болтаться без дела в кордегардии под пристальными взглядами ветеранов. Он не останавливаясь прошел через кордегардию, через весь дворец и вернулся к себе. Скинул доспехи, пинком зашвырнул кирасу под кровать и ругнулся от боли в ушибленной ноге. Тяжело дыша, заставил себя вытащить кирасу обратно и повесил ее на положенное место, потом аккуратно разложил остальные доспехи. Переоделся из мундира в гражданское и отправился в столовую. Может, товарищи будут не так враждебны, как ветераны.
Но там встреча получилась даже хуже. Густой пеленой висела необъяснимая жалость, и не обращать на нее внимания было гораздо сложнее. Еще сильнее разозлившись, Костис пошел искать Аристогитона и догнал его в переулке между двумя казармами. Тот возвращался с караула.
Без лишних предисловий Костис спросил:
– Что тут такое происходит?
Но, кажется, и сам догадывался.
– Ты о чем? – спросил Арис с невинным видом и сам понял, насколько фальшиво прозвучал вопрос.
– Сам расскажешь или выколотить из тебя?
– Костис, давай лучше пойдем…
– Сейчас же, – оборвал Костис. – Здесь.
– Ну, если настаиваешь…
– Да.
– Они думают, что покушение было выдумкой. Может, убийцы были настоящие, а может, и их выдумали. И самое главное – они считают, что это вы с Телеусом поубивали всех, кто нападал на короля, а он приписал всю славу себе.
– Они считают, он лжет?
– Он все-таки редкостный л…
– ОНИ СЧИТАЮТ, ЧТО ЛГУ Я?
Костис шагнул прочь, и Арис поспешно схватил его за руку. Костис стряхнул его руку, направился по переулку тем же путем, что пришел, обратно в столовую, но Арис слишком хорошо знал своего друга. Он опять схватил его за руку, на этот раз сильнее.
– Ты что делаешь? – стал вырываться Костис.
– А ты что делаешь? – Арис не отпускал.
– Пойду расскажу всем, что я не лжец, и вышибу дух из каждого, кто меня обвинит.
– Не ходи, – сказал Арис. – Никого ты этим не убедишь.
– Тогда как мне их убедить? – Он впился в Ариса жестким взглядом, и тот попятился. – А ты-то сам, – сказал Костис. – Ты же там был. Почему им не расскажешь?
– Меня там не было, – ответил Арис. – Когда убийцы гибли, я был далеко. А когда прибежал, все было уже кончено.
– Но ты мне веришь?
– Конечно, верю, – сказал Аристогитон.
Костис с силой оттолкнул Ариса. Тот ударился спиной о стену.
– Не веришь ты, – с горечью сказал Костис.
– После нападения я с тобой еще ни разу не говорил. – Арис разозлился не меньше Костиса. – Откуда мне было знать? Костис, ты перед ним в долгу. Ты сшиб его с ног, а он тебя простил. Откуда мне знать, – повторил он, – может быть, он потребовал от тебя оплатить должок, а ты спустил это ему с рук из-за своих ослиных патрицианских понятий о чести!
– Ты должен был знать! – заорал Костис и усилием воли остановился. Он и сам уже не отличал черного от белого. Не различал, что хорошо, а что плохо, не мог понять смысла простейших событий. С тех пор как эддисский вор взошел на престол, в судьбе Костиса произошло много головокружительных поворотов, и каждый лишь ошеломлял еще сильнее. И с чего он взял, что Арису что-то известно? – Прости. Премного извиняюсь. – Он отошел.
– Костис, погоди! – Арис опять схватил его за рукав. Костис вырвался, и на этот раз Арис больше не пытался удержать его.
* * *
Утром Костиса вызвали на ковер к капитану. Телеус коротко поставил его в известность, что он снова назначен командиром взвода. Взвод он получит не тот, что раньше, и не в той же центурии. Его вещи будут перенесены из лейтенантской квартиры в комнату над обеденным залом в одной из казарм. Костис столь же коротко принял назначение, был отпущен и направился к двери.
– Костис, – окликнул его Телеус. – Если ты покажешь, что злишься, то они еще скорее поверят в самые нелепые слухи.
– Благодарю, капитан, – ответил Костис. – Постараюсь запомнить это.
* * *
В речи, произнесенной перед гвардейцами за обедом, Костис ничем не выразил своего возмущения, однако на каждый сочувственный взгляд свирепо сдвигал брови, словно проверяя, кто из них дерзнет прямо в лицо назвать его обманщиком. Взвод, приданный ему Телеусом, состоял из никуда не приписанных солдат в возрасте да зеленых курсантов. Старшие ввели молодежь в курс дела, и те в первые дни смотрели на Костиса круглыми глазами. И хоть настроение у Костиса было хуже некуда, он действовал справедливо и поэтому не имел с ними хлопот.
