Они убили ее.
Сестрица связала спящую Раджканью, а златоликий бог забрался к ним в фургон и перерезал горло доверчивой принцессы. Потом они сняли с нее все украшения, даже вынули из носа крошечное золотое колечко, а тело спрятали в мешок, насыпали туда камней и сбросили в какой‑то мутный водоем, мимо которого проходил караван.
Раджканья все это видела, но, лишившись плоти, не могла помешать злодеянию. Они не знали, что душа убитой находится рядом и наблюдает за ними, поэтому болтали, не таясь, обо всех своих секретных делах. Так Раджканья все узнала. Златоликого бога звали Акбар, и он был возлюбленным Расмы. Их роман начался месяц назад, после того самого огненного представления, проходившего на рыночной площади, о котором с таким восхищением рассказывала ей сестра. Она и отцу поведала о приезжих артистах, вытворяющих невероятные фокусы, рассчитывая на то, что у него возникнет идея пригласить их на свадьбу Раджканьи и Джагата. Расма встречалась с Акбаром по ночам. Возлюбленный ждал ее у забора и помогал перебраться через высокую преграду. Потом они прятались в укромных местах и предавались страсти.
Акбар обещал жениться на Расме, если та сбежит из дворца. И она сбежала, прихватив с собой глупую принцессу, обмотанную драгоценностями в несколько слоев. Расме надо было устраивать новую жизнь, которую она не планировала проводить в насквозь пропылившейся повозке, а своих драгоценностей у нее не было, все ее украшения почти ничего не стоили. Сестра очень гордилась, что ей удалось ловко обвести вокруг пальца «принцессу‑зазнайку» – так она называла Раджканью, и слова эти были переполнены злорадством. Оказалось, подруга‑предательница ненавидела ее за более высокий статус, доставшийся Раджканье, по словам завистницы, «только потому, что ее мамаша померла от какой‑то болезни, а папаша винил себя в том, что не успел найти хорошего врача и решил больше никогда не жениться, однако это не мешало ему пополнять свой гарем и заводить детей, но все они – и я тоже – были для него людьми третьего сорта, не относившимися к его семье».
Акбар, с алчным видом снимавший украшения с мертвой принцессы, пообещал своей сообщнице, что скоро они заживут, как господа, но только если Расма немедленно прекратит болтать, потому что в небе уже занимается рассвет, а они еще не завершили дело. «Если воины махараджи, которых он скоро отправит за нами в погоню, застанут нас с трупом его дочки, придет конец всем нашим мечтам».
Раджканье очень хотелось, чтобы именно так и случилось, но солдаты появились слишком поздно: убийцы успели замести все следы, а украшения надежно спрятали в подкладках театральных костюмов, рассчитывая на то, что, не обнаружив принцессы, преследователи не станут тратить время на тщательный осмотр, а поспешат продолжить ее поиски. Так оно и вышло: воины совсем не долго задержались у каравана, поговорили с артистами и ускакали дальше, оставив после себя густой пыльный след. По их словам выходило, что все во дворце (и отец! и Джагат!) считали принцессу развратной дурочкой, сбежавшей от знатного жениха с мужчиной низкого сословия. «Мы слыхали, что бесстыжая парочка обнималась на виду у всех гостей!» – говорили солдаты. Акбар заверил их, что беглецы даже не приближались к каравану артистов, а, когда отряд уехал, они с Расмой хохотали, как сумасшедшие, радуясь, что их план удался.
Раджканья же – то, что осталось от нее после смерти ее тела – страдала, понимая, что никто никогда не найдет ее труп и не узнает всей правды. Это казалось ей невыносимым, и желание восстановить свое доброе имя целиком захватило ее, постепенно превращаясь в жажду мести. И еще росла обида на Джагата: почему не бросился на ее поиски вместе с солдатами? Ведь любящее сердце подсказало бы, где искать, помогло бы открыть правду! Выходит, ненастоящей была его любовь, не так уж и дорожил он своей принцессой, и, наверное, вскоре найдет ей замену. А отец… тот, наоборот, слишком сильно любит ее и прекратит поиски, смирившись с выбором дочери. Он всегда желал ей счастья и однажды подумает, что не стоит искать дочь и разлучать с любимым, ведь он – великий махараджи и никогда не сможет одобрить ее брак с простолюдином. Пройдет немного времени, и отец отступится, отзовет солдат, а значит, злодеи так и останутся безнаказанными!
