— Примерно тысяча, — сказал он.
Я нахмурился.
— И прут прямо к нам?.. То есть знают, что мы идем здесь?
Он сказал с укоризной:
— Ваше высочество, такое огромное войско тайком не провести. Да, за полсотни миль о нем никто и не узнает, но если ближе…
— Все равно, — сказал я, — что-то не так. С тысячью переть против армии? То ли у них там защита особая, то ли еще что… Ненавижу магию!
— Остановиться и приготовиться к обороне?
Я с самым надменным видом вскинул брови:
— Против тысячи?.. Просто уберите легкую конницу с дороги. Если бриттские лорды не успеют выдвинуться вперед, то Клемент вобьет эту тысячу в землю и не замедлит хода.
Он сказал осторожно:
— Можно еще Максу поупражняться…
— Можно, — согласился я.
Полчаса прошли в напряженном ожидании, я сам выехал вперед и всматривался в поблескивающие на горизонте грозные искры на металле доспехов.
Легкие конники, что отслеживают каждый шаг противника, забеспокоились, один ринулся в мою сторону, крича еще издали:
— Ваше высочество!.. Тот отряд остановился, от него в нашу сторону скачут двое рыцарей с белыми флагами!..
Я узнал одного из лучших сотников Норберта, сказал ему настороженно:
— Позови Хреймдара и епископа. Пусть молча посмотрят, нет ли… ну, сам понимаешь.
— Понимаю, — ответил он быстро. — Я приму все меры. А Клемент уже выслал герцога Сулливана навстречу их войску. На случай, если надо будет перекрыть дорогу.
— Думаю, не понадобится, — сказал я, — но… посмотрим.
Вскоре показались двое всадников, оба на рослых конях, оба в неплохих доспехах, что по меркам Севера просто великолепные, у одного в руке трепещет по ветру флаг с белым полотнищем.
Альбрехт вскочил на коня и выехал навстречу. Они остановились, некоторое время говорили втроем, затем все повернули коней и направились в мою сторону.
Я упер руку в бок и ждал, спокойный и надменный, лишь чуть откинувшись назад. Оба рыцаря соскочили на землю, Альбрехт остался в седле, а мунтвиговцы спешились и коротко поклонились, но со всей учтивостью.
— Лорды? — произнес я.
Один сказал четко:
— Барон Гевер Глассберг свидетельствует свое уважение, ваше высочество! А это мой боевой друг виконт Ховард Слимпельд.
Я произнес так же ровно и почти приветливо:
— Что привело вас, лорды?
Барон Гевер сказал приподнято:
— Его императорское Величество Мунтвиг Грозный получил от вас сообщение, что его невеста принцесса Аскланделла Франкхаузнер по досадному недоразумению попала в… ваши руки. И что вы готовы передать ее в любое удобное для императора время.
Я КИЕЛуЛ.
— Да, именно так я и писал.
— Благодарю вас, ваше высочество, — сказал барон. — Мы присланы за принцессой.
Я оглядел их, поморщился.
— Простите, барон, но, как вы понимаете, для принцессы будет ущемлением ее достоинства, если я передам ее вам. Она весьма чувствительна к вопросам чести… понимаете? Не обижайтесь, но вы… гм… всего лишь барон.
Он нахмурился, взглянул на товарища, тот промолчал, и барон произнес с неохотой:
— Мы понимаем. Мы и не надеялись, что передадите именно нам. Но если за ней явится герцог Вильямс Огилви-Брауншильд, командир этого почетного конвоя…
— Сразу же, — заверил я. — Это всего лишь вопросы этикета, лорды.
Они откланялись, вернулись к коням. Я проследил за ними взглядом, возле меня стоит наготове Мидль с обнаженным мечом, подъехал и спешился Альбрехт.
— Ну, — сказал я, — кто помчится сказать принцессе радостную весть? Надеюсь, у нее не разорвется от счастья сердце. Не хотелось бы передавать еще теплый труп, потом не оправдаешься.
Альбрехт кивнул на молчаливого герцога.
— Наш дорогой Мидль сообщит эту новость лучше всех. Он настолько серьезен и нравственно чист, что никому нельзя доверить эту привилегию.
Мидль поклонился.
— Ваше высочество…
— Доверяю, — сказал я. — Поспешите!
Через четверть часа от головного отряда мунтви-говцев отделились трое всадников. Двух я узнал издали, барон Гевер Глассберг и его боевой друг виконт Ховард Слимпельд, а третий… судя по тому, что едет на полкорпуса впереди и двое спутников не смеют даже поравняться, это и есть герцог Вильямс Огилви-Брауншильд, командир почетного конвоя.
За ними, поотстав, четверка лошадей тащит богато разукрашенную повозку. Одетый в жупан с золотым шитьем возница слегка натягивает вожжи, кнут лежит рядом, таких коней приходится сдерживать, а не подгонять.
Я встретил герцога, все так же не покидая седла. Бобик смотрит на приближающихся с интересом и даже слегка помахивает хвостом, но ждет, был приказ. Мои лорды тоже не двигаются в ожидании, как там повернется дальше.
Герцог Огилви-Брауншильд показался похожим на герцога Аудрина Пэтриджа, с такими же короткими седыми волосами, кожа лица дубленая, но молодая, глаза суровые, как и весь облик, потом я подумал, что пара десятков лет жизни в воинском лагере всех нас делает похожими друг на друга.
Он остановил коня, взгляд уперся в мое лицо с понятным вопросом.
— Герцог, — произнес я.
— Принц, — ответил он без поклона.
— Слушаю вас, герцог, — сказал я.
— По приказу Его Императорского Величества, — проговорил он ровным голосом, — я послан встретить принцессу Аскланделлу Франкхаузнер, дочь императора Вильгельма Блистательного…
— Она сейчас будет, — пообещал я. — За ней уже послали. Я еще раз выражаю соболезнование о случившемся, так как мы не знали, что в том отряде перевозят принцессу, а ее охрана была слишком полна спеси, чтобы предупредить нас о перевозимой… клади.
Его лицо не изменилось, хотя в глазах что-то мелькнуло, дескать, все равно бы разграбили, чего еще ждать от безнравственных и забывших Господа развратников Юга.
Со стороны лагеря простучали копыта, из-за ближайших шатров выметнулась группа всадников, во главе принцесса и принц Сандорин. Глаза герцога расширились при виде того, что принцесса приближается верхом, пусть и в дамском седле.
Сандорин остановил коня, спрыгнул и подбежал к лошади принцессы, где галантно преклонил колено.
Аскланделла покинула седло легко и грациозно, не роняя достоинства, улыбнулась герцогу.
— Рада вас видеть, Вильямс.
Он торопливо спрыгнул на землю и преклонил колено. Она величественно приблизилась, он ухватил протянутую руку и припал в почтительном поцелуе.
— Ваше высочество…
— Все кончилось, — заверила она, хотя, на мой взгляд, эти слова должен был сказать ей он, — мы возвращаемся.
