— То есть… Инцидент на поверхности… Утечка кислорода…
— …точно такая же подставная, как и утечка сведений об AZ32, — спокойно закончила за него Моника. — С той же целью я неделю назад забросила тебе информацию о том, что в сливе об астероиде, якобы, виноват головной офис Терры. Ничего личного, я должна была проверить твою реакцию и увидеть дальнейшие шаги. Хочу тебя заверить, все наши проверки ты прошел.
Словно в бушующем океане одна за другой волны негативных эмоций захлестывали Джо с головой, мешая вздохнуть полной грудью и утягивая на дно. В начале Джо ощутил на губах едкий вкус предательства — будучи пешкой в большой игре, он был цинично использован в разыгранном гамбите, с его мнением и чувствами даже не думали считаться. После этого, его накрыло мощной волной жгучей ярости и бессильной злости, в которых он стал захлебываться, словно в комнате перестало хватать кислорода. Джо схватил со стола бутылку джина и швырнул ее в сторону. Оглушительным звоном она разбилась о стену, разлетаясь на тысячи мелких осколков.
Моника, как ни в чем не бывало, продолжала спокойно сидеть в своем кресле. Антон же поднялся, но остановился и не стал ничего предпринимать.
В конце концов слепая ярость отступила, оставив глубокий шрам на полотне душевных стенаний, и на передний план вышло до боли знакомое, словно старый добрый друг, тоскливое чувство одиночества, приправленное щепоткой из тихой грусти и тупой безысходности. Вдали от дома, совсем один, он оказался окружен завзятыми игроками и талантливыми манипуляторами. И теперь, расставив по кругу, вокруг него, свои хитроумные ловушки, они затаились в ожидании, когда он сделает свой следующий неосторожный шаг прямиком в их сети.
Джо слегка покачал головой из стороны в сторону и выдохнул. Не произнося ни слова, он развернулся и вышел из кабинета, оставляя в нем Монику и Антона, молчаливо смотрящих ему в след.
***
Рациональность — главный инструмент в условиях борьбы за свое место под Солнцем. Эмоции, под властью которых нередко принимаются решения, не позволяют трезво взвесить расстановку сил и продумать партию на несколько ходов вперед.
Спасаясь от гнетущих мыслей, Джо долгое время бесконтрольно бродил по улицам города, не обращая внимание на продолжающую сновать вокруг толпу людей, пока не нашел себе укрытие в парке, расположившимся недалеко от отеля Интернациональ, в том самом парке, в котором Джо хотел побывать в свой первый день на Марсе. Безлюдное пустое пространство парка казалось оазисом спокойствия и благоразумия в напрочь сошедшем с ума марсианском городе. Тихий и размеренный шелест листвы — столь непривычный звук для человека с тотально урбанизированной Земли — успокаивал и предоставлял возможность сосредоточиться.
Джо откинулся на одной из лавочек в глубине парка, вынул из правого уха наушник и отключил все отображения на линзе.
Оставшись отрезанным от цифрового мира, он еще острее ощутил тоску и щемящее чувство брошенности. Дом, которым Джо называл Землю, не просто оказался недосягаемо далеко, он прямо на глазах медленно переставал существовать — возвращение на Землю с учетом всех обстоятельств означало для Джо возвращение в никуда. Ведь в случае успеха плана Моники Терра потеряет свои притязания на Пояс астероидов, а значит Джо спишут в утиль за ненадобностью, словно груду проржавевшего металлолома. Ни один земной профсоюз не в силах будет противостоять такому рациональному сокращению.
Грусть с новой силой накатила на Джо, когда он вспомнил последний разговор с Кейт. Воспоминания о ней всколыхнули дремавшее до сего момента чувство допущенной ошибки. Вся эта безумная авантюра с Марсом была одной большой ошибкой.
Ошибки пристало исправлять, но сквозь хитроумные сети, предусмотрительно сплетенные Моникой, не проглядывался ни один вариант успешного для Джо развития событий. Как Джо ни старался, она до сих пор всегда была на шаг впереди, продумывая все до мельчайших деталей. Да и как можно выйти победителем в соревновании, в котором не знаешь ни правил, ни цели.