День за днем душа Раджканьи, как привязанная, скиталась вокруг каравана, направлявшегося к другому городу. На палящем солнце ее терзал жестокий холод. Тянуло подняться ввысь, приблизиться к светилу, чтобы согреться, но она боялась, что не сможет спуститься обратно к земле, и желание отомстить удерживало ее рядом с убийцами. Бестелесная принцесса с тоской смотрела на уплывающие облака: ей казалось, что за ними скрываются воздушные дворцы небесного города, где ее давно ждут покойные предки, и среди них – настоящая мать, которую она совсем не помнила. Раджканья знала, что обретет там тепло и любовь, но не могла покинуть землю, пока на этой земле Расма и Акбар радовались жизни за ее счет. Она молила высшие силы обрушить на караван страшную грозу, чтобы молнии испепелили злодеев, и тогда ее душа смогла бы отправиться на небеса. Иногда на горизонте сгущались тучи, и тогда ей казалось, что ее мольбы услышаны, но время шло, а тучи рассеивались, не проливая на землю даже скудного дождя.
И вот караван доплелся, наконец, до стен крупного богатого города. Расма торопила Акбара поскорее отправиться на рынок и продать драгоценности, но тот считал, что вещи из сокровищницы махараджи надо сбывать осторожно, присматриваясь к покупателям, и не целыми изделиями, а отдельными фрагментами, чтобы украшения нельзя было узнать. Для этого требовалось время, а по городу уже пронеслась весть о только что прибывших бродячих артистах: на фургонах красовалась яркая реклама театра. «Нам нужно дать несколько представлений на главной площади, чтобы не вызывать подозрения у горожан и у моих товарищей, которые не знают о том, что мы с тобой разбогатели, – объяснял Акбар нетерпеливой подельнице. – Постоим в городе несколько дней, изучим публику на рынке и присмотрим надежного скупщика. Как только выручим деньги, сбежим из театра, купим дом и поженимся».
Услышав это, Раджканья застонала от злости, а потом из нее посыпались проклятия, но, конечно же, они не достигли ушей тех, кому были предназначены. Реальный мир находился за незримой преградой: она видела и слышала его, но не могла ничего в нем изменить – ни словом, ни делом. Сгорая от жажды мести, она вцепилась Расме в лицо, пытаясь выцарапать ее бесстыжие глаза, но у той даже ресницы не всколыхнулись. Тогда несчастная принцесса выпорхнула из фургона, где обитала последние дни рядом со своими убийцами, и понеслась по чужому городу, пронзая собой тела людей, не подозревающих об этом. Она попыталась подняться в небо, но высоту набрать не удалось. Что‑то не пускало ее туда, да еще толкало назад – не очень сильно, но ощутимо, приходилось сопротивляться, как при ветре. И тут ее окликнули по имени.
Раджканья так привыкла быть незаметной, что пролетела еще немного вперед и, лишь осмыслив услышанное, вернулась обратно, туда, где чей‑то голос позвал ее.
Посреди рыночной площади стоял старик в белом балахоне. Седые волосы, выбившиеся из‑под чалмы, свисали до плеч. Люди обходили его стороной, не касаясь, но при этом совсем на него не смотрели, будто кожей чувствовали препятствие на своем пути и сворачивали в сторону.
Старик поднял руку и поманил Раджканью, дважды шевельнув скрюченным пальцем. Она послушно подплыла ближе.
– Прости им все и иди домой, – произнес он ласково. В его глазах искрилось солнце, и нельзя было разглядеть, какого они цвета.
Раджканье показалось, что свет льется прямо из его глаз. Ошеломленная тем, что старик видит ее и говорит с ней, она не нашлась, что ответить.
– Уходи сегодня до заката, иначе твоя дверь закроется навсегда, – продолжал он.
– Они убили меня, и я хочу наказать их! – призналась Раджканья. – Как бы мне хоть на миг вернуть свою человеческую силу?
– Ты можешь получить столько силы, сколько захочешь, только попроси! – прозвучало позади нее.
