опору покрепче, совершенно не заботясь о том, что грудь уже откровенно лежит в пальцах!
«Можно подумать, ты бы заботился».
На одном светофоре Ника коротко обернулась на меня, и я увидел, что ее глаза прикрывает некоторое подобие очков из все той же крови. Хорошо ей, мои глаза встречный ветер высушил еще в первые метры пути, так что я если и смотрел, куда мы едем, то сугубо через узкие щелочки почти что сомкнутых век.
Даже думать не хочу, что произойдет, если мы вдруг упадем… Надеюсь, Ника и тогда нас подстрахует тоже.
Спустя минут пятнадцать мы остановились, и на сей раз это был не светофор и не перекресток, а что-то посерьезнее. Мы оказались возле высокой, очень высокой, этажей в пять, серой бетонной стены, по верху которой тянулся ряд колючей проволоки. Тут и там на ней высились дозорные башни, ощерившиеся стволами солидных калибров, и прогуливались солдаты. Мы же остановились возле мощных стальных ворот в этой стене, перекрытых красно-белым шлагбаумом. Возле него стояла небольшая будочка, из которой на звук двигателя вышел солдат. Не такой, как те ребята, что зачищали место крушения от даргов, попроще. Пятнистый камуфляж, шлем на голове, оружие на груди.
«Это регулярные части. Те, кто не участвует в специальных операциях, а работает на охране городов».
Ника, как тогда в больнице, подняла руку и продемонстрировала знак на ладони, но солдату, кажется, хватило и кровавых очков. Ника еще только поднимала руку, а он уже склонил голову в почтительном кивке:
– Тресса Висла. Что привело вас сюда?
– Необходимо выехать за пределы города, – официальным тоном ответила Ника. – Дело клана Висла.
– Хорошо, тресса Висла, только… – солдат с сомнением посмотрел на меня, сидящего сзади на мотоцикле Ники. – Гражданский…
– Дело клана Висла, – отрезала Ника. – Под мою ответственность.
– Да, тресса Висла… – кивнул солдат и наклонил голову к рации на груди. – Швейцар-три, это Ключник-три, открыть малые ворота. Повторяю, открыть малые ворота.
– Ключник-три, это Швейцар-три. Принято открыть малые ворота, – проскрипела рация в ответ.
А до меня только сейчас дошло, что происходит.
Ника собирается вывезти меня за пределы города.
Шлагбаум, преграждающий путь к воротам, поднялся, и Ника, мило улыбнувшись солдату, снова взялась за руль мотоцикла и медленно повела его вперед, перебирая ногами по асфальту. Следом за шлагбаумом стали открываться и ворота, но не те огромные, что были предназначены, видимо, для какой-то большой и тяжелой техники, а другие – те, что были частью первых. Они были поменьше размером и явно требовались для того, чтобы не возиться с большими, если надо пропустить что-то маленькое вроде мотоцикла с двумя седоками.
Интересно, а поезда тоже через ворота выезжают из города и попадают в него?
«Именно так. Причем ворота точно такие же, как здесь, просто построены поверх рельсов, а не асфальтового полотна. Ну и в силу этого, понятно, кроме поездов чему-то другому проблематично выехать через такие ворота.
И сколько вообще таких ворот в городе?
«Зависит от размера города. В Верхнем Довгороде, до которого ты так и не доехал, одиннадцать ворот, а в Гуроме, в котором ты родился, – всего четверо».
Наверное, жутко неудобно, когда города в процессе роста упираются в стены… Что делают тогда?
«Ничего не делают. Перестраивать стены – значит оставить город фактически без защиты, пусть и на время. Это делают только в очень крупных городах, которые могут себе позволить пару километров несуществующей границы обезопасить привлечением войск и реадизайнеров на время строительства. Все остальные города вынуждены рассылать собственное население по другим, менее населенным. Ну, или, бывает, люди пытаются основать новый город».
Пытаются?
«Пытаются. Сам понимаешь, там, где живут и хозяйничают дарги, эта задача становится крайне непростой. Обычно новые города если и основывают, то на каких-то важных территориях вроде месторождений ресурсов. Но чаще даже там обходятся небольшими ресурсными поселками».
Мотоцикл дрогнул, переезжая небольшой порожек открытых ворот, и мы оказались за пределами города.
И, надо сказать, здесь действительно царила совсем иная атмосфера.
Даже асфальт за воротами разительно отличался от городского – гладкого, ровного, черного. Здесь он был весь в выбоинах от пуль и снарядов, покрыт толстым слоем пыли, из-за чего казался скорее серым, а края полотна вместо того, чтобы упираться в тротуарные бордюры, были будто обкусаны и обгрызены неведомыми чудовищами.
Хотя что это я, очень даже ведомыми. Вон, десяток их даже валяется метрах в ста от стены. Разной степени разложения, разной стены разорванности, они явно пришли сюда не в одно и то же время, да и вообще не приходили целенаправленно, судя по тому, что из всего десятка только один был повернут мордой к стене. Скорее всего, просто появились на границе видимости часовых на стене и схлопотали свою порцию свинца и стальных осколков.
А не схлопотать их было бы крайне проблематично, потому что в радиусе ста метров от стен ничего, кроме асфальтовой дороги, просто не существовало. Если тут когда-то что-то и росло, то сейчас на этой выжженной и потрескавшейся земле ничего расти просто не сможет еще очень долгое время. Это, конечно, удобно – держать перед стенами прорву абсолютно чистого пространства, на котором все, что крупнее кролика, будет видно, как горящая стрела в ночном небе, но выглядит жутко. На первый взгляд даже не скажешь, что это сделано специально, – казалось, что это такая злая прихоть природы, которая решила нивелировать появившееся на этой территории место для жизни людей – город – местом, в котором не может жить ничего вообще.
Да и сами стены с этой стороны тоже выглядели жутко. Если изнутри они выглядели как буквально вчера построенные, то снаружи – наоборот. По одному только внешнему виду можно было, пусть и примерно, понять, сколько же им на самом деле лет. Тут и там стены были выщерблены, где-то отсутствовали целые огромные куски бетона, а в некоторых местах трещины были схвачены толстыми стальными полосами на мощных болтах, вбитых прямо в бетон. До середины высоты стены были закопчены до черноты, до такой черной черноты, что казалось, будто их строили из двух разных материалов. И только многочисленные царапины когтей по этому слою гари, вскрывающие ее до бетона, давали понять, что где-то там внизу он все же есть, что стена построена не из первородной тьмы.
Подобный вид никак не вязался с каким-то жалким десятком даргов, что лежали в пределах видимости. Стены выглядели так, словно их ежечасно штурмовали тысячные армии даргов, но при
