Марина была непросто случайной знакомой, она разожгла в его сердце хорошо забытую страсть. Олег не боролся с нахлынувшими чувствами, потому и влюбился.
Марина неизменно замечала ревнивые взгляды посторонних женщин. Шипящие вслед звуки заставляли воспринимать завистниц, как потенциальных соперниц; а подруги ей говорил: «Не смотри на его возраст, Мариночка. Да и что значат седины для приличного мужчины? Бери!.. бери, пока не ушёл!»
Ей напоминали о старом вине, которое с годами становится только лучше. Ей шептали, что богатые мужики на дороге не валяются. Марина слушала советы, ехала на велосипеде по городу, смотрела по сторонам и замечала, что никакие мужики на дорогах не валяются, тем более её Олег. «Глупость какая-то! Чтобы мой Олег на дороге лежал! Да не может такого быть!» – думала Марина, всё чаще называя его «своим». А «свой», значит, пора делать следующий шаг и поверить в искренность взрослого мужчины.
Они поженили весной. Свадьба была неброской, потому что Марина помнила о трагедии на пешеходном переходе. Олег не настаивал, поскольку тоже провалами в памяти не страдал. Молодожёны в окружении близких людей скромно отметили торжество в ресторане. Не смотря на ковидные ограничения, медовый месяц, вернее, семь дней, они провели в Западной Европе. Марина увидела Париж, осталась здорова и счастлива, сделав море красивых снимков.
Прошло ещё несколько месяцев. Любовные страсти понемногу затихли. Марина оставила прежнюю работу и поступила в ещё один институт, чтобы получить диплом юриста. Олег много трудился. Рано вставал, домой возвращался всегда поздно. Он занимался недвижимостью. Получалось у него прибыльно. В своё время Олег работал в Подмосковном правительстве, считался кадастровым гуру, решающим самые сложные вопросы.
В середине августа Олег предложил поехать на российский юг. Один знакомый, которому Седов помог переоформить земли, считавшиеся участками для сельскохозяйственной деятельности, предоставил прекрасный дом у самого Чёрного моря – не двусмысленно намекая, что эта недвижимость продаётся за скромные деньги.
– Только на десять дней: туда и обратно, – уговаривал Олег. – Отдохнём, дом посмотрим – приценимся. Хочу купить кусочек моря.
– Разве я против? – отвечала Марина. – Наоборот, я очень хочу искупаться – позагорать.
– Вот и прекрасно, любимая. На следующей неделе летим в Сочи.
Олег трепетно относился к молодой жене. Упрашивал в мелочах, когда этого делать вовсе не нужно, восхищался её красотой, дарил подарки, в общем, баловал. Марина не требовала столь нежного внимания, считая его излишним, но скоро привыкла к бесконечным хвалебным одам, воспринимая их, как должное преклонение перед её юностью и красотой.
***
Август был жарким, море тёплым, солнце щедрым. В огромном доме много свободного места, а ещё больше мебели, за которой нужен уход. Марина не привыкла к замкам богачей, потому выбрала спальню на втором этаже с выходом на просторную лоджию, с видом на море, где муж и жена ночевали, слушая шум набегающих волн.
Облокотившись на перила, Марина восторженно смотрела на впечатляющую картинку, словно сбежавшую с открыток из самых экзотических стран. Море было не только тёплым, но и привлекательно прозрачным. Если посмотреть с балкона направо, то видно скалу высотой метров тридцать, нависающую над волнами, лениво бьющимися о камни. Забравшись на скалу, можно сделать красивые селфи и поместить фотографии на своей страничке, чтобы завистниц стало ещё больше.
Первые два дня супруги завтракали и обедали в столовой на первом этаже; ужинали в маленьком ресторане, в десяти километрах от дома, куда добирались на такси. Утром Марина сама готовила незамысловатую еду. Олег с удовольствием уплетал яичницу с колбасой, не забывая, похвалить свою Мариночку, называя её премиленьким поварёнком. После завтрака они отправлялись к морю, хотя на территорию особняка находился десятиметровый бассейн, поверхность которого покрылась листьями, иглами корявых сосен и мёртвыми насекомыми. Дом вообще требовал уборки. Но первые дни было терпимо.
Сидя на песке у моря, Олег с интересом разглядывал скалу правее от дома. Ещё в Москве он признался Марине, что иногда видит своих родителей во сне. Сон был один и тот же; Олег шёл по узкой дорожке, его сопровождали стрекозы и маленькие летающие рыбки: золотистые, пучеглазые, с прозрачными плавниками вместо крыльев. Он брёл по дорожке, трогал пальцами макушки водорослей, но сопротивления воды не чувствовал, но отец уверял, что этот город, по которому шёл Олег, находится на дне моря.
Родители всегда встречали сына, гладя в окошко. Затем они отворяли овальную дверь и выходили навстречу. Они говорили, что здесь их новое жилище. Уверяли, что новый дом прекрасен. И только Олег собирался задать вопрос, как где-то звенел колокольчик, словно на судне выбивали склянки. Отец и мать слышали зов и тут же торопливо прощались, оставляя Олега одного среди стрекоз и порхающих рыб.
– После того как мы поженились, мне часто снится подводный город. Не отпускает меня этот сон, – говорил откровенно Олег, поигрывая плоским камешком в руке. – Мама такая красивая… такая добрая. А когда вижу отца: на душе тепло. Будто я снова маленький, совсем пацан, а он молодой, полный энергии. Он ведь спортом занимался: академической греблей. Смотрит на меня отец улыбчиво, чего-то ждёт, но звенящий колокольчик всегда мешает нам говорить.
– Ты просто грустишь о своих родителях, – негромко поддержала Марина.
Она так говорила уже сотни раз, когда Олег рассказывал именно об этом сне. Ей всего двадцать три, и разве юному созданию есть дело до старческих вздохов? А Олег, когда начинал жалиться и вспоминать ночной сон, напоминал настоящего старика. В такие минуты он уже не казался завидным женихом, каким Марина видела его ещё несколько месяцев назад.
– Сны лишь отражение твоих мыслей, – говорила она. – Ты никогда мне не снился до нашей встречи. Но мы всё равно вместе, и я люблю тебя без снов – наяву.
Олег соглашался, но ночные видения возвращали его в подводный город. Дом и стрекозы казались явственным.
– Ты не хочешь понять меня, – с сожалением сказал Олег. – Этот сон… он дарит мне надежду.
– Какую надежду, Олежка? – изумилась Марина.
– Мы из разных эпох, дорогая. Между моим и твоим поколением гигантская пропасть, – будто не слыша вопроса, продолжал он. – Сегодняшняя молодёжь стала другой: слабой, бесчувственной.
Он уже не в первый раз поднимал тему разницы в возрасте. Марине не нравилось, что её муж из молодого поколения лепит суетливых недоумков, будто сравнивая её с кривлявыми фриками из соцсетей, которые жили и паясничали во все времена. Это не они развалили «красную» страну, не юное поколение стреляло по бывшим друзьям в 90-е годы и вело себя вульгарно и безответственно, словно завтра уже не наступит.
Однажды Олег показал фотографии из семейного альбома. Обычное дело
