полагала, что ты сумеешь мне помочь.
– Помочь вам? Но как я могу вам помочь? Как хоть кто-нибудь может что-то предпринять против подобного существа?
– Но ты ведь не просто кто-нибудь, верно? Тебя одарили боги. Наделили тебя божественными благословениями, предназначенными для достижения божественных целей. – Женщина делает шаг ко мне. Ее глаза сияют, словно два факела, прожигая реальности, чтобы поймать и удержать мой взгляд. – С правильной подготовкой, с правильной техникой ты можешь стать именно той, кто нужен Фору.
Я вздрагиваю, отступаю от нее. Моя тонкая волокнистая ниточка мигает, натягивается, готовая оборваться.
– А как же Мифаты? – спрашиваю я.
– А что с ними?
– Фор считает, что они могут помочь.
– Может, и могли бы. – Женщина пожимает плечами. – Я немногое знаю о магии Мифатов. Я знаю, что она сильна, опасна, хаотична. Возможно, это то, что ему нужно. Возможно. – Она делает шаг вперед, поднимает трость, тыкает прямо в меня заостренным концом. – Но я точно знаю, что ты – именно то, что ему нужно. Так что скажи мне – ты хочешь?
– Что?
– Ты хочешь? – повторяет она. Эти ее глаза словно бы пляшут перед моим взором, как языки пламени. – Вернуться? Сражаться за Фора? Сражаться за Мифанар?
Я отворачиваюсь, неспособная выносить ее взгляд.
– Я не знаю.
– Не соглашайся, если не уверена. Такая магия бесплатной не бывает. И цена может быть выше, чем вы оба готовы уплатить.
– Что за цена?
– Этого я тебе сказать не могу. Но когда расплата придет, она будет воистину суровой. Ты можешь пожалеть, что не сделала другой выбор. – Она наклоняет голову, поднимает бровь, глядя на меня. – Ну а еще стоит учитывать боль. Душам негоже возвращаться в свои физические тела, если уж они их покинули. Опыт будет неприятный.
– Я боли не боюсь.
– Храбрые слова, маленькая принцесса. Но будет больнее, чем когда-либо прежде. Ты можешь этого и не пережить. А если не переживешь, то что ж, не могу ничего сказать о том, как это отразится на… – она вновь неопределенно взмахивает рукой, указывая на мое лишенное тела «я», – всем этом.
– Вы хотите сказать… – Я умолкаю, не уверенная, что хочу продолжать. – Вы хотите сказать, что я могу перестать существовать? Я как личность? Как Фэрейн?
– Есть такая вероятность. Никто не знает наверняка, что случается с душами после неудачного воссоединения с телом. Они не возвращаются, чтобы о том поведать.
Я отшатываюсь от нее, дрожа. Теплый свет манит меня сверху, из того огромного пространства за туманом. Я почти готова поклясться, что слышу, как поет моя богиня. Призывая меня домой. Часть меня хочет откликнуться. Часть меня хочет познать покой и безопасность этого голоса, полноту ее объятий.
Готова ли я рискнуть всякими надеждами на рай ради Фора?
Я вновь смотрю на укрытый тенью силуэт. Даже сквозь слои тумана я чувствую его отчаяние. Он нуждается во мне. Он нуждается во мне. Не знаю, верю ли я всему, что говорит эта странная женщина. Но я верю в Фора. В нас двоих. В то, кто мы есть, и во все то, чем мы могли бы стать. Как же я оставлю его, зная, что могла сделать больше? Как же я смогу на самом деле устремиться к свету небес, оставляя его в Глубокой Тьме?
Я вновь поворачиваюсь, встречаю странный золотой взгляд женщины.
– Хорошо, – говорю я. – Я согласна и на боль, и на расплату. А если я окажусь недостаточно сильной, то приму любой конец. Ради него.
Она смотрит на меня, прищурившись.
– А дракон? Если ты успешно вернешься, готова ли встретиться с этим врагом?
Мое существо пробирает дрожь.
– Этого я сказать не могу.
– Разумно. – Губы ведьмы приподнимаются в безрадостной полуулыбке. – Не все сразу.
С этими словами она делает шаг назад, в туман. Он смыкается за ней, как занавес, скрывая ее от моих глаз.
– Погодите! – кричу я ей вслед.
Но ее уже нет.
Резко втянув воздух, ведьма выходит из транса и, пошатываясь, пятится на несколько шагов. Она мотает головой, восстанавливает равновесие, затем тут же бросается вперед и закрывает глаза Фэрейн. Странный потусторонний свет еще мгновение выбивается из-под век, но, когда ведьма срывает с ее груди кристалл, он тоже угасает. Напряжение покидает ее тело. Вскоре Фэрейн вновь лежит, безжизненно обмякнув.
– Что случилось? – вопрошаю я, склонившись над ее телом, словно оберегая. Я поднимаю голову, злобно гляжу на ведьму. – Что ты сделала?
Она застенчиво натягивает капюшон, пряча ту малую часть лица, которая обнажилась.
– Я всего лишь поболтала с твоей прелестной невестой. Ты был прав – ее дух неподалеку. И она хочет попробовать воссоединиться с телом.
Вероятность того, что она может этого не захотеть, до сего момента мне и в голову не приходила. Я бросаю взгляд на ее неподвижное лицо. Все больше и больше кажется, что она не спит, а в самом деле покинула меня. В самом деле умерла.
– Ну что ж, – говорю я, мой голос звучит грубо и хрипло. – Тогда давай приступать. Делай что должна.
– Не так быстро. – Женщина тяжело вжимает свою трость в землю, опирается на нее всем весом. Какой бы магией она сейчас ни воспользовалась, та высосала из нее силы. – То, что девушка этого хочет, еще не означает, что все получится. И процесс будет неприятным.
Вниз по позвоночнику пробегает дрожь.
– Как? Как это делается?
Оторвав одну руку от трости, ведьма указывает на высокую гору по ту сторону долины, напротив ее хижины.
– Там, – говорит она. – У подножья той горы находится дикий пруд, окруженный огненными лилиями. Это священное место, своего рода портал, между этим миром и квинсатрой, царством магии. Оно находится ровно над Кругом Урзулхар и черпает энергию из тех камней. Когда луна в небе достигнет зенита и заполнит воды светом, ты должен войти в него и встать в центре. Затем вы с ней должны погрузиться под воду. Вы оба должны оставаться под поверхностью, пока ты не почувствуешь, что жизнь к ней вернулась. Если поднимешься слишком рано, она сгинет. Слишком поздно – и сгинете вы оба. Ты понимаешь?
– Да, конечно. – Я хмурюсь, уверенный, что это еще не все. Слишком уж просто. Будь это в самом деле так просто, люди бы постоянно оживляли своих любимых. – Какова цена? Мне достаточно известно о магии. Цена непременно есть.
– Есть. – Ведьма вновь опирается на свою палку, единственный видимый мне уголок ее губ подергивается. – Но ты не узнаешь какая, покуда не станет слишком поздно отменять
