БАМММ! – второй удар прозвучал еще мощнее. Из кухни, зачем‑то пригибаясь, как плохой актер в киношной перестрелке, вышла Алина и остановилась в проеме двери. Наверное, ее брови прежде никогда не взлетали так высоко. Дашка, стоявшая в прихожей рядом с очнувшимся пленником, попятилась и прислонилась спиной к стене.
БАМММ! – перепонки в ушах Тильды достигли предела своих возможностей, в голове загудело.
Шаман затрясся, затопал и закричал, громко, хрипло и раздражающе. Гортанный рык залпами вылетал из его горла в такт ударам бубна, балахон заходил ходуном, дополняя жуткий ансамбль дребезжанием колокольчиков, дробный топот скрытых под тканью ног сотрясал пол и нагромождение мебели у противоположной стены. Тильда прижала ладони к ушам и зажмурилась, а когда спустя секунду открыла глаза, свет в комнате сильно потускнел. Окно за спиной шамана было совсем черным, но Тильда вспомнила, что стемнело на улице уже давно, и освещение давала огромная потолочная люстра. Подумав, что одновременно перегорела бо́льшая часть ламп, она подняла взгляд и не поверила глазам: под люстрой прямо в воздухе, как космонавты в невесомости, плавали Дашка и связанный парень. Они и заслонили свет. Руки и ноги у Дашки были раскинуты в стороны, а парень извивался червяком и вращался, как кроличья тушка на вертеле. Оба испуганно таращились вниз и хватали воздух ртом, не издавая ни звука. Но, может быть, они и кричали, просто их крики тонули в невообразимом шуме, который производил шаман.
Алина вцепилась в Тильду обеими руками и, прижавшись всем телом, прошептала:
– Ты тоже их видишь? Скажи, что я не сошла с ума.
Тильда накрыла ее губы ладонью, давая понять, что разговоры лучше отложить на потом.
В дверь позвонили, но ни девушки, наблюдавшие за процессом изгнания духов, ни участники этого процесса никак не отреагировали на него. Мелодия звонка не достигала их слуха, растворяясь в какофонии звуков, наполнявших квартиру.
Ритм ударов и криков начал ускоряться, достиг апогея, когда звуки слились воедино, а затем замедлился. Вместе с этим парящие под потолком тела поплыли вниз. В тот миг, когда они коснулись пола, все стихло. Дашка и неизвестный парень оказались внутри круга, перед шаманом. Под потолком над ними темнели два больших пятна, похожие на тени, но это явно было что‑то другое, клубящееся и объемное, вроде крошечных грозовых туч. От каждого пятна к приземлившимся парню и девушке тянулось по темной полосе, словно пятна были привязаны к ним.
У Дашки вырвался вздох облегчения, на лице появилось осмысленное выражение, а волосы прямо на глазах посветлели и свернулись в кудряшки. Парень жалобно замычал и поднял перед собой связанные руки, взглядом умоляя освободить его.
Шаман стоял, подняв лицо, скрытое маской, и смотрел на пятна под потолком.
– Мертвоцепь не разорвать, – произнесла Дашка дрожащим голосом. – Но спасибо, мне стало легче. Демон вышел из меня.
Парень снова замычал.
– Думаю, надо дать ему сказать. – Дашка вопросительно посмотрела на шамана. Он кивнул, и она сняла скотч с губ парня.
– О, наконец‑то! – выдохнул Дашкин знакомый. – Может, и руки‑ноги освободите? Обещаю не кидаться, я снова стал собой!
– Это ненадолго, – Дашка взглядом показала на темную полосу, отходившую от его запястья. – Видишь? Мертвоцепь не даст изгнать духов, они вышли на время, но вернутся.
Заговорил шаман:
– Пока вы внутри круга, духи не могут видеть и слышать вас. Сейчас они оглушены и напуганы. Их взгляды обратились в иной мир. Я придержу духов в таком состоянии, насколько мне хватит сил, а вы пока расскажите, известно ли вам, кто эти духи и как случилось, что они овладели вами? – Голос, доносившийся из‑под маски, звучал глухо и утробно. «Совсем не такой, как у Якура», – подумала Тильда.
– Это бенгальские бхуты, – поспешно сообщила Дашка, словно опасалась, что при этих словах у нее снова произойдет искажение речи.
– Кто‑кто? – переспросила Алина.
