Безумный месяц май прошлого года отпечатался в его
памяти навсегда. Фактически — три встречи. Сумасшедший
1taschenbuch (нем.) — карманная книга.
безмолвный перетрах у него в квартире, куда явился чуть пьяный Арек. Встреча под особняком, когда Саша укладывал тротуарную плитку, плавно перетекшая во вторую, уже менее бурную ночь. И шальные выходные — от сауны с шокирующим снятием браслетов, до безмятежной прогулки в парке и идиллии в спальне наместника. Один месяц и пять ночей, перевернувших его жизнь.
Нельзя сказать, чтобы он вспоминал об Ареке каждый
день, или тосковал по жарким мужским объятьям. Прожитое
и есть прожитое: время заставляет краски тускнеть, а шампан-
ское — выдыхаться. И как бы ни был сладок или горек кусок,
разжеванный и проглоченный ранее, сегодня у тебя во рту
остается привкус именно сегодняшнего куска. Но это не
отменяет приобретенного умения отличать жгучий перец от карамели.
Кассир-оператор Шелехов сунул ключи в карман, перехватил
пакет и побрел по тротуару, наслаждаясь бьющим в лицо теплым
ветром. Одна беда — ветер не выдувал ненужные мысли, скорее,
приносил новые. Фотография заставила задуматься о жизненном
развилке, случившемся после достопамятного ухода из дома
Арека. Стоило ли тогда поговорить по душам, попытаться
объяснить Ареку все хитросплетения школьно-соседских отно-
шений и покаяться в алкогольных речах? Наверное, стоило. Не
исключен вариант, что наместник, желавший вникнуть в его
проблемы, без особых трудностей переварил правду и, может
быть, даже над ней посмеялся — по-доброму и с облегчением.
А то он не знает, какие гадости у кеннорийцев за спинами
говорят... А относительно Макса... Возможно, Арек и сам
оказывался «должен» — не деньгами, а взаимовыручкой. И не
только друзьям, искренне протягивающим руку помощи. Но
надолго ли эта беседа могла отодвинуть разрыв? Туземный
любовник — это туземный любовник. Сейчас, пообщавшись
с обычными, типичными кеннорийцами и поневоле слушая
их разговоры — кассира никто не стесняется — Саша понял,
насколько нехарактерным и мягким было поведение Арека в
сложной ситуации. Да что там мягким... позорил он себя тем,
что вообще в чем-то хотел разобраться. И из этого напрямую
вытекало — ну, на месяц, два, три наместника бы хватило.
Сдерживаться, вникать, «держать лицо» перед своими, покорно
кушать полтарелки, не притрагиваясь к Сашиной заднице. А
потом? Надоело бы, и тот же разрыв, разве что, чуть более
плавный. К тому же... Такому кеннорийцу, как Арек, положено
быть женатым — иначе не оберешься слухов и двусмысленных
шепотков. А принц Илле на дороге не валяется.
«Все решилось, как подобает. И не надо гадать «как могло бы
быть?». Все равно ничего уже не изменишь».
Миновав бетонный квадрат — городские власти ликви-
дировали пепелище, оставшееся на месте кафе Георга — Але-
ксандр свернул вбок, на площадь перед огороженными разва-
линами кинотеатра, и занял лавочку с видом на расплавленный
фонтан. Разрушения напоминали о «днях памяти Менка», не
затронувших его лично... хотя как — не затронувших?
В те дни он пил таблетки и дремал на кровати, вставая
по вынужденным надобностям, вяло жевал оставленную те-
лохранителями наместника еду и иногда включал радио —
под музыку снились более приятные сны. Прозвучавшее предупреждение об ужесточении комендантского часа его не обеспокоило и не удивило — мало ли... Выходить все равно не
требовалось — даже блок сигарет в одном из пакетов нашелся.
О потрясениях, постигших планету, а особенно их конкретно взятый город, Саша узнал от тетки. Та обеспокоилась здоровьем единственного племянника и, дождавшись относительного спокойствия на улицах, нанесла ему визит. Застав Александра жи вым, невредимым и распивающим чай на веранде, она обрадовалась. Но потом отметила бледность лица и вялость движений и приступила к расспросам: «Что случилось?». И отвертеться или отолгаться оказалось невозможно. Тетка обшарила квартиру, тут же обнаружила вещи покойного Грэга и нехарактерные для рациона кеннорийские продукты и
пустила слезу. Оторопевший Саша потребовал объяснений и выяснил, что о его прогулке с наместником в парке тетушке уже кто-то донес. И она, пару раз видевшая фотографии Грэга в телевизоре и отметившая его несомненное сходство с племянником, пришла к логичному, но неверному выводу.
— Да что ж он, ирод такой похотливый, не мог мимо тебя пройти? За что беда такая? Мало ты по ночам после лагеря кричал, теперь и здесь настигло? Думает, как откупился жратвой
и тряпками, так вроде и не снасильничал?
— Тетя, — откашливаясь от чая и постигая суть обвинений,
выдавил из себя Александр. — Успокойтесь. Он меня не насиловал.
Словесные реверансы — трудно подобрать мягкие слова, описывая тетушке суть случившегося — ни к чему не привели.
Утомившись от всхлипываний и кар, призываемых на голову Арека, Саша рявкнул:
— Успокойтесь, тетя! Это я его трахнул!
Заявление произвело нужный эффект — пресекло поток рыданий, зато натолкнуло тетку на оригинальный вопрос:
— Сашенька, а он мстить тебе за это не начнет?
— Сомневаюсь. Ему вроде понравилось.
Тема половой жизни благополучно сошла на «нет». Александру удалось объяснить свое недомогание перенапряжением на работе — бордюрные камни подкосили — и уговорить те-тушку не бежать за знакомой медсестрой:
— Есть у меня все лекарства. Спасибо, позаботились.
Поджатые губы и вздох он проигнорировал и задал действительно интересующий его вопрос:
— Так что там вы начали говорить о пожарах и волнениях?
До того как мы свернули на ненужную дорожку?
Новости звучали потрясающе.
— Георга-то спалили. И кафе, и его самого, представляешь?
Яичницу кеннорийцам на завтрак готовил, присолил, а они решили — яд подсыпал. Георг сгорел, а парнишечка, официант, который как раз в зале прибирался, выскочить-то выскочил, но дыма ихнего волшебного надышался и в больнице помер. Это те, кого сразу знали-опознали. А по городу-то не одно пожарище было... Десятка три без вести пропавшими числятся — говорят, трупов двадцать из развалин в морг увезли, а родственников опознавать не пускают. Ах, да, и Максимка умер, представляешь?
— Соломенко, что ли? — онемевшими губами проговорил Саша.
— Он, он, — закивала тетка. — Еще за день до того, как все началось. Инсульт. Надо же, такой молодой, жить бы да жить, а его удар хватил. Видать, прихватило, когда через развалины шел — сидящим у стеночки нашли. Полицейские нашли. Наши.
Отвезли на экспертизу, а там заключение выдали... Ленка так убивалась на похоронах... — тут тетка сменила тон со скорбного на деловой и предупредила: — Только не вздумай к ней сейчас бежать и утешать. Знаю я тебя — засидишься, потом пойдешь домой по темноте и опять в неприятности влипнешь.
— Не побегу. Бегать — сил нет.
Дальнейшую теткину воркотню Александр слушал невнимательно. Понял только, что муж соседки, устроившийся на работу в санаторий, слышал разговор, будто наместник приказал всю комендатуру разом уволить и новых вояк прислать.
