— Эту записку я получил от короля Экберта примерно через месяц после того, как корабль принца Джерона был атакован пиратами четыре года назад. Мне было поручено всегда носить ее с собой и прочесть только в том случае, если кто-то объявит себя пропавшим принцем. Вот что в ней написано, — и он прочел вслух: — «Многие могут называть себя пропавшим принцем Картии. Они могут быть хорошо осведомлены, а некоторые могут быть даже похожи на него внешне. Вы узнаете принца Джерона по единственному знаку. Он даст вам простой камень и скажет, что это золото».
Кервин снова свернул бумагу и сказал:
— Господа и дамы, граждане Картии, перед вами сын короля Экберта и королевы Эрин. Это пропавший принц Картии. Да здравствует принц Джерон!
Он повернулся ко мне и упал на колени. Он взял мою руку, вложил записку мне в ладонь и поцеловал ее тыльную сторону.
Все в комнате, в свою очередь, преклонили колени и вокликнули:
— Да здравствует принц Джерон!
Кервин взглянул на меня, и слеза скатилась по его щеке.
— Вы испачканы так, будто валялись в грязи, перед тем как прийти сюда. Я не ожидал ничего другого от мальчика, которого знал прежде.
Я улыбнулся:
— Я вернулся домой. Теперь вы знаете, кто я?
— Я узнал бы вас в толпе мальчиков, называющих себя принцами, по вашему беспокойному взгляду. Обещаю впредь никогда не забывать вас.
Вдруг несмотря на то что все у меня было спланировано, я оказался в затруднении. Должен ли я приказать им встать или отдать какой-нибудь другой приказ? Все смотрели на меня, ожидая моего следующего поступка.
В зале был только один человек, не преклонивший колени. Бевин Коннер стоял в дальнем конце зала будто в оцепенении. Я пошел в толпу, волшебным образом расступавшуюся передо мной.
Наконец Коннер нашел слова и медленно проговорил:
— Не может этого быть. Ты… я подозревал один или два раза, но… я был слеп?
— Вы видели то, что хотели видеть, Коннер, и ничего больше.
— Он видел всего лишь обманщика, как и я, — сказал Вельдерграт позади меня. — Очевидно, что это самозванец.
Я повернулся и улыбнулся ему.
— Вы отстраняетесь от своих обязанностей главного регента, лорд Вельдерграт. — И я обратился к Коннеру: — Видите, я держу обещания. Теперь вы — мой главный регент.
Коннер не улыбнулся в ответ. Он, казалось, еще больше оцепенел.
— Вы не можете этого сделать! — презрительно проговорил Вельдерграт. — Кто вы такой? Я слышал, Коннер прочесал все приюты Картии. Он нашел вас среди нищих попрошаек.
— Это так. Я в разное время жил в разных приютах под именем Сейдж. Проследите мой путь насколько возможно. Вы обнаружите, что Сейдж появился всего четыре года назад, вскоре после исчезновения Джерона.
Вельдерграт рассмеялся:
— Так вы признаете, что являетесь одним из них?! И ожидаете, что я поклонюсь вам?
Я усмехнулся.
— Вы правы. Это смешно. — И я рассмеялся вместе с ним, рассмеялся громко, положив руку ему на плечо, чтобы поддержать шутку. Он стряхнул мою руку так, будто скинул с плеча таракана.
Другой рукой я вынул из его жилетного кармана монету и прокрутил ее между костяшками пальцев. Он перестал смеяться, и по комнате пронесся шепот.
— Вы знаете меня, не так ли, лорд Вельдерграт? — Он потер свое серебряное кольцо, и беспокойство промелькнуло на его лице. Я кивнул на кольцо. — Я украл его у вас однажды, прямо с пальца. Вы это помните, я уверен. Несколько часов прошло, прежде чем вы заметили. Вы сказали моей матери, что я неисправим.
— Несомненно, мало что изменилось, — пробормотал Вельдерграт.
Более громко я сказал:
— Есть здесь стражники? Проводите лорда Вельдерграта из этого замка. — Я вернул ему монету. — Задавайте любые вопросы, какими можете проверить мою подлинность. Мы скоро снова встретимся, и я обещаю, что отвечу на все.
Двое стражников появились рядом с Вельдергратом. Один из них схватил его руку и попытался увести его, но он отстранил их и сказал:
— Нет, ваше высочество. Теперь, когда я вижу вас так близко… вопросов быть не может. — И, как побитая собака, он удалился под конвоем стражи.
— У меня есть вопросы, — раздался голос позади меня. Голос этот я уже слышал прежде, и принадлежал он человеку, которого мне меньше всего хотелось видеть, но это было неизбежно.
