рыбками, чтобы проверить — подохнут на полу, или не подохнут? Ведь почуял неладное еще в машине, когда Арек снял темные очки. Синяки под глазами, словно после сотрясения мозга, и тоскливый взгляд — как пропуск на тот свет получать едет. Но не останавливать же машину со словами: «Я лишнего сказанул, надо было об этой записке не заговаривать». На месте бы прикончили...
«А может, еще и прикончат. Верных псов усмиряет — пока
усмиряет — слово хозяина. И не столько слово, сколько то, что
хозяин держится за мою шею мертвой хваткой».
Неразрывное объятье их едва не угробило — спускаясь по
лестнице, Александр оступился, и если бы не медведь, про-
катились бы тела по всему двору. Однако телохранители доб ро-
совестно выполняли свои обязанности. Поймали, придержали,
спустили на землю, доставили в особняк. И пока не трогали —
позволяли ему лежать рядом с наместником на кровати и
вслушиваться в ровное, сонное дыхание. Эта близость — ли-
цом к лицу — впервые позволила рассмотреть лицо бывшего
любовника до мельчайшей черточки. Раньше глаза застили
то страх, то желание, а сейчас, в тишине спальни, в опаске
сделать лишнее движение и разбудить, только и оставалось, что
внимательно вглядываться и запоминать. На случай, если жив
останешься...
Загар подчеркивал тонкие белые ниточки шрамов на
щеке и подбородке, выделял вертикальную морщинку между
бровей — похоже, Арек в последнее время много хмурился.
Сейчас лицо чуть разгладилось, растеряв заботы в сновидениях,
и это давало возможность почувствовать себя ангелом-
хранителем, подарившим подопечному покой. Но ненадолго.
Очередной неконтролируемый стояк спускал Сашу на грешную
землю, и он благодарил судьбу за втиснутые между их телами
джинсы, которые Арек так и не выпустил из рук. Сложенная
вчетверо толстая ткань служила надежным барьером. Вряд ли
наместник, заметив упирающийся в бедро чужой член, захочет
поприветствовать его минетом.
«А оно нам надо?».
Хороший вопрос. Вопрос, подразумевающий ответ «не надо».
Ответ, который Александр не смог произнести вслух. Потому что ему нестерпимо захотелось предложить: «А давай плюнем на все, и разок освежим?». Но и эти слова застряли в горле.
Брать на себя инициативу и дополнять ее оговоркой: «Только трахать себя все равно не позволю, уж извини» — детский сад на лужайке. Тут уже или все, или ничего.
Он посмотрел в окно, за которым клубились тучи, и задумался о прихотях судьбы. День складывался из вех, отмечающих извилистую тропу. Сначала — отключение света и теплый
солнечный денек, подтолкнувший его к незапланированной прогулке. Затем встреча, разговор, внезапная слабость Арека, позволившая расправить невидимые крылья и примерить на себя гордое звание защитника. И резкая смена погоды, скорее
всего и усугубившая спровоцированный запиской приступ.
Когда Саша вынес Арека на улицу, то с удивлением обнару жил, что по небу с дикой скоростью несутся набухшие влагой об лака. Горы уже укрыла сизая чернота, а на город наступали первые дождевые отряды. Наступали стремительно и неотвратимо, как
кеннорийские флаеры, и заставляли распрощаться с мыслями о «бабьем лете» и пикниках на прогретых лужайках.
Алексей тогда коротко обронил: «Хаупт плохо реагирует на смену атмосферного давления. Не вовремя вы...».
Сейчас Александр и сам ощутил все прелести погодного скачка. В спальне скапливалась, давила предгрозовая духота — словно отражая напряженную, обещающую разразиться громом и молниями жизненную ситуацию. Вехи привели его к цели. Но каков будет итог этой встречи?