– Уф! Наконец‑то я могу все рассказать! – Дашка покосилась на парня. – Ничего себе поездочка вышла у нас, да? Помнишь меня? Мы рядом сидели, и в зале, и в повозке. Тебя тоже сэр Эклер в кондитерской завербовал?
– Сэр Эклер? Нет, не знаю такого. Я работаю на Шпицу из «Стройняшки», но в поездку меня пригласил таксидермист Грабарь, у него мастерская на Чернавинском. Я заказывал у него чучело Бомса, ну, мой кот умер, и… чтоб на память. В общем, чучело стало оживать по ночам и еще жужжало. Потом зеленые мухи из него полезли, кусались очень. Я понес показать Бомса Грабарю, и он… черт, не понимаю, как я поверил, но… в общем, он сказал, что в кота вселился бес, и надо похоронить чучело, иначе будут хоронить меня. Но я не мог закопать Бомса, понимаете?.. Тогда Грабарь предложил мне взять в помощники сильного духа, который изгонит беса из Бомса и будет оберегать меня от напастей, сделает меня сильным, неуязвимым, чуть ли не бессмертным, и все такое. Ну, вот так я и попался.
– А кто такая Шпица? – спросила Дашка.
– Бутик модной одежды «Стройняшка», тоже на Чернавинском. Там у них вообще осиное гнездо, это мне бывалый кадавер рассказал, но он уже умер, правда, потом ожил, но совсем озверел. Сейчас живет на кладбище. Боже упаси от такого бессмертия. Я теперь смерти боюсь до одурения.
– Еще один зомбак? – ахнула Алина.
– Ну‑ка поподробнее насчет осиного гнезда, – перебила Даша. – Я так поняла, там клуб оккультистов, что ли… Видела таблички на стульях. Аптека, гриль‑бар, магазин зеркал… Шпица – это такая худая тетка с коконом на голове?
– Точно.
– И ты на нее работаешь?
– Ну, последнюю неделю только. До этого Грабарю недожиток носил. Но у него мухи могут собирать… А у Шпицы помощница умерла, ее демон задавил, или что‑то в этом роде. Грабарь меня к ней откомандировал.
– И как она людей изводит?
– Нитками‑червями.
– Че‑его? Что за фигня? – снова вмешалась Алина.
– Они проникают в одежду, вплетаются в ткань и сжимаются. Одежда становится тесной. У тебя такой полная ванна: я видел, как вы ее туда убирали, – ответил парень.
– Черви в одежде – это ведь та самая живая нитка! – вдруг воскликнула Дашка. – Я вспомнила, как Шпица покупала клубок таких червей на ярмарке! Но только он был красный. Наверное, они цвет могут менять, раз это колдовские твари!
– Да, и еще могут делиться и растягиваться до бесконечности. Поэтому, стоит купить хоть одну вещь в «Стройняшке», и весь гардероб в доме будет ими заражен, – добавил парень.
– А потом девушки умирают от истощения, потому что думают, что толстеют! – догадалась Алина. – Но я не понимаю – зачем?! Это терроризм такой или что?!
– Ради недожитка, – сообщила Даша. – Эти люди забирают неиспользованный остаток времени из того, что было отпущено человеку судьбой, но которое он не прожил, потому что умер раньше срока. Серебристый порошок, который я собрала во флакон, точнее не я, а тварь, которая мной управляла.
– Уму непостижимо, – простонала Алина голосом умирающего лебедя. – Недожиток! Реально, да? У человека можно забрать непрожитое время? Но почему твоего знакомого вырвало этим временем?
– Демон таким образом отдает время через нас, а мы несем его своим хозяевам. Недожиток демонам не нужен, они бессмертны, и безошибочно находят людей, которые должны умереть раньше срока. Они преследуют этих людей, ждут, когда наступит их смерть, и высасывают из них недожиток вместе с негативными чувствами – горем, гневом, обидой, которые люди накапливают за жизнь. Демоны в основном этим и питаются. – Парень, казалось, хотел еще что‑то добавить, но замолчал и виновато потупился.
– И… и поэтому ты меня… пас?! – Алина смерила рассказчика неприязненным взглядом. – Хотел все из меня высосать?! Ждал моей смерти? Не зря все‑таки Тильда тебя по башке шарахнула.
– Послушай, ты сказала «бенгальский бхут»? – Тильда успела загуглить новое слово, узнала кое‑что интересное, и ей не терпелось поделиться с Дашкой. – Знаешь, тут пишут, что против бхутов хорошо действует куркума. Вот, читаю: «Если долгое время жечь куркуму рядом с бхутом, то он исчезнет».
