отметин.
Что-то екнуло в сердце инквизитора, когда пленник медленно поднял голову и вперился в него своими блестящими глазами, в которых еще недавно жила радость и надежда.
— Как тебе твоя новая форма, Клэйви? — тихим, ослабевшим голос спросил пленник. — Штаны не жмут? — Он не ответил, продолжая стоять на месте, словно безмолвный часовой, и пленник продолжил: — А маска? Должно быть, ходить в ней целый день — то еще мучение, да?
Инквизитор сглотнул ком, что невзначай подобрался к горлу, и шагнул вперед.
— Я пришел за тобой, Файни, — произнес он голосом, что не дрогнул.
Почти.
— За мной, — произнесла девушка, словно пробуя эти два слова на вкус. — Конечно, за мной. — Файни подалась вперед, и цепь, натянувшись, издала жалобно-скрипящий звук. — Наконец, нашел в себе смелость лично меня пытать, да? Или, может, ты пришел, чтобы трахнуть меня перед тем, как отправить на виселицу? Ну же, Клэйви, не стесняйся своих желаний. Тебе ведь теперь позволено почти все, не так ли?
В ее голосе сквозила боль и упрек. Клэйв не понимал, почему, но эти слова были словно нож, режущий по больному. Словно острейшая игла, пронзающая его сердце.
Впрочем… В глубине души он все понимал. Просто не хотел это признавать.
— Я пришел, чтобы освободить тебя, Файни, — сказал он, отведя взгляд в сторону.
На некоторое время в камере повисла тишина — было лишь слышно, как шипел факел и как кто-то протяжно завывает где-то в соседней камере.
— Освободить? — прошипела Файни, ощерившись. — Освободить?!
Клэйв закусил губу. Конечно, он надеялся на другую реакцию… Но в глубине души он ждал чего-то подобного. Гнева или презрения… Или и того, и другого сразу.
Он сунул руку в боковой карман мантии и достал на свет желтоватый свиток.
— Это указ, подписанный лично Магистром Тойриндвэлом, — пояснил Клэйв, повертев свиток в руке. — Обсудив детали твоего дела, мы пришли к выводу, что ты… по глупости попала под влияние дурной компании. По глупости и… молодости. Тобой манипулировали, и ты не отдавала себе отчета в том, что делаешь. Поэтому Магистр согласился отпустить тебя, если ты сегодня же покинешь город и дашь обещание больше не связываться с еретиками и прочими мятежниками.
Пока Клэйв прятал свиток обратно в карман, Файни медленно поднялась на ноги.
— Гербрина вы тоже отпускаете? — требовательно спросила она.
— Что? — Клэйв определенно не ожидал такой реакции с ее стороны.
— Гербрин. Он младше меня на полтора года. Его вы тоже освобождаете?
Инквизитор Клэйв сцепил пальцы рук в замок.
— Боюсь, что нет, — наконец ответил он. — Гербрина и остальных из шайки Талли ждет суд и… наказание.
— Суд. — Файни издала короткий смешок. — Наказание. Ну да, действительно — они ведь злодеи, да? А я — что? Просто марионетка в руках Талли, да? Мной просто манипулировали — ведь кто я такая, чтобы принимать самостоятельные, взвешенные решения? — Файни сделала шаг вперед, и цепь со звоном натянулась. — Посмотри мне в глаза, Клэйви. Посмотри. Мне. В глаза.
Клэйв почувствовал, как его ногти до боли вонзаются в запястья. Диалог шел не так, как должен был. Совсем не так.
И все же он заставил себя вновь пересечься взглядом с той, которую… Неважно. Сейчас он был инквизитором, а она — пленником, получившим свободу. Что было в прошлом — не имеет значение. Никакого.
— Я была так счастлива, видя то, как ты возвращаешься к жизни. Как вместо ужаса на твоем лице начинают появляться улыбки, как ты смеешься вместе со всеми нами. Как в тебе появляется жажда жизни, жажда борьбы… — Кажется, уголки глаз Файни блестели — или же это была всего лишь неудачная игра света? Клэйв не знал. — Мы все думали, что ты — Несущий Пламя. Мы ошиблись. Ты — Несущий Мрак.
— Файни, перестань…
— Думаешь, уговорив Магистра освободить меня, ты искупишь свою вину? — Файни вцепилась в цепь и гневно сощурила взгляд. — Ничего подобного! Ты по-прежнему останешься трусом
