– Ну, ты даешь! – Тильда неодобрительно хмыкнула.
– Сме‑ертница! – провыла Дашка протяжным замогильным голосом и встала на пороге комнаты, как вкопанная.
– Иди уже! – Алина сердито толкнула ее в спину и торопливо захлопнула за ней дверь. – Располагайся как дома, только ничего не трогай! – крикнула она, с сомнением глядя на хлипкую дверную защелку.
Постояв пару минут и убедившись, что из спальни не доносится никакого шума – наверное, Дашка так и стояла там посреди комнаты, Алина предложила Тильде выпить чаю на кухне.
– Правда, у меня совсем нет еды. Я все выбросила, чтобы не было соблазна.
– Как это? Почему? – Тильда с сомнением покосилась на подругу, отметив ее бледный вид и болезненную худобу.
– Я же тебе говорила, что толстею не по дням, а по часам! – раздраженно ответила Алина и втянула живот, став плоской, как щепка.
– А в зеркало ты давно смотрелась? На весах взвешивалась?
– Что «зеркало», если на мне одежда по швам трещит! А весы, похоже, сломались: показывают снижение, но этого не может быть. Вот, уже и мамин халат стал тесен!
Тильда окинула придирчивым взглядом фигуру подруги, туго обтянутую махровой тканью. В швах виднелись поперечные нити, готовые лопнуть от чрезмерного растяжения.
– Твоя мама носит этот халат? – с сомнением уточнила Тильда. – Мне казалось, она гораздо полнее тебя.
– Была! – крикнула Алина, чуть не плача. – Теперь, получается, что я полнее!
– Да ну, может, халат сел после стирки?
– Он старый! Сто раз стираный! И не могли же сесть все мои вещи, все, до единой!
– Ерунда какая‑то! Ты худее, чем была, когда мы встречались в прошлый раз.
– Тебе кажется! Я стала толще! Только не пойму, от чего!
– Толще ты точно не стала, – Тильда категорично покачала головой. – Думаю, с тобой случилась чертовщина, как с Дашкой и со мной.
– С тобой? А что случилось с тобой? – Алина часто заморгала, словно устыдилась, что зациклилась на своей проблеме и не поинтересовалась бедой подруги, о которой та намекала по телефону.
– У меня Женька пропал. Он в паука превратился.
– Хм… Звучит бредово, уж извини.
– Так же бредово, как и твои заявления о полноте. В городе происходит что‑то странное, противоестественное и необъяснимое.
Тильда подробно рассказала Алине о театре теней, фокусе с ожившими пауками и о том, как она обнаружила такого же паука в своей руке, которой держала за руку Женьку. Подруга молча слушала, но ее брови то и дело изгибались «домиком», взлетали на лоб, сходились к переносице и все время подрагивали, не замирая ни на миг.
После того, как Тильда замолчала, в кухне повисла напряженная тишина. Алина не спешила с комментариями, осмысливая услышанное. Но едва она собралась что‑то сказать, как из спальни ее родителей донесся тревожный вопль:
– Черви‑и! Открывайте быстрей! Здесь кругом черви!
Не сговариваясь, Тильда и Алина бросились к двери, за которой вопила Дашка. Комната выглядела так, словно по ней пронесся ураган: двери шкафов распахнуты, одежда кучей лежит на полу, часть ее разлетелась по комнате, повиснув на мебели, подоконнике и даже на люстре. Дашка стояла спиной к двери, у окна, и дергала за шторы, пытаясь сорвать их с потолочных креплений.
Застыв на пороге, Алина ахнула, мгновенно краснея от злости:
– Господи! И что нам теперь с ней делать?!
Обернувшись, Дашка заявила:
– Надо это сжечь! Все кишит червями!
– Зря мы закрыли ее в спальне, лучше бы в туалете! – казалось, Алина прожжет взглядом обезумевшую подругу.
– Кто ж знал‑то, – виновато обронила Тильда.
Послышался треск раздираемой ткани, и Дашка отлетела от окна с обрывком шторы в руках.
– А ну, прекрати! Психбольная, да?! Что за бес в тебя вселился?! – с видом разъяренной фурии Алина ринулась к погромщице, выхватила у нее кусок ткани, и, потрясая им перед ее лицом, закричала: – Посмотри, что ты наделала! Чем тебе шторы помешали, идиотка? Что я родителям скажу?