Первый раскат грома заставил наместника нахмуриться. Второй — открыть глаза. Саша поежился. Сонное недоумение во взгляде заставило его усомниться в том, что Арек помнит предшествующие события и осознает, кого именно обнимает за шею. А если сейчас разберется, окрысится и вышвырнет вон?
«Черт, как хочется продлить... и развить в соответствую щем направлении».
— Открой балконную дверь. Душно.
Саша выполнил просьбу с облегчением и сожалением одновременно. Холодный, мокрый ветер, перемешанный с каплями
дождя, ворвался в спальню, позволяя вдохнуть полной грудью,
вымел спертый воздух и отнял накопленное в объятьях тепло,
издевательски напоминая: «Это было не твое. Это украдено».
— Тебе лучше?
— Да. Сейчас выпью кофе с коньяком, и все пройдет. Подай мне сигареты.
Пепельница и портсигар нашлись на стеклянном столике.
Александр прикурил сигарету, наслаждаясь знакомым привкусом винограда, отнес ее Ареку. Поколебался и улегся обратно на кровать, не позволяя себе вольных движений и изображая
подставку для пепельницы. Гроза приблизилась, одна из молний ударила почти рядом, и в ответ над домом воздвигся бирюзовый щит-купол, отгородивший обитателей от внешнего мира.
— Хайнц — перестраховщик, — слабо усмехнулся наместник.
— Они о тебе заботятся. Искренне. Я заметил.
— Мы подружились. Насколько это возможно... Мне уютно.
Здесь... и с ними тоже уютно. Жаль, что придется уезжать. Я почти поверил в грядущую спокойную старость. Хотел остаться на Тагане навсегда.
— Ты уезжаешь? — не удержался от вопросов Саша. — Тебя переводят на другую работу? Когда? Скоро?
— Ага, на другую работу. Мужем принца Илле буду работать.
Скорей всего, на Кенноре. А когда это произойдет... не знаю.
Думаю, можно рассчитывать еще на полгода тихой жизни.
Недовольная гримаса, сопровождавшая эти слова, подстегнула любопытство. Не силком же Арека под венец ведут? Кому это в голову могло придти? И зачем?
— Ты не хочешь жениться на принце?
Вопреки опасениям огрызаться и бурчать: «Это не твое дело» бывший любовник не стал. Тяжело вздохнул и выложил
Саше кучу потрясающих подробностей об изнаночной стороне «красивой» светской жизни. История не походила на любовный роман — о, нет, совсем наоборот. Небольшие провалы в рассказе — некоторые слова и выражения были непонятны —
Александр восполнял интуицией и воображением. Благо, для
воображения имелась очень богатая почва.
Илле запал на Арека во время церемонии прощания с принцем Эдвардом, в главном Храме кеннорийской столицы.
Пригласил его на поминальный прием во дворце и долго и безуспешно строил глазки.
— Да зачем бы он мне сдался, сопляк несовершеннолетний, сам подумай?
Подумав, Саша был вынужден признать, что сопляк, за которого могут впаять больше, чем он весит, наместнику ни к чему. При обилии доступных совершеннолетних и, по большей части, безотказных тел под рукой.
Принца, привыкшего к вниманию и бесконечному флирту, подобная холодность чуть смутила и заинтересовала. Он быстро оценил семейную расстановку сил и через месяц напросился к маме Арека на день рождения, притащив с собой в качестве
подарка антикварный столик. Мама столику обрадовалась так, словно всю жизнь прожила в квартире с собственноручно сколоченными табуретками, и заставила второго наместника
Тагана весь вечер бродить за нахальным сопляком и следить,
чтобы он не испытывал никаких неудобств.
За время тесного общения Арек окончательно убедился, что
у них с Илле нет общих точек соприкосновения. Принц оказался
пацифистом и вегетарианцем — это был явный перебор, потому
что какого-то одного пункта хватило бы за глаза. Впрочем,
проповедовать отказ от насилия внук императора перестал довольно быстро.
— Он — умный мальчик, — отметил наместник. — В этом-то вся и беда...