В центре комнаты, в проходе, образовавшемся, когда передо мной расступилась толпа, стояла нареченная принцесса Амаринда. Ее волосы были уложены в невероятную прическу, высокую, с завитыми локонами и лентами. На ней было кремовое платье с квадратным вырезом, украшенное сложным золотым узором, перекликающимся с лентами в волосах. Она должна была слышать колокольный звон, оповестивший о смерти королевской семьи. Я мог только представить себе, какую боль ей пришлось испытать в тот вечер в ожидании избрания нового короля Картии и решения собственной судьбы. Какими бы ни были ее ожидания, в одном не приходилось сомневаться: она не ждала меня увидеть.
Я подошел к ней и отвесил церемонный поклон:
— Принцесса, рад видеть вас снова.
Судя по напряженному выражению ее лица, она не разделяла моих чувств.
Сотни глаз были устремлены на нас, я подошел ближе и прошептал:
— Мы можем поговорить?
— С кем я должна говорить? С дерзким слугой, нищим оборванцем или принцем? — произнесла она ледяным тоном.
— Со мной.
— Здесь, на людях? — Я немного смутился, а она сказала: — Не надо устраивать сцены. Потанцуйте со мной.
Я хотел возразить, но понял, что она права. Танец мог стать лучшим прикрытием для разговора. Я кивнул музыкантам, и они заиграли. Не без труда скрывая отвращение, она взяла мою руку, и мы начали танец.
— Порез у вас на щеке еще не зажил, но уже не такой, как прежде, — проговорила она наконец.
— В мои планы не входило, чтобы вы заметили меня в ту ночь.
— В таком случае вы не должны были заговаривать со мной так, как вы это сделали.
— Иногда мне не хватает такта, чтобы понять, когда говорить, а когда промолчать.
— Это неправда, — быстро сказала она. Она глубоко вздохнула и снова вернулась к прежнему ритму. — У вас была возможность остаться честным со мной в единственном значимом для меня вопросе. Это не было отсутствием такта. Это было сделано намеренно.
— Я не лгал вам в ту ночь, ни в чем.
— Даже когда я просила вас об этом, вы не смогли сказать правду. Лишь дьявол сможет отличить это от лжи. Вы причинили мне боль и оскорбили меня.
Мне нечего было ответить, и я сказал лишь:
— Я никогда не буду нечестным с вами, принцесса.
— Я надеюсь на это. Не надо щадить ни свои, ни мои чувства. Как мне теперь обращаться к вам?
По правилам танца я должен был наклониться вправо. Если она и заметила, как исказилось от боли мое лицо, то не подала виду. Снова выпрямившись, я смог говорить:
— Называйте меня Джерон.
— Вы танцуете, как принц, Джерон. Лучше, чем ваш брат.
— Не сравнивайте меня с ним.
Она смутилась.
— Это была попытка сделать вам комплимент.
— Мы с Дариусом были совершенно разными людьми. Если, думая обо мне, вы думаете о нем, я всегда буду вас разочаровывать.
Ее ресницы затрепетали, с них покатились слезы, и мы замолчали. Мы оба знали, что нам еще много надо сказать друг другу, но закончили танец, не проронив ни слова.
Когда замолкла музыка, Амаринда отстранилась от меня.
— Что теперь со мной будет?
— Что пожелаете, — сказал я.
— Я лишь хочу быть счастливой, — мягко проговорила она. — Но боюсь, что прошу слишком многого.
Я ответил ей беспомощной извиняющейся улыбкой. Я не был виноват в смерти брата, но из-за этой смерти я появился здесь.
— Мы поговорим об этом позже. Наедине.
Она согласилась, хотя на лице ее вновь появилось отвращение.
— Теперь вы позволите мне удалиться? Я расстроена и хочу побыть одна.
Я кивнул, она скрылась в толпе, и я снова оказался один в окружении незнакомцев.
Кервин, по-прежнему стоявший в центре зала, сказал:
— Ваше высочество, необходимо совершить церемонию возвращения вам официального титула. К сожалению, ваша старая корона утеряна.
— Она здесь!
Тобиас пробирался сквозь толпу, держа в руках что-то, завернутое в кухонное полотенце. Он был весь мокрый и источал отвратительный запах. Я удивился, как ему удалось в таком виде пройти по замку. Увидев меня, он остановился и поклонился:
— Значит, все это время ты был принцем. Как же я не заметил этого? — Он побледнел. — Я виноват перед вами.
— Ты виноват перед беспризорником по имени Сейдж. И не виноват перед Джероном.
Тобиас кивнул и развернул полотенце:
— Ваша корона, мой принц.
Вдруг рядом возник Коннер. Он схватил корону и сказал:
— Я первый регент. Моя обязанность возложить корону на его голову.