– В ней черви! – рявкнула Дашка, вскинув на нее дикий взгляд. – Надо сжечь!
– Да какие, к черту, черви? В голове, разве что, твоей! – возразила Алина, присматриваясь к скомканному обрывку, и вдруг вся краска схлынула с ее лица. Дрожащими руками она развернула комок и выронила с визгом. – Мамочка!
Сгорая от любопытства, Тильда подняла упавшую на пол ткань и расправила, держа перед собой. На первый взгляд, ничего необычного и пугающего в этом куске материи не было, но при тщательном осмотре полотна стало видно, что некоторые из нитей… шевелятся! Ткань действительно выглядела так, будто ее соткали с добавлением тончайших и очень длинных червей одного цвета с пряжей, отчего те сливались с общим фоном и отличались едва заметным, но непрерывным шевелением. Черви оплетали нити в каждом ряду и медленно ползали по ним взад‑вперед.
– А ну‑ка дай взглянуть на твой халат! – Тильда отбросила ткань подальше от себя и шагнула к Алине, которая уже сама догадалась его снять и стояла теперь, в чем мать родила, с лицом, перекошенным в приступе брезгливости. Халат валялся у ее ног.
Тильда благоразумно не стала его трогать, а присела на корточки и пригляделась. Махровое полотно тоже сплошь кишело червями.
– Чертовщина, говорю же! – констатировала она. – Если вся твоя одежда такая же, то теперь понятно, почему она стала тесной.
– Сже‑ечь! – подала голос Дашка.
– Кошмарище… – Алина схватилась за голову. – Как эта гадость попала к нам в дом? А я‑то… я же могла с голоду умереть, думая, что толстею!
– Сме‑ертница! – Дашка повернулась и ткнула пальцем в ее сторону.
– Молчи, зомбачка несчастная! – огрызнулась Алина.
И в этот момент в дверь позвонили.
Дашка сорвалась с места и выбежала из комнаты. Через мгновение из прихожей донесся щелчок открывшегося дверного замка, а следом раздался гневный мужской голос:
– Вали отсюда! Она моя!
– Сам вали! Тебя сюда не звали! – прорычала Дашка в ответ. Послышалось ее тяжелое сопение и возня, будто она вступила в схватку с незваным гостем.
Растерянно глядя на дверной проем, Алина прошипела Тильде:
– Глянь, что там творится. Не могу же я выйти голой! И принеси мне шторку из ванной, может быть, в ней нет червей, она же полиэтиленовая.
В прихожей вовсю шла борьба: Дашка и какой‑то худой высокий парень пытались вытолкать друг друга из квартиры, топчась у порога. Распахнутая входная дверь то и дело билась в стену подъезда. Стоявшая на лестнице сухонькая старушка энергично взмахивала рукой, поочередно осеняя себя и дерущихся крестным знамением.
Тильда метнулась в кухню и, вернувшись на поле боя с тяжелой глиняной кружкой, с размаху обрушила ее на голову налетчика. Парень пошатнулся и свалился на пол. Дашка исторгла победный вопль, за ноги втащила парня в квартиру и захлопнула дверь, не обратив внимания на участливый вопрос старушки:
– Детка, может, полицию вызвать, а?
Из‑за двери родительской спальни осторожно высунула голову Алина.
– Уму непостижимо! – выдохнула она, увидев парня, ничком распластавшегося в прихожей. – Это еще кто? Даша, я у тебя спрашиваю! Ты знаешь этого бандита?
– Да, мы виделись пару раз, – неожиданно вполне вразумительно ответила та, и добавила что‑то непонятное, но до жути пугающее: – Это кадавер, он тебя пасет.
– Пасет? Я не ослышалась? – Закатывая глаза, Алина со свистом втянула воздух сквозь сжатые зубы. Вспомнив о ее просьбе, Тильда сходила в ванную и принесла полиэтиленовую шторку для душа, предварительно убедившись, что в ней нет червей. Сделав прорези, Алина надела шторку на себя через голову. Получилось некое подобие платья, вполне симпатичного, нежно‑голубого цвета с россыпью бело‑розовых ракушек.
– Морская принцесса! – усмехнулась Тильда.
При этих словах Дашка, сидевшая на корточках возле парня, заметно вздрогнула и, прищурившись, задумчиво посмотрела на нее.
– Кажется, я его убила, – со страхом произнесла Тильда, опуская взгляд к мужскому телу, не подающему признаков жизни.