Кроме возвращения на Землю — варианта, как казалось, бесперспективного и тупикового — Моника оставила для него другой, внешне компромиссный и единственно оптимальный, вариант остаться и начать работать на филиал Терры, который в скором времени станет самостоятельной боевой единицей. Но как, Солнце их прокляни, можно ужиться с людьми, отношения с которыми изначально построены на искусной манипуляции, постоянной лжи и ублюдских проверках! Джо был поставлен перед выбором из вариантов, ни один из которых он выбирать не хотел.
Темнело. Автоматическая система освещения опускала на Солярис время сумерек. Вымотанный, но полностью сосредоточенный, с холодной головой, Джо продолжал искать возможный аварийный выход из лабиринта, куда завела его капризная судьба. Одинокий прохожий, уткнувшись взглядом себе под ноги, просеменил мимо, торопясь по своим важным делам.
Как бывает в безвыходные моменты отчаяния, спасительный луч света приходит со стороны, откуда его ждешь меньше всего. Крыжовник. Запах именно этой терпкой, редко встречающейся на Земле ягоды Джо не удавалось вспомнить все это время. Аромат сладкой сирени и терпкого крыжовника сопровождал строгую незнакомку, оказавшуюся по ту сторону баррикад в липовом судебном споре. В ту же секунду, словно вторая волна озарения, в сознании Джо родился план, проросло спасительное зерно надежды. Перед ним открылся третий вариант, заранее услужливо не подготовленный для него Моникой.
Путь найден. Осталось пройти по нему, не споткнувшись.
***
Де факто любая дверь, до того, как попробуешь ее открыть, считается закрытой. Или по-другому: не попробуешь — не узнаешь.
Приходит время, когда все переживания, страхи, сомнения (на счет себя, близких, окружающего мира) уходят на задний план, неизбежно, конечно же, оставляя о себе тянущие воспоминания, но с какого-то момента более не влияя на принятие человеком решений и выполнения продуманных им действий. В ходе такого очищения человека от аффектов неизбежно наступает заветный Катарсис. Мыслить — значит жить, действовать — значит проживать жизнь.
Философские труды Мухтара Аббата
По-настоящему раннее утро давало о себе знать — несмотря на громкие события вчерашнего вечера, в этот час на улицах Топа все еще было мало прохожих. Каждый из таких прохожих во всем отличался от другого, а тот, другой, отличался от следующего, и так далее: один торопливо перебирал короткими ножками в направлении станции прилетов, испуганно оглядываясь по сторонам и вздрагивая от каждой тени; вторая с намертво отпечатавшейся на лице усталостью ленивым шагом двигалась к остановке тьюбкаров; у третьего, очевидно, цели не было вовсе — со стеклянным взглядом, шатаясь из стороны в сторону, он медленно брел по улице, каждый второй шаг угрожая упасть и разбить себе какую-то часть тела. И так далее.
Новости, по заголовкам которых Джо пробежался во время поездки на тьюбкаре, оставляли после себя скользкое и зудящее ощущение надвигающегося кризиса: “Срок на выполнение ультиматума Земли истекает…”, “Ситуация на Луне вышла из-под контроля местных властей…”, “Правительство Свободного Марса продолжает экстренную сессию, продлившуюся всю ночь…”. Джо проглотил ком, образовавшийся в горле, и заставил себя убрать новостную ленту с линзы.
Добравшись до оговоренного места, Джо, в противоположность от ожиданий, не увидел ждущего его человека, с которым была оговорена встреча в это время, в этом месте.
“Подставили?” — непроизвольно задал сам себе вопрос Джо.
“Вряд ли. В этом нет смысла — тогда бы просто не ответили. Подождем” — поспешил сам себе ответить.
Черное небо, всё испещренное белоснежными пылинками-звездами, светлело с каждой минутой, постепенно окрашиваясь в непривычно насыщенный синий цвет. Когда последняя пылинка пропала с радара человеческого глаза, Джо услышал за спиной легкое покашливание. Он спокойно обернулся.
