фамилия? Шелехов... вроде незнакомая... Где ж я тебя раньше
видел? Или ты мне кого-то напоминаешь...». Саша тогда заду-
мался — похож на Грэга или каким-то образом аукнулась та
история с Максом? — но ни к какому выводу не пришел. Потому
что самым вероятным, если честно, был третий вариант — его
попросту с кем-то перепутали с пьяных глаз. Вопрошающий
явился на точку слегка навеселе, желая забрать приклеившегося
к автомату супруга, и от нечего делать цеплялся ко всем подряд.
От воспоминаний его отвлек скрип тормозов и вопль:
— Александер! Почему автоматы закрыты? Я поиграть хотел!
— Электричество вырубили. Откроемся через двое суток.
Может быть раньше, может быть позже.
— Это мне что, на Мелену ехать? — возмутился заместитель
коменданта, высунувшийся из машины. — Мне на Мелене не прет, я там всегда проигрываюсь!
— Ну... у нас все равно закрыто, — развел руками Саша.
— А в жилом комплексе свет есть!
— У вас генератор.
— А может, как-нибудь провода прокинем?
— Это вы с начальством обсудите. Мое дело маленькое — деньги взял, жетоны выдал.
— Поеду в казино, поговорю.
Александр равнодушно кивнул и даже пожелал легкой дороги — отчего ж не пожелать, если клиент, когда выигрывает, всегда чаевые оставляет? А провода все равно никто прокидывать не станет. Лишняя морока никому не нужна.
Встреча с заместителем коменданта напомнила ему, что он сидит на лавочке неподалеку от жилого комплекса. А значит, виден из всех проезжающих машин, и, того и гляди, начнет
работать бесплатной справочной службой — время к двенадцати,
игроки просыпаются и мигрируют к точкам. Нет уж, позвольте попрощаться!
Пакет зашуршал и глухо звякнул. Саша сообразил, что таскает с собой термос с кофе, сверток с бутербродами и две пачки лапши — запас еды на сутки — и неожиданно для себя решил прогуляться и перекусить где-нибудь в парке, на лавочке или
даже на траве. Возвращаться в квартиру с отсутствием света в ванной и неработающим телевизором — спасибо подстанции — ему не хотелось. Середина сентября. Последние теплые деньки.
Скоро горы затянет тучами, город накроет серая моросящая пелена, листья намокнут и начнут липнуть к туфлям... не захочешь отклоняться от маршрута «дом-работа».
Он пошел вперед, по проспекту Победы, который кеннорийцы после захвата даже не стали переименовывать, дошагал до бывшего универсама, ныне ставшего супермаркетом, задумался, не стоит ли купить бутылочку пива, и тут же отказался от этой идеи.
— Пить в парке с утра — это моветон! — выговорил он себе и взял курс на Курортный бульвар.
Шуршание пакета в такт шагам вернуло мысли к журналу.
«В общем-то, фотографий Грэга я за этот год в прессе ни разу не видел. Вначале, когда наместника только прислали на Таган, наверняка то тут, то там что-то мелькало. Я ведь не следил... А сейчас — Илле, Илле и еще раз Илле. Гадают, когда объявят о помолвке, несколько раз даже Арека в интервью спрашивали.
Но он отмалчивается, как партизан. Правда, интересно даже, почему тянут? Этикет какой-то соблюдают? Сомнительно, чтоб проверяли крепость чувств. Хотя, там свои подводные камни могут найтись. Это на Тагане кое-кто — первый парень. А кто он там по статусу при императорском дворе...».
Курортный бульвар встретил его великолепием клумб, и это — ну куда ни посмотри! — вновь не позволило отрешиться от дум о наместнике. Благоустройство города финансировал именно он. Спонсируемый кеннорийскими властями «ВестникEisenwasserlich» захлебывался от восторга, публикуя присланные в Зеленстрой проекты цветников. Однажды Саша даже наткнулся на заметку, в которой обещали, что на бульваре сменят плитку — на желтую или розовую. Но, несмотря на посулы, дело не двигалось. То ли Арек охладел к благоустройству, то ли у него закончились лишние деньги.
