P. P. S. Но вы не расстраивайтесь. Он мог просто оговориться от волнения.
Leb wohl».
Смятый листок полетел на пол. Александр прошел по купюрам, раздвинул ветки кампсиса и убедился — джип уже исчез. Видимо, телохранители наместника убедились, что он вошел в квартиру, и отбыли к охраняемой персоне. Ах, да...
«Мы уезжаем в столицу».
— Легкой дороги, — прошептал он, сам не зная, кому
адресовано пожелание — ершистому Алексею или Ареку. — В
столицу, значит... поближе к массажисту? Ну-ну...
Он захлопнул дверь, включил свет и принялся собирать
разбросанные по прихожей деньги. Не стоило искушать возмож-
ных визитеров — кроме подпольщиков есть и тетка, и соседи,
и бывшая жена — видом двух годовых зарплат, валяющихся
на немытом линолеуме. Да и придумать внятное объяснение,
где он разжился такой суммой, будет нелегко. Поэтому стоило
пошевелиться, наплевав на головокружение.
Наверное — по законам мира хрустальной добродетели —
надо было чувствовать себя оскорбленным подачкой. Выбросить
вещи покойника на помойку, деньги сжечь, антибиотики и
витамины спустить в унитаз, а потом улечься на койку и гордо
сдохнуть. Но Саша делать такую глупость не собирался. Он хотел
выжить и жить. Выполнить пожелание бывшего любовника и
жить долго и счастливо. И черт с ним, что к понятию «счастливо»
не будет прилагаться тот самый любовник. Не срослось. Не
судьба.
Арек
Арек курил на полюбившемся балконе, рассматривая горы, еще не успевшие сбросить утреннее облачное покрывало, и дожидался возвращения телохранителей.
Исход разговора его не удивил. То, что Александер не станет откровенничать, он понял вчера, пытаясь просчитать возможные варианты развития событий. Шлюха не признается в
постыдном ремесле, вор не расскажет о старых кражах, подпольщик не сдаст товарищей, хоть сто раз ты его уверяй, что не передашь дело в комендатуру. Не захочет делиться тайнами, к примеру, сбытчик наркотиков, потерявший партию товара и задолжавший поставщикам.
«Если из-за меня дурь скинул и на счетчик попал — расплатится, — подумал наместник и выкинул окурок с балкона, проигнорировав пепельницу. — А вот брать ли следующую пар-
тию, решит сам. Я дал ему шанс изменить жизнь».
Несмотря на предвиденный результат, тупо и противно ныло сердце. Как будто он нарвался на достойного дуэльного противника, уронил щиты и получил удар ледяным шипом.
Короткую острую боль вытерпеть не трудно. Проблемы возникают потом, когда появляется скованность движений, а залепленная пластырем рана ежеминутно напоминает о горечи поражения.
Скрытность присуща не только шлюхам, преступникам и бунтовщикам. Помалкивают изнасилованные, не желающие не только обсуждать, даже вспоминать случившееся. Но вся беда в том, что принадлежность любовника к лагерю жертв чревата еще большими неприятностями, чем принадлежность к лагерю преступников.
Однажды жертва захочет отомстить. И никакие допросы,
никакие проверки, никакая «сыворотка правды» не помогут
предотвратить происшествие — ключевое слово тут «однажды».
Так сорвавшийся камушек, мирный и безопасный на вид, годами лежит на своем месте, а потом обрушивает лавину.
Сегодня твой любовник искренне говорит, что не желает тебе зла. И действительно не желает — он потрахался, позавтракал, доволен жизнью и не собирается тебя убивать. Через полгода ситуация меняется. Размолвки, недопонимание, накопившееся нервное напряжение... бурный секс теряет прежнее очарование, и — привет... Спать легли, но встал только один. Тот, кому ты вечером словом или жестом напомнил охранника из лагеря.
«Я все решил еще вчера, — напомнил себе Арек. — Ему не
место в моей постели. Я же не кладу под подушку ядовитую
змею или гранату с выдернутой чекой?».
Очередная сигарета сломалась, усеяв мраморные перила
рябыми крошками табака.
«Да, я все решил вчера. Но если бы сегодня он попросил
моей защиты, я бы, ни секунды не задумываясь, поменял планы
и... Пламя уберегло. Надо заехать в храм, зажечь лампаду».
Набожностью наместник не отличался и столичный храм посетил только один раз, когда позировал тележурналистам, но, движимый минутным порывом, дал себе слово возблагодарить богов молитвой и щедрым пожертвованием. От храма мысли
непонятным образом перекинулись к массажисту. Видимо, из-за привкуса греха, которым крепко отдавала случившаяся история.
«Надо было его послать сразу, как только он в кабинет вломился и начал ныть, что я два сеанса пропустил. Я ж знаю, что у нас сеансы по-другому не заканчиваются!».
Однако память услужливо подсказала — в кабинете в тот
момент присутствовали столичный комендант, секретарь,
заместитель министра внутренних дел и, кажется, кто-то из
телохранителей. Посылать ластящегося массажиста на глазах
у общественности Арек не захотел — поползут слухи, что
освободилось место в койке, желающие выстроятся в очередь...
только этого и не хватало. Да и отказываться от сеанса было
глупо — нога болела с утра, а к вечеру еще и спину ломить начало.
Помнится, он решил затащить массажиста в столичный особняк,
чтобы заодно сбросить напряжение, а потом уже отправиться в
Eisenwasserlich, но комендант изрядно заморочил ему голову и
водитель, не получивший иных указаний, погнал машину к юго-
западным Вратам. А возвращаться с полпути — плохая примета.
Причем в стольких колониях... поневоле суеверным станешь.
«А, плевать! Все к лучшему. Ну, застукал он меня, — скривил-
ся наместник. — И что? Ладно, сразу разбираться не захотел —
браслетов побоялся. Но потом-то... не зашел — значит, оно ему
побоку. Трахай, мол, кого хочешь, только к моей заднице не
лезь».
Он потянулся к телефону — вызвать Михаэля и потребовать
еще кофе — выругался и ответил на звонок секретаря.
— Господин Юрген Менк скончался, — подобающим случаю скорбным тоном доложил подчиненный.
— Вот... — Арек надеялся, что Менк все-таки выкарабкается,
и дело удастся спустить на тормозах. — Гм... свяжись с председателем Судебной Палаты и с генералом Фельдбахом. Выясни, можно ли назначить заседание тройки на первую половину дня.
Не хочу разводить волокиту. Проконсультируйся с аналитиками.
Определитесь, когда лучше провести пресс-конференцию: до
или после заседания. Я приеду в столицу примерно через полчаса, доложишь мне результаты.
— Слушаюсь.
— Общая обстановка как? — глядя на въезжающий в ворота джип, спросил наместник.
— Пока все тихо.
— Ясно... Если что-то срочное — извещай. Но я уже выдвигаюсь в столицу.
Он нажал на отбой, помахал рукой, привлекая внимание
Хайнца, и крикнул:
— Свари кофе. Соберитесь на кухне. Я сейчас спущусь. Надо поговорить.
