выполнил обещание — позволил Александру беспрепятственно
насладиться минетом. Но мгновенно забыть о нахальном втор-
жении не удалось, и даже кончая, Саша чувствовал себя запол-
ненным. Это раздражало и подстегивало одновременно. И
только потом стало всё равно — не осталось сил, чтобы шеве-
литься, возмущаться или анализировать случившееся.
Вдобавок ко всему не получилось полежать вместе, вырав-
нивая дыхание, умащивая голову на плече или боку любовника
и балансируя на грани сна и яви. Арек засобирался сразу —
прогулялся к раковине, ополоснул руки, отряхнул черные штаны,
заглянул в комнату и сообщил:
— Я ухожу. Мне надо вернуться в столичный особняк, пока
охрана не заметила моего отсутствия.
Пришлось подрываться, вскакивать, искать растерявшиеся слова. И, не найдя, беспомощно молчать в ответ на короткий поцелуй, напоминание: «Звони, пиши, если что...», и горчащее пожелание:
— Leb wohl.
Утром все случившееся казалось странным сном — только
тяжесть телефона в кармане рубашки заверяла: «Арек был. Арек
ушел. Наверное, ушел навсегда». На работе всё валилось из рук,
и Саша сбежал оттуда после обеда, наврав Вейгелю, что ему надо
забрать план концертов из филармонии. На деле он, конечно,
никуда не поехал, даже домой не поехал — не хотел безнадежно
вслушиваться в шорохи за дверью — и долго сидел в машине
в каком-то переулке. Курил, смотрел на весенние сугробы и
приучал себя к мысли: «Ушел. Навсегда».
Дни плыли сквозь снежный туман. Четверг и пятницу
Александр прожил «на автомате». Теперь он специально задер-
живался на работе, чтобы не возвращаться в тихую и пустую
квартиру. Включать дома радио или телевизор не позволяло
беспокойство — а вдруг не услышишь шаги по лестнице? И
приходилось дергаться при каждом упавшем с ветки снежном
коме или отвалившейся с крыши сосульке: «Нет, никто не идет.
Ложная тревога».
Когда ему позвонили с поста охраны и велели спуститься
к воротам санатория, Саша не вспомнил об истории с ви-
деозаписью и шантажом. Он решил, что это явились пред-
ставители рекламного агентства — Вейгелю, попавшемуся на
глаза высокому начальству, приказали обновить дверные таб-
лички «Открыто-Закрыто», и кто в результате остался крайним?
Понятно, да...
Уже на улице, окунувшись в сумерки, Александр почувствовал
неладное. До него дошло, что люди из рекламного агентства
должны были ему предварительно позвонить. Он огляделся по
сторонам — ни одной живой души, пара джипов, микроавтобус,
его машина и какая-то легковая развалюха — сунул ладонь в
карман, прижал клавишу и негромко проговорил:
— Кто-то вызвал меня за ворота санатория. Никого не вижу,
ни знакомых, ни незнакомцев, возвращаюсь в корпус...
— Эй, ты! Иди сюда!
Дверь одного из джипов открылась, и Сашу поманила рука,
окольцованная золотым браслетом. Голос окликнувшего звучал
властно, вызывая в памяти встречу с Вальтером.
«Может, это он? Нет, не он».
Александр подошел к машине и остановился, ожидая даль-
нейших указаний. В душу постепенно заползал липкий страх — а
ну как грохнут без лишних вопросов? И уедут, бросив труп на
улице. И ведь охрана даже номера не запомнит — разборки за
воротами их не касаются.
Водитель — молодой парень, похожий на Рейна — смерил
Сашу равнодушным взглядом. Браслетчик с переднего сиденья
оживился, и спросил у пары на заднем:
— Похож? Или насвистели?
— Погоди...
Задняя дверь джипа открылась, и на обледеневшую дорогу
вышел мужчина средних лет — постарше Арека, помладше
Вальтера. Он поежился, запахнул пальто и внимательно всмот-
релся Александру в лицо.
— Да. И не просто похож, а как брат-близнец.
После этого вердикта из машины вылезли и окликавший
Сашу золотобраслетчик с переднего сиденья, и второй молча-
ливый пассажир с заднего. С места не двинулся только молодой
водитель — продолжал сидеть и разглядывать сугробы.
— Прогуляемся? Тут вроде аллея идет вдоль реки...
— Какой смысл? — удивился мужик в пальто.
— Я хочу кое-что проверить, — ответил обладатель золотых браслетов.
«Видимо, они убедились в моем сходстве с покойным Грэгом.
Но что он проверять-то собирается?»
Страх оживился, запустил когти в душу и начал вкрадчиво
нашептывать: «Арек сказал: если потребуется — я вмешаюсь. А
когда он сюда доедет? Сможет ли вообще бросить дела и выехать
из столицы? Он же не на диване в здешнем особняке лежит...»
Сашу подтолкнули в спину и заставили идти вперед, по
дорожке вдоль ограды санатория. Он пытался шагать уверенно,
но оскальзывался, врезался головой в ветки можжевеловых
кустов, ловил охапки снега, оседавшего на лице и волосах, и
просачивающегося за шиворот.
Недовольные прогулкой нашлись и в рядах браслетчиков.
Тип в пальто возмутился:
— Зачем мы тащимся в парк? Не аллея — сплошной каток.
Рихард, объясни, что тебе нужно, что ты задумал?
— А вот тут подойдет, — протянул обладатель золотых
браслетов и пихнул Александра в бок, заставляя свернуть на
засыпанный снегом пятачок — подобие полянки между деревьями. — Давай, раздевайся. Снимай куртку, рубашку.
«Пальто» удивленно подняло бровь. Рихард ухмыльнулся и приказал:
— Шевелись, живо!
Третий, молчаливый мужик в камуфлированной куртке, наблюдал за происходящим без любопытства. Словно его заставили смотреть скучное кино.
Куртка, а за ней и рубашка полетели в снег.
— Достаточно.
Рихард обошел Сашу кругом, коснулся клейма и нажал на