В свободные вечера Костису не хотелось искать общества других гвардейцев, и он ходил в городские таверны Аттолии. Трижды дело заканчивалось драками. Наверно, на него легло какое-то особое проклятие, потому что стычка, которая в обычном случае должна была свестись к паре ударов кулаками, всякий раз перерастала в поножовщину и разбитую мебель. На третий раз его повязала стража, и он предстал перед Телеусом. Тот окинул Костиса взглядом, будто не был знаком, и предупредил, что если он опозорит свое звание, то будет низведен в простые солдаты или вовсе уволен из гвардии.
Костис постарался учесть это предостережение, но на следующий день опять ухитрился ввязаться в драку. Когда он выходил из бара, к нему прицепились двое пьянчуг, заявивших, что они ветераны, и потребовавших, чтобы он в знак уважения угостил их бутылкой вина. Дело было обычное, и Костис, отказав, пошел своей дорогой. Пьянчуги оскорбились, и Костису пришлось бы нелегко, не вмешайся случайный прохожий. Один из пьяниц схватил Костиса за локоть, другой достал из-за пояса нож. К счастью, прохожий прихватил из бара табуретку и обрушил ее на голову тому, кто с ножом. Лишившись преимущества, пьянчуги быстро потеряли интерес к драке и заковыляли прочь. Костис поблагодарил незнакомца. Тот окинул взглядом начавшую собираться толпу и предложил поскорее проваливать, пока не пришлось объясняться с городской стражей. Костис счел идею разумной, смешался с толпой и направился в казармы, не напрашиваясь на новый повод предстать перед гвардейским капитаном.
* * *
Сидя на кровати и расшнуровывая сандалии, Костис признался самому себе, что нарочно нарывается на драки. Каждый день он твердил себе, что король отпустил его просто потому, что более не нуждается в его услугах, и никакой обиды в этом нет. Король высоко ценил его, и уже хотя бы этому надо радоваться. Короли – это короли, они непредсказуемы. Эвгенидес дал это понять в дворцовом саду. А Костис не понял. Только и всего. Он утешался тем, что проявил себя гораздо лучше, чем королевские лакеи, которые своей назойливой предупредительностью и показным почтением только выставляли себя на посмешище. После падения Эрондитеса лакеи много раз предостерегали других о том, что с королем надо считаться, но им никто не поверил. Придворные стали относиться к королю осторожнее, но лишь потому, что видели в нем орудие королевы. Весь двор считал короля таким же безобидным, как прежде, а над лакеями лишь посмеивались. Радоваться надо, что он, Костис, избавлен от этого зрелища. Он лег спать, мечтая поверить в то, в чем так усердно убеждал себя.
А неподалеку Арис мерил шагами свою тесную квартирку. Он по-прежнему служил во дворце, а Костис там не появлялся. По службе их пути больше не пересекались, и всякий раз, когда Арис искал друга, тот исчезал в городе. Аристогитон очень хотел бы узнать, кто первым запустил слух о том, что покушение – выдумка. И кажется, догадывался. Это сделал Лаэкдомон.
Глава двенадцатая
Королева Эддиса сидела за столом, заваленным бумагами. Пальцы и одна щека были в чернилах. Она подняла глаза от работы и улыбнулась вошедшему саунисскому волшебнику.
– Как поживает мой почетный пленник? – спросила она.
Волшебник плотнее запахнул мантию и сел в кресло у стола.
– Я переношу пленение очень хорошо, – ответил он. – Но не считаю утреннюю прохладу бодрящей и мечтаю вернуться в свою теплую страну.
– Вы же знаете, что можете уехать, когда захотите, – сказала Эддис.
– К несчастью, моя прекрасная теплая страна сжигает себя в огне гражданской войны, и многие ее жители охотно перерезали бы мне горло, если бы могли дотянуться. И один из них – это король, который до сих пор точит на меня зуб за то, что ваш злокозненный, коварный, неисправимый бывший эддисский вор лишил его такого преданного слуги, как я. Мое так называемое заключение продлится до тех пор, пока Саунис сам не пошлет за мной.
– На утреннем приеме вы слышали, каких успехов добился Саунис. Скоро волнения успокоятся, и он начнет переговоры о вашем возвращении. Когда вы уедете, я буду без вас скучать.
Он тепло улыбнулся:
– И я тоже буду скучать без вас, Елена. Вы послали за мной по какой-то причине?
– Вам, наверное, будет интересно посмотреть свежий доклад