Миновав нарзанную галерею и Врата Львов, Александр углубился в парк. Розовый песок дорожки мешался с опавшей листвой, искрился на солнечных пятнах и хмуро темнел вок-
руг редких луж. На другой стороне реки, меж стволов деревьев, про сматривалось спокойное мерцание силовой ограды санатория.
«А ведь я уже не знаю, сколько лет в этот парк один не заходил. С бывшей женой — гулял, с наместником сподобился. И любовницу сводил, незадолго до того, как разошлись. Хм... Всех
выгулял, и все приобрели статус бывших. Забавная тенденция».
Подниматься вверх не хотелось, и Саша, расшвыривая листья,
побрел вперед, к пруду и музею-усадьбе, рассчитывая найти
более-менее укромный уголок и перекусить бутербродами — от прогулки у него разыгрался нешуточный аппетит. Как назло, все пригодные для трапезы лавочки и лужайки занима-ли парочки кеннорийцев. На выходные в парк и санаторий приезжало много отдыхающих — Александру объяснили, что цены Тагана и Мелены разнятся практически вдвое, и многие предпочитают сэкономить, не обращая внимания на статус планеты. И то сказать — «дикая» и «дикая». А воздух все равно целебный.
Наткнувшись на очередную целующуюся пару, Саша шепотом выругался и возложил надежды на одну сырую полянку — вход на пятак с двумя скамейками и покосившимся столиком почти полностью скрывался зарослями можжевельника, но если знать, где искать каменные ступеньки... Собственно говоря, эта полянка Сашиной любовнице и не понравилась — черт знает, каких развлечений она ждала от него в парке, где
не одобряют присутствие женщин, но точно не посиделок на
промозглой лужайке. Да и вообще их связь получилась какой-то
скомканной, полной невысказанных упреков и разочарований.
Елена, родственница одного из сменщиков, была достаточно
независимой женщиной. Она работала воспитательницей в детском саду и обеспечивала себя и дочку, не рассчитывая на алименты от бывшего мужа. Александру она приглянулась — не пигалица, не красавица, серьезная дама, умеющая «подать себя» и поддержать разговор. Их знакомство произошло за праздничным столом, и пара рюмок водки, выпитых натощак, смягчили впечатление от категоричных высказываний, пере-ведя их в разряд «собственного мнения по широкому кругу вопросов». Через месяц выяснилось, что при каждой встрече пить водку невозможно. А шестилетний ребенок Сашу откро-венно смущал — он, конечно, покупал шоколадки и даже познаомился с коллекцией кукол, но встречаться с Еленой предпочитал у себя, в холостяцкой норе.
Он был относительно доволен нынешней жизнью — не заветная мечта исполнилась, но... все-таки вышел, а вернее выполз на пару ступенек вверх, покинул ряды люмпен-про-
летариата и примкнул к низам среднего класса. Для бывшего военнопленного — огромное достижение. И оно его сейчас устраивало.
Копить на машину для того, чтобы вывозить семью на пикники, Александр не хотел. Влезать в кредиты, меняя мебель или устраивая генеральный ремонт — тоже. И совершенно не понимал ценности посудомоечной машины, поскольку имел привычку кушать лапшу из одной и той же кружки по нескольку раз подряд. А самое главное — к бытовым разногла-
сиям примешалась неудовлетворенность сексуальных желаний. Упаси бог, Саше не требовался новый мужчина, хоть бы и безоговорочно согласный на подчиненную роль — не представлял он себя в кровати с кем-то еще, кроме Арека. А вот Арека, черт возьми, иногда представлял и вспоминал. Не мог забыть опытные губы и язык. Поневоле сравнивал, злясь на себя и на него: за что такое наказание — знать, что где-то есть тот, кто
отсосет тебе лучше? И тщательно скрывал свою злость от Елены, опасаясь непозволительной оговорки.
Разрыв он воспринял с облегчением. Тосковать по пряному сексу с собственной рукой — дело привычное. И нет. Он не искал встреч с наместником. Мимо особняка не проходил — это не сложно, и в парке почти не бывал. Только вот сегодня ни с того, ни с сего потянуло...
Перед ступенями Александр остановился и прислушался. С полянки не доносилось ни звука.
